OKNO logo by Christine Zeytounian-Belous"ОКНО" № 10 (13)                                                                  
Оглавление Архив Авторам Главная страница

 

Наследие
Лев Львович Толстой


 
Опыт моей жизни

Комментарии

   

На обложке машинописного экземпляра "Книги II" Л.Л. Толстой написал:

«Кн. II‑ая.

Последняя редакция

Эта рукопись драгоценна.

Берегите ее и напечатайте». – Обл. С. 3. Автограф.

 

1. Л.Л. Толстой ошибся: решение продать дом в Москве возникло гораздо раньше, еще до рождения Левушки, весной 1898 года. С.А. Толстая очень сетовала, что ей пришлось срочно выкупать дом в Хамовниках, так как Лев Львович, не предупредив ее заранее, вдруг решил оформить сделку, по существу поставив ее перед фактом. 18 апреля 1898 года она записала в дневнике: «Приезжал Лева, вдруг продал дом через какого‑то комиссионера и меня не предупредил. Мне стала страшна перемена, стали страшны хлопоты, жаль дома, и я его оставила за собой, сама теперь остаюсь почти без денег, с долгами за издание. Дом мне достается очень дорого, за 58 000 <рублей> почти. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 376. 

2. Графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель (урожд. гр. Келлер; 1846‑1931) владела несколькими домами в Петербурге. – См.: Весь Петербург… на 1901 год... Отд. III. С. 260; Отд. IV. С. 133, 276, 347, 358, 376.

Л.Л. Толстой купил у нее дом № 19 по Таврической улице. – Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1102, оп. 3, ед. хр. 78‑в. Л. 3‑10.

В первоначальном варианте Л.Л. Толстой так объяснял свой выбор: «<…>меня привлекло к нему < …> то, что он был кирпичной, прочной постройкой, что под ним было 500 квадратных саженей земли и что он имел двадцать квартир во флигелях, что его можно было надстроить еще одним этажом для моей собственной квартиры.

Все это я обдумал с практической стороны, предвидя также, что большой Таврический сад против окон будет прекрасным местом для детей. Как раз против ворот дома, по инициативе графини Клейн‑Михель, была сделана калитка в сад. <…>» – ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого. Кп-23789, № [1]. Л. 79‑80. Черновой автограф.
 

3. Инженер путей сообщения В.А. Берс (см. о нем примеч. 138 к Главе 8 Книги I) в это время служил старшим инспектором городского комитета по постройке Троицкого моста в Петербурге. – См.: Весь Петербург… на 1901 год... Отд. III. С. 52.

Он действительно принял деятельное участие в судьбе Л.Л. Толстого. Получив известие о смерти Левушки III, В.А. Берс 29 декабря 1900 года отправил в Ясную Поляну письмо, в котором не только выражал сочувствие молодым родителям, но и настоятельно звал их в Петербург:

«Дорогой друг Лев!

Твое последнее письмо огорчило нас до крайней степени. Большое горе! Но что же делать? – надо покориться на свете всему.

Твои приезды в Петербург нас заставили как‑то сжиться и сблизиться между собою, и интересы обеих наших семей как‑то соприкоснулись. Поэтому нам с женой, может быть, понятнее и чувствительнее ваше горе, чем многим другим.

Но все-таки живым надо думать о живом и никогда не терять духа. <…>надеемся, что вы не оставите намерение переехать в Петербург. От судьбы нигде не уйдешь, и самые лучшие условия жизни (как яснополянские) не спасают от несчастия.

Вячеслав».

 – ИРЛИ, ф. 303, № 162. Л. 8‑9. Автограф.

15 февраля 1901 года В.А. Берс предложил взять на себя наблюдение за постройкой.– Там же. Л. 13 об.

А 1 сентября 1901 года В.А. Берс сообщил Л.Л. Толстому приятную новость: в перестроенный дом можно въехать уже через пять‑шесть дней. – Там же. Л. 27.

Первое письмо Л.Л. Толстого из Петербурга адресовано больному отцу в Кореиз. Оно написано 14 сентября 1901 года, до приезда Д.Ф. Толстой с сыном из Швеции, и свидетельствует о том, что переселение в столицу далось главе семейства нелегко: «<…>киплю в работах кругом меня, в муке и суете города. Наше место, хотя и против сада, очень шумное, и я чувствую, что трудно будет привыкнуть к тому, к чему привыкать не должно. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14206. Л. 1. Автограф. Открытка сохранилась среди писем, адресованных С.А. Толстой.

 

4. В первоначальном варианте было так: «<…>и<,> может быть<,> в нем составил проект своей русской конституции для Александра I. В этом же доме тогда бывал у Сперанского Пушкин. <…>» – Там же. Архив Л.Л. Толстого. Кп‑23789, № [1]. Л. 79. Черновой автограф.

Михаил Михайлович Сперанский (1772–1839) – выдающийся русский государственный деятель, автор многих проектов реформы Российской империи, так и оставшихся не востребованными. В 1802 году в наброске, озаглавленном «Еще нечто о свободе и рабстве», М.М. Сперанский писал о таком типе государства, «в коем никто не может быть принужден к труду единым произволом другого и в коем труд составляет неотъемлемую каждого собственность. Сей есть величайший степень свободы и равенства, какой только можно иметь в обществе». – См.: Сперанский М.М. Проекты и записки. М.; Л.: Изд‑во АН СССР, 1961. С. 85.

После того, как в марте 1812 года император Александр I (Александр Павлович Романов; 1777‑1825) приказал сослать своего бывшего советника по делам внутренней политики, все бумаги М.М. Сперанского были опечатаны, и даже существование их держалось в строжайшей тайне. Даже после возвращения М.М. Сперанского из ссылки в Петербург и определения его членом Государственного Совета в марте 1821 года мало что изменилось, и реформировать государственную машину, державшуюся на самодержавии и крепостном праве, вплоть до 1861 года не представлялось возможным.

Жил ли М.М. Сперанский в 1808‑1809 годах в доме № 19 по Таврической улице, и писал ли он именно там «Проект Уложения государственных законов Российской империи», установить не удалось. С осени 1809 года до начала 1812 года, т.е. до своего увольнения и ссылки, М.М. Сперанский жил в собственном доме на левом углу Сергиевской улицы, который находился по другую сторону Таврического сада. – См.: Жизнь графа Сперанского: В 2‑x томах /Составитель барон М. Корф. СПб., 1861. Т. I. Ч. I. С. 275‑281.

Впоследствии этот дом также принадлежал графине Клейнмихель. – См.: Весь Петербург … на 1901 год… Отд. III. С. 260; Отд. IV. C. 347.

 

5. Не вполне точно. На самом деле в доме № 19 по Таврической улице находились булочная, мясная лавка и сапожная мастерская. – См.: Весь Петербург … на 1900 год… Отд. II. Стб. 1044, 1151, 1161.

Винная лавка № 298 была зарегистрирована в доме № 17. – Там же. Стб. 1054.

В.А. Берс в своих письмах Л.Л. Толстому предлагал перестроить сапожную мастерскую. – ИРЛИ, ф. 303, № 162. Л. 21‑22.

 

6. Вскоре Л.Л. Толстой оценил близость Таврического сада. Уже 19 сентября 1901 года, сразу же после возвращения в Россию Д.Ф. Толстой с сыном, он писал С.А. Толстой: «Милая мамá, вчера приехала Д<ора> с П<авликом> на пароходе из Стокгольма, прямо сюда, и мы теперь вместе, хотя еще не устроились и Д<ора> еще не привыкла к своей новой жизни. <…> Что хорошо, – это сад. Павлик, как приехал, так отправился туда гулять, и его оттуда принесли сонного. <…> Сижу с открытым окном на Т<аврический> сад, где осень желтая уже ссыпает лист на дорожки, по которым гуляют дети. Шум в воздухе постоянный, но пусть его шумит. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14207. Л. 1‑2 об. Автограф.

 

7. В январе‑марте 1899 года в столичной прессе были напечатаны две статьи Л.Л. Толстого против общины, которые позднее вошли в отдельную книгу.

Получив рукопись очерка «Мир дурак», А.С. Суворин 13 декабря 1898 года писал автору: «<…> Рассказ Ваш набирается. Хотя он противоречит нашим взглядам на общину, мы его напечатаем и он хорошо написан и может возбудить разговор. <…>» – Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (в дальнейшем – ОР РНБ), ф. 115, № 66. Л. 6. Рукописная копия из архива библиографа и коллекционера А.Е. Бурцева.

Действительно, через три недели этот очерк был опубликован. – См.: Толстой Л.Л. Мир дурак (Очерк) //Новое время. СПб., 4‑5/16‑17 января 1899 года, №№ 8209‑8210.

Редакторское чутьё не подвело А.С. Суворина, хотя отклики на это выступление Л.Л. Толстого против общины были скептические. Так, А.П. Чехов 27 января 1899 года писал А.С. Суворину: «… Конструкция рассказа плоха, уж лучше бы прямо статью писать, но мысль трактуется правильно и страстно. Я сам против общины…» – См.: Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30‑ти томах. Письма: В 12‑ти томах. М.: Наука, 1977. Т. 8. С. 24.

Л.Л. Толстой продолжал убеждать читателей в правоте своего представления об общине. – См.: Толстой Л.Л. Неизбежный путь //Новое время. СПб., 10/22 марта 1899 года, № 8273. С. 2‑3.

Эти статьи Л.Л. Толстого вызвали активное возражение с разных сторон. – См.: Рок Н. Из Москвы (Очерки и снимки) //Новости и Биржевая газета. СПб., 13/25 марта 1899 года, № 71. С. 2; Ржаков М. О будущем деревни (Письмо в редакцию) //Россия. СПб., 12/24 августа 1899 года, № 106. С. 1 (см. также ниже примеч. 17).

 

8. Петр Аркадьевич Столыпин (1862‑1911) в апреле 1906 года был назначен министром внутренних дел, а с июля 1906 года стал председателем Совета министров. П.А. Столыпин был инициатором аграрной реформы в России. По его настоянию 9 ноября 1906 года был издан Указ, разрешавший выход крестьян из общины и закрепление надельной общинной земли в частную собственность. – Cм.: Столыпин П.А. Программа реформ: Документы и материалы: В 2‑х томах. М.: РОССПЭН, 2003. Т. 1. С. 380‑385.

 

9. Столкновение П.А. Столыпина со Второй Государственной Думой кончилось ее роспуском 3 июля 1907 года и принятием нового избирательного закона.

 

10. Узнав о смертельном ранении П.А. Столыпина в Киеве агентом охранного отделения, Л.Л. Толстой 6 сентября 1911 года писал из Петербурга матери: «<…> Страшно расстроен смертью Столыпина и русским настроением. Очень тяжело. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14522. Л. 1. Автограф.

 

11. Этой точки зрения Л.Л. Толстой придерживался не только в годы вынужденной эмиграции. Так, 13 декабря 1905 года он писал Николаю II: «<…> Нам нужен порядок, Ваше Величество, – прежде всего. <…> Пока надо очистить несчастную Россию от всего вредного, злого, опасного для нее. Надо запрещать всякое проявление революционных стремлений, уничтожать их при возникновении, вырывать с корнем больную, сорную траву. Суд должен карать печать моментально, должен карать все, противное общественному благу, все злое, которое никогда не может быть законным, никогда не должно быть терпимым. <…>

Правительство призвано карать свободу злую и вознаграждать свободу добрую. Пресекать первую и поощрять вторую. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 102. Л. 8 об.‑9 об. Черновой автограф. Подчеркнуто Л.Л. Толстым. См. также: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 144.

 

12. О журнальной публикации повести «Яша Полянов», а также о первых откликах на выход книги в 1899 году см. подробнее примеч. 132 к Главе 19 Книги I.

Маврикий Осипович Вольф (1825‑1883) – издатель, книготорговец и типограф. В 1882 году он основал издательство на паях, в которое вошли члены его семьи. «Товарищество М.О. Вольф» успешно просуществовало до 1918 года.

30 сентября и 26 октября 1905 года Людвиг Маврикиевич Вольф (род. в 1865 году) предложил Л.Л. Толстому подписать договор на второе издание повести «Яша Полянов» тиражом в 3 000 экземпляров. – ИРЛИ, ф. 303, № 232. Л. 1‑3 об. Машинопись с подписью-автографом. В начале следующего года книга вышла в свет (см. примеч. 3 к вступительной статье). Это новое издание повести с рисунками А.К. Бальдингера вызвало сочувственный в целом отклик в печати и вновь привлекло внимание к Л.Л. Толстому как литератору. – См.: Корнилов Н. По примеру великого отца: Очерк //Вестник литературы: Иллюстрир. журнал словесности, науки и библиографии. СПб., 1907, № 4. Стб. 80‑82.

 

13. Л.Л. Толстой не вполне точен: книга «Для детей: Рассказы» вышла в 1898 году в Москве (2‑е изд., доп. – М., 1901). См. о ней ниже примеч. 30.

С петербургским издателем Альфредом Федоровичем Девриеном (род. в 1842 году) Л.Л. Толстой 24 января 1905 года заключил договор на выход книг «“Слепунюшка” и другие рассказы для детей младшего и среднего возраста» и «“На Упе” и другие рассказы для детей среднего и старшего возраста», которые в том же году были изданы (цензурные разрешения были получены соответственно 12 и 27 октября 1905 года). – РГИА, ф. 1102, оп. 3, ед. хр. 784‑д. Л. 1‑2.

5 декабря 1905 года А.Ф. Девриен отправил Л.Л. Толстому по одному экземпляру книг, только что полученных из типографии. – ИРЛИ, ф. 303, № 279. Л. 5 об.

Уже в конце 1905 года обе книги Л.Л. Толстого были упомянуты в очередном обзоре, но с весьма сомнительной оценкой: «… Тем же Девриеном изданы 2 книжки рассказов Толстого‑сына для детей среднего и старшего возрастов. …все произведения Толстого‑сына носят отпечаток очень среднего, чтобы не сказать более, дарования, и весьма развитого самомнения. …» – См.: Славинская М. О детской литературе //Киевские отклики, 22 декабря 1905 года, № 341. С. 3.

 

14. Интересна запись в дневнике А.С. Суворина от 12 апреля 1900 года, сделанная в разгар работы Л.Л. Толстого над романом. «… На днях был Л.Л. Толстой. Пишет роман. Говорил, что с отцом помирился. Кто-то мне говорил о нем, что он не более как “фонограф” своего отца. Ему следовало избрать себе псевдоним. Детям вообще неприятно должно быть при знаменитом отце. …» – См.: Суворин А.С. Дневник. 2‑е изд., испр. и доп. М.; London, 2000. С. 384.

Однако у Л.Л. Толстого было иное представление о своем предназначении вообще и об авторстве в частности. Не случайно одна из более поздних его статей подписана псевдонимом «Искренний». – См.: Русский рабочий и Государственная Дума /Искренний //ИРЛИ, ф. 303, № 81. Л. 1‑5. Черновой автограф не датирован.

Публикация романа «Поиски и примирение» вызвала особенно резкое охлаждение отношений с отцом и другими членами семьи. 3 декабря 1901 года О.К. Толстая писала из Гаспры, где находились в связи с болезнью Л.Н. Толстого его родные и близкие, в Англию своей сестре, А.К. Чертковой: «<…> Вчера вечером Л<ев> Н<иколаевич> ужасно сокрушался и возмущался писаниями Левы, его бездарностью. Его драма „Ночи безумные“ (см. о ней ниже примеч. 21. – В.А.) поставлена в П<етер>б<урге> и имеет внешний успех, но его здорово раскритиковали. И действительно – ерунда ужасная. А вскоре в журнале Максима Белинского появится Левин роман, в котором, как заявлено, автор изображает „толстовство“. Должно быть, это тот роман, о котором Лева говорил 2 года тому назад. Он хотел назвать его „Слова и дела“ и изобразить Л<ьва> Н<иколаеви>ча и отца Доры. Очень бестактно и глупо, если это так. Он очень странный и жалкий, Лева, нечуткий, но искренний и иногда очень трогательный. Он говорил мне как‑то, что его слава превзойдет славу отца. Умора. <…>» – ОР ГМТ. Архив В.Г. Черткова. Кп‑19210/22, № 1. Л. 1 об.‑3. Автограф.

По мере того, как выходили из печати очередные главы романа, в литературных кругах России нарастало изумление, сменившееся негодованием. Антитолстовская направленность романа привела к резкому отторжению даже тех, кто симпатизировал молодому автору. Еще в процессе чтения рукописи А.С. Суворин 27 марта 1901 года задал риторический вопрос: «<…> И зачем Вы все о толстовцах говорите в своем романе? Странно как‑то выходит: сын Толстого о толстовцах. <…>» – ОР РНБ, ф. 115, № 66. Л. 10. Копия из собрания А.Е. Бурцева.

Действительно, в газете «Биржевые ведомости» 16 и 19 декабря 1901 года в рекламном объявлении о предстоящей публикации романа Л.Л. Толстого «Поиски и примирение» в журнале Иеронима Иеронимовича Ясинского (псевд. Максим Белинский; 1850‑1931) «Ежемесячные сочинения» говорилось: «… В романе между прочим изображено толстовство».

Похожее объявление поместили и другие газеты. Ср.: «… Роман имеет глубокий общественный интерес. Он обнимает все явления русской жизни последнего времени и толстовство». – См.: Новое время. СПб., 25 ноября/8 декабря 1901 года, № 9242. С. 1.

Фраза, набранная мелким шрифтом на первых полосах солидных газет, была воспринята Л.Н. Толстым как личное оскорбление.

После того, как Л.Л. Толстой с 29 января по 2 февраля 1902 года побывал в Гаспре и почувствовал общий настрой членов семьи по отношению к самому факту только что начавшейся публикации романа в «Ежемесячных сочинениях» (СПб., 1902, № 1‑12), он по возвращении в Петербург писал С.А. Толстой:

«Милая мамá, пишу сейчас по приезде домой. <…> Мне многое хочется сказать вам всем и папá, если он будет в силах выслушать меня. Мне было очень больно, – прочтите ему это, – что я огорчил его моим романом, – не им, а объявлением о нем. Но я еще раз повторяю, что я не хотел этого и что меня огорчило объявление с „толстовстом“ столько же, сколько и самого папá. Кроме того, я хотел сказать, что я писал эту вещь два с половиной года тому назад, и если было тогда, – в дни наших споров с папá, недоброе, минутное чувство к нему, не как к отцу, а как к человеку известных убеждений, – это чувство давно прошло и за последние два года, – я ничего, кроме любви, не чувствовал к папá – всякому. Скажите ему, что я люблю его, и поцелуйте его руку, и попросите у него для меня прощения за то, что я огорчил его. Я сделал это невольно, желая оставаться правдивым по отношению к себе самому. Я вовсе не чуждый папá, а только по возрасту разный с ним. А в душе я к нему гораздо ближе, чем он думает. Конечно, я гадкий, материальный стал, хуже, чем был, но я еще все надеюсь сделаться лучше, чем я был, если Бог поможет. Но папá сам знает, что я его настоящий сын, несмотря на то, что могу казаться обратным. Я рад, что был у Вас, рад, что мы чувствовали себя так дружно и близко, хотя это и было вызвано такой дорогой ценой. Целую вас всех.

Лев.

5 февр<аля> 1902 г<ода. …>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14221. Л. 1‑2. Автограф. См. также: Абросимова В. Л.Л. Толстой, Ф.Д. Батюшков, М. Горький и другие //Новый журнал. СПб., 1994, № 4. С. 50‑52.

 

15. Отдельные главы романа «Поиски и примирение» по просьбе известного переводчика сочинений русских писателей Ильи Даниловича Гальперина-Каминского (Halpérine-Kaminsky; 1858‑1936) Л.Л. Толстой сразу же отправлял в Париж, где одновременно под разными названиями печатались журнальный и книжный варианты. С 23 мая по 8 августа (нового стиля) 1903 года читатели еженедельника “Revue Bleue” следили за развитием событий в романе Л. Толстого‑сына. – См.: Tolstoi‑fils L. Aspirations: Roman (Tradiut par E. Halpérine-Kaminsky, avec autoresation de l’auteur) //Revue Bleue: Revue politique et littéraire. Paris, 1903. T. 19, № 21‑26; T. 20, № 1‑6. Об этом 17 июня и 22 июля (нового стиля) 1903 года И.Д. Гальперин-Каминский сообщил автору. – ИРЛИ, ф. 303, № 241. Л. 5‑9 об.

Отдельное издание романа вышло в Париже в июле 1905 года. – Там же. Л. 16‑18. См.: Tolstoi L. Aspirations et Apaisement. Traduit et adapté du russe avec l’autorisation de l’auteur par E. Halpérine-Kaminsky. Paris, 1905.

 

16. См.: Толстой Л.Л. Мы проснемся: Повесть из современной жизни //Вестник Европы. Пг., 1916, №№ 3‑5.

 

17. Толстой Л.Л. Против общины: Три статьи. М., 1900 (цензурное разрешение 12 июня 1900 года). Кроме двух статей, названных выше (см. о них примеч. 7), Л.Л. Толстой включил в книгу большую статью «Тормоз русской культуры (Посвящается русскому крестьянству)», в которой он безапелляционно утверждал: «… Нельзя не видеть, что община – это тяжелый, гнетущий русский народ тормоз, – тормоз нашего развития и культуры. …» (С. 47‑77).

Книга вышла из типографии осенью 1900 года. – См.: Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 15/28 ноября 1900 года, № 8880. С. 12. Она была замечена столичной печатью несмотря на то, что статьи Л.Л. Толстого, вошедшие в книгу, сравнительно недавно обсуждались в прессе. – См.: Санкт-Петербургские ведомости. 5/18 декабря 1900 года, № 334. С. 44; Неделя. СПб., 17 декабря 1900 года, № 51. Стб. 1819.

 

18. Толстой Л.Л. Моя гигиена: Очерки по частной гигиене, с приложением статей по вопросам воспитания. СПб., 1903 (2‑е изд. – СПб., 1904. Было ли третье издание этой книги, установить не удалось).

Несмотря на переиздание, мнение рецензентов было весьма категорично: «… В сущности, “Моя гигиена” – не гигиена, а проповедь общих идей; это – разбор условий “здоровья духа и тела человека, как одного целого неделимого, в связи с вопросами воспитания, психологии, этики, социологии, религии”, сюда входит вопрос о русской общине (стр. 3) и даже надежда найти в будущем “осязаемые способы сношения с другими мирами” (стр. 1). Следуя такому широкому плану в гигиенических вопросах, Л. Толстой‑сын предлагает массу средств, между которыми нет ни одного нового, есть несколько здравых мыслей и масса спорных, шаблонных, странных и даже неверных взглядов. …

Повторяем, гигиене Л. Толстого‑сына следовать нельзя, а еще лучше – совсем не читать его книги». – См.: Народное образование. СПб., 1904, № 1. С. 127‑128. Рецензия подписана криптонимом: «Д<окто>ръ Г.Т.», за которым, вероятно, скрывался сотрудничавший в журнале невропатолог, доктор медицины Григорий Яковлевич Трошин (1874‑1939).

 

19. В течение двух лет Л.Л. Толстой с увлечением писал очерки о разных сторонах жизни Швеции, которые с июля 1899 года печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях» за подписью Лев Толстой‑сын (см. об этом примеч. 133 и 139 к Главе 19 Книги I), а потом – с незначительными изменениями – были изданы отдельно. Книга Л.Л. Толстого «Современная Швеция в письмах-очерках и иллюстрациях» (М., 1900; цензурное разрешение 30 сентября 1900 года) вышла поздней осенью 1900 года и была вполне благожелательно встречена читателями и критикой. – См.: Неделя. СПб., 3 декабря 1900 года, № 49. Стб. 1698‑1699; Санкт-Петербургские ведомости, 5/18 декабря 1900 года, № 334. С. 4; Новый мир. СПб., 1901, № 49. Отд. II. С. 6. Тем не менее, один из первых рецензентов, Израиль Лазаревич Гельфанд (1867–1924), более известный позднее под псевдонимом Александр Лазаревич Парвус (Parvus), заметил: «… Книга эта написана живым, вполне литературным языком, отличается бойкостью, а иногда даже картинностью изложения и по теме своей интересна для лиц, мало знакомых со Швецией, а таких у нас большинство. …

Это именно “послеобеденная” литература, отнюдь не способная потревожить полусонное благополучие читателя. На всех описаниях, наблюдениях и выводах Л.Л. Толстого лежит печать явной поверхности и легковесности. На вдумчивого и серьезного читателя это влияет тем неприятнее, что автор нередко с большой развязностью и самоуверенностью говорит о задачах огромного значения и величайшей трудности и спорности. …» – См.: Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 22 ноября/5 декабря 1900 года, № 8887. С. 9. См. также: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей…Т. III. C. 329; Т. IV. С. 124.

 

20. Опубликован был только один том. – См.: Толстой Л.Л. Драматические сочинения. СПб., 1906. Т. I. Отдельными литографированными изданиями позднее были выпущены некоторые другие пьесы Л.Л. Толстого, которые могли бы составить другой том (см. об этом ниже).

Несмотря на то, что на титульном листе стоял 1906 год издания первого тома, уже в конце 1905 года появился первый критический отзыв в журнале В.Г. Короленко «Русское богатство». В нем, в частности, говорилось: «Л.Н. Толстой уже давно имеет своего рода мстителя за “великие грехи”, совершенные им в общественно-учительский период его литературной деятельности. Этот мститель, как известно, его сын – Л.Л. Толстой.

Ошибки великого человека – все‑таки ошибки великого человека. Это не могло, конечно, не импонировать читателю и не портило потому своеобразной красоты даже последних поучений автора “Войны и мира”, как ни нелепы – да простится нам это совершенно точное выражение – были эти статьи: и абсолютно, и относительно, если иметь в виду переживавшийся Россией момент.

Освободить в отдельные вопросы упрощенное мироотношение великого отца от всякой красоты и всякого обаяния взялся его маленький сын. …

Что должно было получиться нечто совершенно несуразное, доказательством служат только что вышедшие “драматические сочинения” гр. Л.Л. Толстого. …

Жестоко мстит за “Крейцерову сонату” граф Л.Л. Толстой!» – См.: Русское богатство. СПб., 1905, №№ 11‑12. Отд. II. С. 112‑114.

Внешне более мягкая рецензия А. Налимова по сути была аналогичной: «…во‑первых, драмы Л.Л. Толстого опять не оправдывают вывода, что таланты передаются по наследству. Во‑вторых, автор и очень благожелателен к людям, и большой поклонник мира, труда, природы, всяческого здоровья человека и светлоты его духа. Не в пример знаменитому Толстому, Л[ев] Л[ьвович] ценит и всякую общественность для блага ближнего. Но “философия”, подкрашивающая его творчество, звучит как‑то робко и “дымно”, – по слову Достоевского, – нет в ней страстности убеждения.

Драмы его никого не обидят, но … они как‑то сиропны… на вкус». – См.: Образование: Журнал лит. и обществ.‑полит. СПб., 1906, № 2. Отд. II. С. 156‑157. Курсив А. Налимова.

 

21. К драматическому жанру Л.Л. Толстой обратился в конце 90‑х годов по совету А.С. Суворина. 22 февраля 1898 года опытный литератор и издатель задал своему молодому корреспонденту серию риторических вопросов: «<…> Отчего Вы сами перестали писать? Отчего не попробуете чего‑нибудь в драматическом роде? Я теперь это всем советую, вероятно, потому, что пробовать себя надо во всех родах, как советовал Гоголь, а во‑вторых, такая бедность нашей драматургии, хоть волком вой. Неужели нет ни нравов, ни характеров, ни задач. На сцене видишь все такое плоское, такое деланное, что женщины бросаются писать пьесы и пишут во множестве и пишут не хуже мужчин, т.е. также плохо. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 640. Л. 1‑1 об. Автограф.

Предложение заинтересовало Л.Л. Толстого (см. его ответ А.С. Суворину от 25 февраля 1898 года в примеч. 132 к Главе 19 Книги I). В начале 1901 года он отправил только что законченную пьесу «Ночи безумныя…» В.П. Буренину (см. его рецензию на «Прелюдию Шопена» в примеч. 169 к Главе 20 Книги I). Название пьесы подсказано первой строкой стихотворения Алексея Николаевича Апухтина (1840‑1893), с 1876 года не раз положенного на музыку и распевавшегося как цыганский романс. – См.: Апухтин А.Н. Стихотворения. М.: Сов. Россия, 1991. С. 135, 355.

В частной переписке острый на язык и обычно суровый критик пощадил Л.Л. Толстого. Тем не менее ответ В.П. Буренина, полученный молодым автором, при всей своей мягкости, обусловленной сочувствием отцу, потерявшему первенца, подготавливал общий недоуменно‑отрицательный характер большинства рецензий на пьесы Л.Л. Толстого. 21 января 1901 года критик писал Л.Л. Толстому: «<…>бросать пьесу отнюдь не следует, но надо обработать ее. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 205. Л. 2 об. Автограф. Курсив В.П. Буренина.

При этом В.П. Буренин рекомендовал Л.Л. Толстому обратиться за советом к более опытным драматургам: А.С. Суворину и … Л.Н. Толстому: «<…> Другой мой совет: еще лучше Вам дать пьесу Льву Николаевичу. Вот кто истинный драматург. С тех пор, как я прочитал “Власть тьмы”, я утверждаю, что среди наших драматургов (да и многих иностранных) Л<ев> Н<иколаевич> самый настоящий, глубоко понимающий сцену и ее требования. Я уже не говорю о том, что вообще суждения Л<ьва> Н<иколаевича> всегда полны глубины и того “просветления”, которое дается гением и долгой жизнью. Лев Николаевич скажет Вам, наверное, все, что нужно сказать, и облегчит Вам дело обработки пьесы. <…>» – Там же. Л. 3‑3 об. Автограф. Курсив В.П. Буренина.

Впечатление А.С. Суворина, чьим мнением Л.Л. Толстой дорожил и в чьей симпатии ему не приходилось сомневаться, было более сдержанным. 3 февраля 1901 года он прямо указал автору на немотивированные сюжетные совпадения в его пьесе с теми, что известны всем по роману Л.Н. Толстого «Анна Каренина», и добавил, что курортный роман молодого литератора – «<…>не страдания Анны Карениной, ее чудесный сюжет может ли идти в сравнение с монологом Игнатьева. <…>» – Там же, № 640. Л. 6‑6 об. Автограф.

Однако переубедить Л.Л. Толстого было невозможно. Поблагодарив А.С. Суворина за быстрый отклик, Лев Львович 12 февраля 1901 года признался ему: «<…> Я продолжаю стучаться в ворота, продолжаю просить, чтобы мне их отворили. Я несу ношу, которая другим может казаться не ценной, но которая для меня дорога. А тому, кто стучится, рано или поздно отворят. Я не претендую на то, чтобы быть тем, что мой отец. Я хочу быть тем, что есть я. <…>» – РГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 4246. Л. 56 об. Автограф. Курсив мой. – В.А.

Увы, лишь немногие его верные поклонники разделяли его точку зрения. Пьесу «Ночи безумныя…» после некоторой доработки принял к постановке Новый театр, открытый в Петербурге 15 сентября 1901 года и еще не имевший своего репертуара. 8 октября 1901 года на его сцене труппа Лидии Борисовны Яворской (в замужестве княгини Барятинской; 1872‑1921) представила на суд зрителей драму Л.Л. Толстого.

Громкое имя автора на афише театра привлекло зрителей и обещало успех, но вот его‑то Л.Л. Толстой и не дождался. Сочувствующая автору газета просто обошла этот факт. – См.: Новое время. СПб., 9/22 октября 1901 года, № 9195. С. 4; Там же, 10/23 октября 1901 года, № 9196. С. 4. Но уже в первых рецензиях других изданий отмечалось: «…драматический первенец графа Л.Л. Толстого публике не понравился и благодарного матерьяла артистам он не дал. …» – Новости и Биржевая газета. СПб., 9 октября 1901 года, № 278. С. 3. На следующий день критик, печатавшийся под псевдонимом Дед‑Всевед, пояснил свою мысль: «… Близкое родство автора с Л.Н. Толстым – гордостью русской литературы, придавало особый интерес вчерашнему спектаклю. Многие предполагали, что драма Толстого‑сына, по меньшей мере, прочтена Толстым‑отцом, что не могло остаться без влияния хотя бы на внешнюю сторону произведения начинающего автора.

Ожиданиям публики не суждено было, к сожалению, осуществиться.

Трудно решить, что хотел сказать своим произведением молодой автор. …» – Там же, 10 октября 1901 года, № 279. С. 3.

Другой критик, Н. Горский посвятил феномену успеха‑неуспеха пьесы Л.Л. Толстого бóльшую часть своей рецензии: «…с внешней стороны успех пьесы казался обеспеченным. На деле же оказалось далеко не так. Говорить и относиться серьезно к достоинствам и недостаткам этого произведения, разбирать положения, характеры действующих лиц, выяснить идею автора – дело очень мудреное, так как ничего подобного в драме нет. Я лично давно уже не видел такой веселенькой драмы, да и публика, должно быть, разделяла мое мнение, неоднократно прерывая действие на самых патетических местах дружным смехом. …

Ни литературного, ни тем более художественного значения пьеса эта, без всякого сомнения, иметь не может, но… “билеты на сегодня все проданы”, и всякие дальнейшие комментарии излишни…» – Россия. СПб., 10 октября 1901 года, № 883. С. 3.

Было еще одно обстоятельство, мимо которого ни зрители, ни критики не могли пройти мимо: в пьесе Л.Л Толстого откровенно выражена антитолстовская позиция. Журнал «Театр и искусство» 14 октября 1901 года высказался по этому поводу так: «В. Гюго однажды сказал: “У вас был Наполеон Великий, хотите ли вы Наполеона Маленького?..” У нас есть Толстой Великий, нужен ли нам Толстой Маленький?.. Пьеса “Ночи безумныя…” собрала полный зал Нового театра. Жалкое впечатление, оставляемое этой quasi‑драмой, усиливается тем, что сын, по‑видимому, силится “восстать” против великого отца. … То, до чего отец дошел годами мучительных усилий, об этом сын говорит с беззаботностью “почти военного человека”. … Странная штука – человеческая психология. Темно учение о наследственности. …» (№ 42. С. 749). Рецензия подписана криптонимом С.С. Её автором вероятнее всего был Осип Григорьевич Эттингер. – См.: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. III. С. 63; Т. IV. С. 542.

В этом же номере в «Театральных заметках» редактор журнала и влиятельный театральный критик Александр Рафаилович Кугель (1864‑1928) писал: «…неловко после “Анны Карениной” бросить героя, уличенного в адюльтере, под поезд железной дороги. И кому же? Сыну, который должен бы бережнее относиться к формам и приемам творчества своего отца…» – См.: Театр и искусство. СПб., 14 октября 1901 года, № 42. С. 755.

Рецензия Л. Жданова в журнале «Звезда» 20 октября 1901 года заканчивалась еще более резко: «…нельзя, выставив на афише такое громкое имя, подносить публике не только вещь незрелую, нет, – а прямо непереваренную духовную пищу, крупные куски которой и сам‑то не мог прожевать и проглотить автор» (№ 42. С. 16).

Драма была снята с репертуара в середине ноября 1901 года после 12‑ти представлений.

Тем не менее, вскоре после петербургской премьеры пьеса Л.Л. Толстого «Ночи безумныя…» была поставлена в Московском театре «Аквариум», дирекцию которого с октября 1901 года возглавила артистка Императорских театров Мария Яковлевна Пуаре (в замужестве Свешникова; Орлова-Давыдова; 1863‑1933). Ее антреприза в сезоне 1901 года оказалась неудачной. После первого же спектакля, шедшего при полупустом зале, стало ясно, что в Москве, где такое множество первоклассных драматических актеров, добиться успеха будет очень непросто. Вывод критиков был таков: «… Труппа слабая до жалкости и кажется еще слабее, смущенная таким “открытием” нового дела. …» – См.: Ярцев П. Московские письма //Театр и искусство. СПб., 14 октября 1901 года, № 42. С. 753.

В этой ситуации намерение М.Я. Пуаре привлечь зрителей именем автора на афише было вполне обоснованным. Премьера драмы Л.Л. Толстого «Ночи безумныя…» состоялась 3 декабря 1901 года. На следующий день один из московских критиков писал: «… Новинка собрала много публики, но, несмотря на тщательность постановки и исполнения, особого успеха не имела. Молодой автор показал себя драматургом очень неопытным и совершенно не признающим условий сцены». – См.: Новости дня. М., 4/17 декабря 1901 года, № 6638. С. 2.

19 декабря 1901 года пьесу сыграли в 4‑й раз и больше не ставили в Москве.

В июне 1902 года вышло отдельное литографированное издание пьесы. – См.: Театр и искусство. СПб., 1902, № 25. С. 483. Через несколько лет ею открывался первый том «Драматических произведений» Л.Л. Толстого.

На юге России пьеса шла и зимой 1902‑1903 годов. – См.: Кузичева А.П. Театральная критика российской провинции: 1880‑1917: Комментированная антология. М.: Наука, 2006. С. 340.

 

22. 18 августа (нового стиля) 1906 года Л.Л. Толстой сообщил С.А. Толстой из Хальмбюбуды, куда семья уезжала на лето: «<…> Кончил пьесу, и надо ее переписывать и пускать в ход. Между тем политические события все заслоняют, и жутко за Россию. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14367. Л. 1. Автограф.

Однако 26 декабря 1906 года он уже из Петербурга с горечью писал матери о судьбе пьесы “Братья помещики”, «<…>которую, увы, цензура запретила, то есть выкинула весь конец, погром барской усадьбы. Пьеса дошла до премьеры, но Столыпин тоже нашел ее нецензурной. Боятся “разжигания страстей”, хотя сама по себе комедия рассчитана на обратное, на то, чтобы помещики сделались порядочными людьми. Послал ее в Берлин, где, м<ожет> б<ыть>, буду печатать по‑русски, или <пошлю> в Америку, а в России она будет пропущена без хвоста и изуродованная. <…>» – Там же, № 14374. Л. 1‑2. Автограф.

В письме В.П. Буренину, одобрительно отозвавшемуся о «Братьях помещиках», Л.Л. Толстой признался: «<…> Сам я верю в мою пьесу и думаю, что это лучшее, что я написал. <…>» – ОР РНБ, ф. 1012, № 22. Л. 1. Автограф. Документ не датирован, однако условно его можно отнести к декабрю 1906 года. Именно тогда Л.Л. Толстой читал свою новую пьесу разным слушателям, среди которых был, в частности, И.Е. Репин (см. о нем примеч. 151 к Главе 8 Книги I). – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14374. Л. 1 об.

Накануне премьеры пьесы Л.Л. Толстого «Братья помещики» знаменитый художник из Куоккалы отправил автору коротенькое письмецо:

«Поздравляю! Поздравляю!

Я не сомневаюсь в успехе, если только будет поставлена. Непременно пойду слушать. Какой язык! Какое знание разной среды! И автор подымает актеров, заставляет их невольно играть вовсю!.. Еще бы, если при беглом вашем чтении всех увлекало, – воображаю на сцене!!.. Браво!

Ваш И. Репин.

Поздравляю от души». – ОР РНБ, ф. 782, № 5. Л. 1. Автограф. См. также: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным //Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 156‑159.

Однако мнение зрителей, пришедших 16 марта 1907 года в Театр Литературно-Художественного общества (Малый театр А.С. Суворина), было не столь однозначным. Симпатизировавшая автору и труппе газета на следующий день писала: «…пьеса имела большой, несколько страстный и шумный успех, в особенности после третьего акта, который кончается яркой, талантливо написанной картиной с песнями и плясками и вмешательством сильной драматической струи. Автора вызывали после этого акта много раз, и он выходил с артистами. … Поставлена и разыграна пьеса была прекрасно. … “Братья помещики” обнаруживают у автора комический и сатирический талант, о котором он, кажется, никогда не думал; но сильная сторона у писателей нередко именно та, о которой, кажется, они меньше всего думают». – См.: Новое время. СПб., 17/30 марта 1907 года, № 11139. С. 4. См. также более развернутую рецензию, подписанную криптонимом «В.Ш.» – Там же, 18/31 марта 1907 года, № 11140. С. 5. Автором её вероятнее всего был давний сотрудник газеты Вячеслав Гордеевич Швецов. – См.: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. II. С. 208; Т. IV. С. 523.

Другие рецензенты были более резки в оценках. Так, Александр Иванович Косоворотов (1868‑1912), писавший под псевдонимом «Шмель», открыто обвинил Л.Л. Толстого в отсутствии ума и «специального чувства сцены». – См.: Русь. СПб., 18/31 марта 1907 года, № 77. С. 4. См. также: Речь. СПб., 18/31 марта 1907 года, № 65. С. 4.

Тем не менее в архиве Л.Л. Толстого сохранилось письмо от 23 марта 1907 года, в котором «ревностные почитатели петербургских театров» благодарили автора за пьесу «Братья помещики». – ИРЛИ, ф. 303, № 849. Л. 1. Автограф.

26 марта 1907 года помощник управляющего канцелярией Совета Императорского Русского театрального общества Алексей Александрович Стрешнев известил Л.Л. Толстого, что на его драму имеется несколько заказов, и в связи с этим попросил автора прислать экземпляр для снятия копии. – Там же, № 638. Л. 1. Машинопись с подписью-автографом.

Однако стремление Л.Л. Толстого не только расширить географию постановок, но и заинтересовать своими пьесами таких известных мастеров сцены, как Мария Гавриловна Савина (1854‑1915) и Константин Сергеевич Станиславский (Алексеев; 1863‑1938), не удалось. В письмах автору от 19 мая и 18 августа 1907 года великий режиссер мотивировал отказ взять в работу пьесу «Братья помещики» перегруженностью репертуара Московского Художественного театра, но было очевидно, что пьеса Л.Л. Толстого ему не понравилась. – Там же, № 628. Л. 1‑5. Автограф.

К этому времени стали известны факты резко отрицательного отношения провинциальных властей к новой драме Л.Л. Толстого. Так, 5 августа 1907 года журнал «Театр и искусство» писал: «… “Аграрная пьеса” Л.Л. Толстого “Братья‑помещики” попала в “подозрение”. Как нам сообщают, по распоряжению администрации, пьеса снята с репертуара после первого представления в Саратове и Екатеринодаре. …» (№ 31. С. 501).

30 августа (нового стиля) 1907 года книгоиздатель Иван Павлович Ладыжников (1874‑1945) отправил из Берлина в Швецию, где в это время находился Л.Л. Толстой с семьей, подробное письмо с рассказом о судьбе драмы в Германии: «<…> “Братья помещики” были переведены на немецкий язык и представлены нескольким из здешних и венских больших театров. Пьеса заинтересовала своим построением, но не могла превзойти общий страх директоров перед всем, что трактует о русских революционных событиях. Знакомые директора посоветовали обождать, пока волна недовольства русскими делами пройдет. Это был любезный отказ, так как они сами понимают, что таким откладыванием постановки мы сами отнимаем у пьесы ее свежесть и актуальность. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 396. Л. 1. Автограф.

Осенью 1907 года пьесу «Братья‑помещики» взял в работу Драматический театр Ольги Петровны Зарайской (1877‑1940) в Туле. Показательно, что буквально за несколько дней до премьеры в местной газете появилось объявление, призванное обеспечить кассовый сбор, но не соответствующее истине: «В ближайшем будущем в театре г‑жи Зарайской будут поставлены “Братья‑помещики” Л.Л. Толстого, пьеса[,] обошедшая почти все сцены столичных и губернских городов. У нас пьеса пойдет в первый раз». – См.: Тульская молва. 7 октября 1907 года, № 8. С. 3. Курсив мой. – В.А.

11 октября 1907 года комедия была представлена публике. – Там же, № 11. С. 1. А через день в той же газете появилась разгромная рецензия, открывавшаяся таким пассажем: «Отец его был великий писатель, а он… был маленьким октябристом и самым неудачным произведением великого отца…

У отца его был великий талант и великая скромность, – а у него … у него были художественные потуги и … много смелости…» – См.: Художественные потуги октябриста (Л. Толстой. «Бр[атья] Помещики»: К постановке в театре О.П. Зарайской) //Там же, 13 октября 1907 года, № 13. С. 2. Рецензия подписана: Пли‑кiй.

После трёх представлений один из соиздателей газеты «Тульская молва» Д.И. Фортунатов, писавший под псевдонимом «Santimento», 4 ноября 1907 года заметил: «…подобные драматические произведения не дают верного отражения той действительности, которая сказывается на брожении деревни и аграрных недоразумениях» (№ 32. С. 3). – См.: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. III. С. 334; Т. IV. С. 493. Однако 3 января 1908 года в новом объявлении о четвертой постановке комедии Л.Л. Толстого утверждалось: «…представлена будет сенсационная пьеса, имевшая всюду громадный успех…». – См.: Тульская молва. 3 января 1908 года, № 78. С. 2. Но и это не спасло труппу О.П. Зарайской. Сыграв 5‑й спектакль 17 февраля 1908 года, театр вынужден был снять пьесу «Братья помещики» с репертуара (№ 116. С. 2).

О других постановках этой пьесы см.: Кузичева А.П. Театральная критика российской провинции… С. 390.

 

23. Первое упоминание о новом сочинении встречается в письме Л.Л. Толстого матери из Петербурга от 14 октября 1912 года: «<…> Моя пьеса пойдет здесь в конце месяца, а так пока ничего нового или особенного нет. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14560. Л. 1 об. Автограф. Однако 1 ноября 1912 года репетиции, по словам автора, еще не начинались. – Там же, № 14562. Л. 1. Автограф.

Премьера драмы «Права любви» состоялась 14 ноября 1912 года на сцене Театра Литературно-Художественного общества (Малого театра А.С. Суворина), действительным членом которого Л.Л. Толстой был избран 21 февраля 1912 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 195. Л. 1. Машинопись.

16 ноября 1912 года Л.Л. Толстой писал С.А. Толстой: «Милая, дорогая мамá. <…> На днях прошла моя пьеса “Права любви” с хорошим успехом, и сегодня 2‑ое представление, на которое еду после обеда. На 1‑м представлении был между другими Щегловитов, который представил меня своей жене, и оба они были в восторге. Жали мне руки и говорили лестные вещи. Вся публика приняла пьесу очень горячо и сочувственно. Конечно, как всегда, завистливая и глупая наша критика, за некот<орыми> исключениями, ругается, хотя на этот раз мягче, чем прежде. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14563. Л. 1‑2. Автограф.

Щегловитов Иван Григорьевич (1861‑1918) с 1906 по 1915 год был министром юстиции, председателем Государственного совета. Его жена – Мария Федоровна Щегловитова (урожд. Куличенко; умерла в 1922 году).

Пьеса выдержала шесть представлений. Мнения критиков разделились. Сочувственная рецензия П. Конради была в «Новом времени» 16/29 ноября 1912 года (№ 13177. С. 7).

Однако радоваться Л.Л. Толстому на самом деле пришлось недолго. Резко отрицательное суждение писателя и публициста Сергея Сергеевича Гусева (1854‑1922), выступавшего под псевдонимом «Слово Глаголь», появилось уже в день премьеры. Особое негодование критика вызвал тот факт, что постановка пьесы была приурочена к годовщине смерти Л.Н. Толстого. Назвав раздел, посвященный новой драме Л.Л. Толстого, “Еще поминки”, С.С. Гусев писал: «… Л.Л. Толстой – такой же писатель, как любой грамотный человек, не обладающий писательским даром. Он бездарный. …я думаю, что такой пошлости у нас, на русской сцене, еще не бывало. “Право любви” – это ослиное ляганье в 19‑ти действиях, направленное на толстовское учение. В 4‑х действиях вы видите дурака, который высказывает то, чего не понимает. Нелепая завязка и такая же развязка, как и все подробности, приплетены к ляганью только потому, что иначе не было бы пьесы, т.е. не было бы возможности ослу выйти на сцену и проделать преднамеренную потеху. …» – См.: Слово Глаголь. Наброски и недомолвки //Саратовский листок, 14 ноября 1912 года, № 251. С. 3. Курсив мой. – В.А. См. также: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. III. С. 120.

Еще более определенно выступила газета «Речь», выделив антитолстовскую направленность пьесы «Права любви»: «… А вот что, по Толстому Льву Львовичу, делают толстовцы: они ходят босыми и без шапок, выпивают очень много молока, говорят глупости и “из жалости к живым существам” не чешут головы…

Это, конечно, пасквиль; но пасквиль на толстовцев и на русский народ в устах сына Толстого – это уже нечто исключительное. Тем не менее, пьеса не оскорбляет – для этого она слишком глупа. …» – См.: Василевский Л. Малый театр: “Права любви” Л.Л. Толстого //Речь. СПб., 16(29) ноября 1912 года, № 315. С. 6‑7.

Через день журнал «Театр и искусство» писал: «Новая комедия Л.Л. Толстого “Права любви” – из тех “средних” пьес, о которых не скажешь много ни хорошего, ни дурного: отцветают они быстро, и жизнь их, действительно, в мгновении. Посидишь, посмотришь пьесу – как будто ничего; а вышел из театра – и не вспомнишь. На более деликатном языке это называется – непритязательные картины. …

Разыграна пьеса недурно. …» (№ 47. С. 911‑912).

Но, может быть, наиболее серьезный анализ пьесы – и наиболее болезненный для автора отзыв – дан в статье Л.Я. Гуревич, которая в начале 90‑х годов ХIХ века приглашала Л.Л. Толстого печататься в журнале «Северный вестник» (см. примеч. 17 к Главе 12 Книги I). С тех пор многое изменилось. Размышляя над феноменом шумного успеха комедии Л.Л. Толстого в Малом театре А.С. Суворина, критик выделила следующее обстоятельство: «…очень возможно, что она (пьеса Л.Л. Толстого. – В.А.) будет иметь такой же успех у большой публики и в других театрах. …она не лишена своего рода остроты и невольно заставляет вдумываться в сложную, вернее, – путанную психологию и идеологию ее автора. … Но чем более автор старается быть художественно и идейно независимым, тем более ощущается в нем недостаток природной, органической оригинальности. … И чтó всего разительнее, что режет в этой пьесе, как кричащее неприличие, – с каким злобным и вульгарным гиканием он изображает в пьесе двух “толстовцев”, – совершенно ненужные по ходу действия, эпизодические лица, которых он заставил повторять друг за другом, наподобие Бобчинского и Добчинского, одни и те же фразы и рассуждать в смехотворно бестолковых словах на тему о непротивлении, о жалости к животным и насекомым и т.д. …» – См.: Гуревич Л. Петербургские театры: Комедия гр. Л.Л. Толстого //Русские ведомости. М., 29 ноября 1912 года, № 275. С. 5.

Бобчинский и Добчинский – персонажи комедии Николая Васильевича Гоголя (1809–1852) «Ревизор».

Тем не менее в том же году пьесой заинтересовался Новый театр в Туле и пытался неоднократно привлечь зрителей, рекламируя комедию в течение долгого времени так: «…последняя пьеса Л.Л. Толстого, идущая с громадным успехом в Петербурге в Суворинском театре. …» – См.: Тульская молва, 16 и 18 декабря 1912 года, №№ 1543‑1544. С. 1. Курсив мой. – В.А. Ранее газета сообщала, что пьеса будет «поставлена под личным наблюдением автора». – Там же, 18 и 27 ноября 1912 года, №№ 1521, 1527. С. 1.

19 декабря 1912 года состоялась единственное представление пьесы в Туле, которое не принесло желаемого результата ни автору, ни театру. – См.: Театр в 1912 году //Там же, 4 января 1913 года, № 1556. С. 3.

В том же году пьеса вышла отдельным литографированным изданием. – См.: Толстой Л.Л. Права любви: Комедия современной русской помещичьей и крестьянской жизни в 4‑х действиях с прологом. М.: Издание С.Ф. Рассохина, 1912.

 

24. Закончив работу над драмой в 4‑х действиях «Солдатка», Л.Л. Толстой 31 октября 1902 года отправил пьесу родителям в Ясную Поляну. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14254. Л. 1 об. Автограф. А уже 13 ноября 1902 года он благодарил С.А. Толстую: «Спасибо за письмо и лестное мнение папá и Вас о „Солдатке“. <…>» – Там же, № 14256. Автограф. К сожалению, это письмо С.А. Толстой не сохранилось, и узнать более подробно впечатление Л.Н. Толстого о пьесе сына невозможно.

Драма “Солдатка” была впервые поставлена 9 февраля 1903 года в Народном Доме Императора Николая II. – См.: Театр и искусство. СПб., 9 февраля 1903 года, № 7. С. 171. Рецензент с сочувствием отнесся к этой пьесе: «… Когда в воскресенье я смотрел новую народную драму Л.Л. Толстого “Солдатка”, мне показалось, что вернулись сороковые годы с “ужасно” благородными воззрениями и чувствами. …пьеса смотрелась с интересом. Чувствовалась дружная работа артистов и режиссера. Постановка любовная и тщательная, как всегда. Каждая мелочь строго обдумана. Народные сцены идут живо и реально. Нет излишних хитростей, но решительно все, что можно, сделано просто, ясно и правдиво. …» – См.: Колосов К. Народный Дом //Там же, 16 февраля 1903 года, № 8. С. 181‑182.

Тем не менее, после нескольких постановок и эта пьеса Л.Л. Толстого была снята с репертуара. Позднее Л.Л. Толстой включил “Солдатку” в том своих «Драматических сочинений» (Т. I. С. 39‑64).

 

25. 19 июля 1907 года А.С. Суворин записал в дневнике: «… Лев Львович Толстой в своей пьесе выставил своего брата Андрея, гитариста. …». А через несколько дней, 27 июля 1907 года, после беседы с Л.Л. Толстым он так расшифровал название драмы: «… Л[ев] Л[ьвович] написал две пьесы, одну в 2‑х актах (речь идет о пьесе “Марк”. См. о ней ниже. – В.А.), другую в 5‑ти актах и в 6‑ти картинах. Нечто ужасное, по его словам. Изображение всего существующего. “Моя родина” название, то есть несчастная моя родина. …» – См.: Суворин А.С. Дневник… С. 524, 529.

Малый театр А.С. Суворина не стал рисковать: на его сцене осенью 1907 года еще шли последние представления пьесы «Братья помещики». – См.: Петербургские новости. СПб., 18 сентября 1907 года, № 10. С. 4.

Пьеса Л.Л. Толстого «Моя Родина: Комедия из эпохи начала ХХ столетия в России» 12 октября 1907 года была поставлена на сцене Московского Драматического театра, основанного Федором Адамовичем Коршем (1852‑1921). Драматург предоставил театру исключительное право на постановку этой пьесы в течение двух лет. – РГАЛИ, ф. 2087, оп. 2, ед. хр. 746. Л. 97.

Однако воспользоваться этим правом труппе Ф.А. Корша не пришлось. Как обычно, первое представление пьесы Л.Л. Толстого «Моя Родина» прошло с большим количеством зрителей, однако мнения рецензентов были совсем не лестными. «… Автор скользит по поверхности затрагиваемых явлений, не проникая в их сущность. … Пьеса Л.Л. Толстого – не социальная комедия, а произведение, в котором произвольно собраны самые разнохарактерные и плохо связанные между собою отголоски современности, – от экономического кризиса до “матчиша” и от освободительного движения до увлечения хиромантией…» – См.: Русские ведомости. М., 14 октября 1907 года, № 235. С. 5. Рецензия подписана криптонимом «Ю.В.».

В тот же день обозреватель «Русского слова» года подытожил: «…чем пристальнее вглядываешься в аляповатую сатиру Л.Л. Толстого, чем ближе присматриваешься к дешевому лубку его положительных типов, тем больше убеждаешься в том, что главная беда автора – это наивное убожество его концепции. …» (№ 236. С. 6).

На последнем, третьем представлении 18 октября 1907 года присутствовала С.А. Толстая. На следующий день она записала в ежедневнике: «Была вечером в театре, “Моя родина” – Левы; не удовлетворило и загромождено». – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 273.

Таким же было мнение критиков. – См.: Театр и искусство. СПб., 21 октября 1907 года, № 42. С. 679. А 28 октября 1907 года Н. Эфрос в очередном обозрении «Из Москвы» деликатно обошел пьесу «Моя родина», ограничившись одной фразой: «…большая неприятность с Толстым‑сыном у Корша…» – Там же, № 43. С. 703.

Иногда в записях современников ошибочно упоминается тульская постановка пьесы «Моя родина». – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 2. С. 535, 677. Действительно, драму Л.Л. Толстого «Моя родина» думали поставить и в Туле, но не успели. К этому времени стало уже известно решение Ф.А. Корша, ввиду неуспеха, снять пьесу с репертуара после третьего представления. – См.: Тульская молва. 24 октября 1907 года, № 22. С. 3.

17 января 1908 года отдельное литографированное издание пьесы Л.Л. Толстого «Моя родина» прочитал Л.Н. Толстой. Его впечатление известно со слов Д.П. Маковицкого: «Очень наивно». – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 3. С. 20‑21.

 

26. Речь идет о кн.: Толстой Л.Л. Рассказы из времени студенчества (М., 1898; цензурное разрешение 18 февраля 1898 года). В нее вошли, главным образом, произведения, публиковавшиеся ранее: «Любовь»; «Синяя тетрадь»; «В Татьянин день»; «Совершеннолетие»; «Вечер во время голода»; «Под двумя огнями»; «Два товарища» (см. также примеч. 71 к Главе 4, примеч. 17 к Главе 12 и примеч. 54 к Главе 13 Книги I).

 

27. О повести «Прелюдия Шопена» и первых откликах на нее в России и за границей см. примеч. 168‑169 к Главе 20 Книги I.

Из других публикаций отметим большую статью Василия Васильевича Розанова (1856‑1919), поводом для написания которой явилось именно своевременное, как он считал, появление повести Л.Л. Толстого, название которой он изменил. – См.: Розанов В. Семья, как религия: Гр. Л. Толстой. «Крейцерова соната»; Гр. Л.Л. Толстой. «Прелюдия к Шопену» //С.‑Петербургские ведомости, 5/17 ноября 1898 года, № 304. С. 2‑3; 23 ноября/5 декабря 1898 года, № 322. С. 2‑3. Курсив мой. – В.А.

В архиве редактора журналов «Игрушечка» и «Женское дело» Александры Николаевны Пешковой-Толиверовой (урожд. Сусоколовой; 1842‑1918) сохранился черновой автограф незавершенной рецензии «Несколько замечаний автору “Прелюдии Шопена”», написанной сразу же после того, как рассказ был опубликован в «Новом времени». Приняв основной пафос произведения в защиту раннего брака и считая рассказ важным, современным и уже потому интересным, А.Н. Пешкова-Толиверова тем не менее не могла согласиться ни с выбором героев, ни с самим развитием действия. – ИРЛИ, ф. 227, ед. хр. 24. Л. 20‑21.

Трудно сказать, знал ли Л.Л. Толстой об этих замечаниях, но, готовя повесть к публикации в книге, он предпослал ей 6 мая 1900 года коротенькое предисловие, в котором вновь отстаивал свое видение проблемы раннего и, следовательно, чистого брака.

«“Прелюдия Шопену” была написана мною несколько лет назад и, должен сказать, была написана сначала вовсе не как возражение “Крейцеровой Сонате”, а просто, как выражение горячо занимавших меня в ту пору мыслей. Форму антитезы “Крейцеровой Сонаты” рассказ принял уже при последнем его редактировании.

Выпуская его теперь в отдельной книжке, вместе с другими моими рассказами, я не отказываюсь от основных мыслей, выраженных в нем, не отказываюсь от мысли, что ранний брак – великое благо, что стремление к полному целомудрию не имеет смысла, раз полное целомудрие человечества невозможно и ведет к прекращению его рода; что целью нашей жизни должно быть не стремление к полному целомудрию, а стремление к раннему, чистому и целомудренному браку.

Поэтому ответ ”Крейцеровой Сонате” и ее “Послесловию”, как они ни сильны художественно и как ни сильно выражены в них отрицательные стороны брачных отношений, – один: вывод их ошибочен.

Идеалом в них поставлено то, что не может им быть. Идеалом в вопросе половых отношений не может быть поставлено их уничтожение, потому что это уничтожает тогда самое понятие этого идеала и приводит к логической нелепости.

Признаюсь, что тон, в каком написан рассказ “Прелюдия Шопена”, мог бы быть спокойнее, что это было бы лучше, и мне жаль, что я отдался некоторому чувству раздражения. Но что сделано, то сделано.

При другом тоне, я, может быть, не сумел бы быть вполне искренним, когда писал рассказ». – См.: Толстой Л.Л. “Прелюдия Шопена” и другие рассказы (М., 1900; цензурное разрешение 24 июня 1900 года). С. 3‑52.

Кроме названной повести, Л.Л. Толстой включил в книгу рассказ «Первый ребенок» (см. о нем ниже примеч. 29) и очерк «Сон», напечатанный в «Новом времени» 12/24 февраля 1899 года (№ 8278. С. 2).

 

28. См. о нем примеч. 17 к Главе 12 Книги I. Вошел также в книгу «Рассказы из времени студенчества» (см. выше примеч. 26).

 

29. Этот рассказ Л.Л. Толстой осенью 1898 года отправил в «Новое время». Бегло просмотрев его, А.С. Суворин подумал, что он подойдет для газеты. Однако уже 12 ноября 1898 года он должен был огорчить молодого литератора: «Лев Львович, корректура половины рассказа посылается Вам. Я должен сказать, что роды написаны ужасно безжалостно и мне думается, что газетной публике это не под силу. Не говорю уже о крови и т.п. Есть границы, которые переходить мудрено. Становится жаль читателей, которые будут мучиться, читая такое описание. Особенно девушки. Вторая половина еще не набрана. Да вторая половина совсем не беллетристика, а публицистика и не вяжется с первой половиной рассказа нимало. <…>» – ОР РНБ, ф. 115, № 66. Л. 3. Рукописная копия из архива А.Е. Бурцева.

В итоге рассказ не был напечатан в «Новом времени» и впервые был опубликован в книге «„Прелюдия Шопена“ и другие рассказы» (С. 53‑96). См. о ней выше примеч. 27.

Рассказ был замечен критиками. В рецензии на книгу особо отмечалась «юная отзывчивость» молодого писателя, его изобразительный дар, а также бесспорное влияние таланта и мысли его великого отца, объяснимого «и особой близостью к гениальному писателю, и даже наследственностью». – См.: Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 6/19 декабря 1900 года, № 8901. С. 8. Рецензия подписана криптонимом «В.Г.».

 

30. Из других сочинений Л.Л. Толстого необходимо отметить его детские рассказы, которые, по мнению читателей, удавались ему. Кроме названных ранее рассказов «Монтекристо» и «Илюшкины яблоки», см.: Толстой Л.Л. Яшка: Рассказ //Родник. СПб., 1897, № 1. С. 1‑29; Толстой Л.Л. Волчонок: Рассказ //Там же, № 3. С. 289‑320. Именно по поводу этих рассказов А.Н. Альмединген, принимавший самое живое участие в становлении Л.Л. Толстого как детского писателя, 24 марта 1897 года заметил: «<…> Григорович прочел “Яшку” и “Волчонка” и сказал мне, что ему понравилось и что в Вас сидит несомненный писательский талант. Я приставал, серьезно ли он это говорит, не из любезности ли: он уверял, что по совести это его мнение. Но упрекал в небрежности и в неправильности речи. “Это от отца перешло”, – сказал он. Это, конечно, хорошо походить на Вашего отца, но Вы должны быть самим собой и иметь свою своеобразность, а потому не пренебрегайте отделкой. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 118. Л. 8‑8 об. Автограф. Подчеркнуто А.Н. Альмедингеном.

Дмитрий Васильевич Григорович (1822‑1899) с середины 50‑х годов был знаком с Л.Н. Толстым и с нетерпением ждал появления первых произведений его сына, дарование которого он приметил одним из первых.

Кроме «Родника», Л.Л. Толстой печатался также в других детских журналах. – См.: Толстой Л.Л. Хромые друзья (Рассказ) //Игрушечка: Журнал для детей младшего возраста. СПб., 1898, № 8. С. 339‑346; № 9. С. 397‑407.

Позднее все эти рассказы вошли в книгу: Толстой Л.Л. Для детей: Рассказы (М., 1898; цензурное разрешение 24 января 1898 года. Это издание сохранилось среди личных книг С.А. Толстой в Ясной Поляне под № 2752). Так как выход ее по времени совпал с обсуждением в русском обществе «Прелюдии Шопена» Л.Л. Толстого, то и отклики в печати были весьма скептические. Так, в октябре 1898 года один из безымянных рецензентов этой книги писал: «…в русской литературе с недавнего времени подвизается Лев Львович Толстой … вместо очень длинного титула удобнее было бы именоваться ему просто Л. Толстым‑младшим…

…в этих своих “детских рассказах” г. Толстой‑младший старается подражать такому классическому образцу, как “Детство и отрочество” знаменитого Толстого… они написаны не без дарования, простым, хорошим языком и проникнуты, быть может, иногда и искренним сочувствием к бедному люду. …» – См.: Вестник воспитания. М., 1898, № 5. Отд. II. С. 1‑7.

Несмотря на такой сомнительный отзыв, детские рассказы Л.Л. Толстого пользовались бóльшим успехом, чем многие другие его сочинения. Через год книга рассказов «Для детей» вышла вторым, дополненным изданием (М., 1901).

См. также сочинения из цикла «Правдивые рассказы»: Толстой‑сын Л. Синичка //Родник. СПб., 1900, № 1. С. 63‑64; Толстой‑сын Л. Федька и я //Там же, № 2. С. 123‑126; Толстой‑сын Л.Л. Булочник и кегли //Там же, № 4. С. 402‑406; Толстой‑сын Л. Слепунюшка //Игрушечка. СПб., 1901, № 10. С. 433‑444; Толстой‑сын Л. На Упе //Там же, № 11. С. 481‑494; Толстой‑сын Л. Седые волосы //Там же, № 12. С. 520‑546.

В откликах рецензентов на эти рассказы акцент, естественно, был сделан прежде всего на сопоставлении сына с отцом: «… Автор этих произведений Л. Толстой, сын гениального писателя, видимо, не лишен дарования, но лишен того великого дара творческой художественной меры, обаятельной правды жизни, которые захватывают в великих произведениях его отца. В стремлении Толстого‑сына к морализации и внешнем понимании этических начал, проводимых в жизнь его отцом, – начала эти являются жалкими шаблонами, ходячей прописной моралью, скучной, однообразной, никогда никого не научившей ничему доброму. …» – См.: Русская мысль. М., 1900. Кн. VI. Библиогр. отдел. С. 233.

Читатели, однако, были более терпимыми к сыну великого Толстого, собиравшего новую книгу для детей. Цикл «Правдивых рассказов» пополнялся  новыми сочинениями, которые вошли в книгу. – См.: Толстой Л.Л. Скачки //Юный читатель: Журнал для детей старшего возраста. СПб., 1902, № 14. С. 40‑48; Толстой Л.Л. Воробейчик (Из гимназической жизни) //Товарищ: Еженедельный худож.‑лит. журнал для детей школьного возраста. СПб., 1902, № 6. С. 82‑87; № 8. С. 113‑119; Толстой Л.Л. Дунька Фонаринская //Там же, № 24. С. 370‑375; № 25. С. 385‑390. См. также: Толстой Л.Л. Правдивые рассказы для детей. СПб., 1903 (цензурное разрешение 11 марта 1903 года).

Л.Л. Толстой и позже писал для детей. – См.: Толстой Л.Л. Самолюбивый //Товарищ. СПб., 1903, № 4. С. 49‑52; Толстой Л.Л. Первые шаги (Эпизод из жизни Нерона) //Детское чтение: Ежемес. иллюстрир. журнал для семьи и школы. М., 1904. С. 1628‑1634; и др.

По примеру своего отца, Л.Л. Толстой составил также «Сборник пословиц (русских и французских), загадок и стихов: Для домашнего чтения детей» (СПб., 1903).

 

31. Толстой Л.Л. Записки из эпохи голода 1891‑1892 гг. //Вестник Европы. СПб., 1899, №№ 6‑7.

Эта публикация сразу же была замечена. Журнал «Русская мысль» в июльском номере писал: «…в рассказе гр. Л. Толстого‑сына мы имеем дело, как он сам говорит, с “голой правдой”, и эта “голая правда” может привести в ужас. … Вообще, наблюдения гр. Л. Толстого‑сына заслуживают большего внимания…» (М., 1899. Кн. VII. Отд. II. С. 266‑267). См. также сочувственный отклик рецензента газеты «Кавказ» (Тифлис, 20 июля 1899 года, № 188. С. 3; 5 октября 1899 года, № 260. С. 2).

Даже Александр Михайлович Скабический (1838‑1910), иронизировавший по поводу той щедрости, с которой издатели печатают любой трюизм сына великого Толстого, по отношению к данному выступлению Л.Л. Толстого изменил тон. «… Что касается настоящей статьи, то, при некоторой легковесности, она все‑таки заслуживает бóльшего внимания, чем все, что до сих пор написал гр. Л. Толстой‑сын. …

Невольно располагает вас в его пользу чуткая и горячая отзывчивость к народному бедствию, то самопожертвование, какое выказал он, покинув университетские науки и московскую жизнь и отважно ринувшись на борьбу с голодом, наконец, кипучая энергия, какую выказал он во время самой борьбы; – все это, несомненно, обнаруживает в гр. Толстом‑сыне человека не одних красивых слов, но и честного, благого дела.

…не одно только отвлеченно-гуманное желание помочь голодающим людям, кто бы они ни были, руководило графом в его плодотворной деятельности, но и живая любовь к народу, глубокое сознание своего долга перед ним, сочувствие к трудящимся классам, доходящее до некоторой идеализации их. Эти прекрасные чувства обнаруживаются во многих местах статьи. …» – См.: Скабический А. Текущая литература: “Записки из эпохи голода в 1891‑92 гг.” гр. Л. Толстого‑сына (“В[естник] Евр[опы]”, №№ 6‑7) //Сын Отечества. СПб., 23 июля/4 августа 1899 года, № 196. С. 2.

 

32. По сравнению с журнальной публикацией, название которой чуть изменилось («У голодающих: Записки из поры голода в 1891‑92 годах»), книга была существенно дополнена материалами о недавнем голоде 1898‑99 годов. – См.: Толстой Л.Л. О пожертвованиях //Санкт-Петербургские ведомости, 18/30 января 1899 года, № 17. С. 2; Толстой‑сын Л. Мой отчет //Там же, 1/13 мая 1899 года, № 116. С. 2; Толстой‑сын Л. Хлебные запасы //Там же, 26 октября/7 ноября 1899 года, № 293. С. 1. В частности, в книгу вошло письмо Л.Л. Толстого в газету, в которое он, в свою очередь, включил обращение к нему голодающих крестьян Патровки с мольбой о помощи. – См.: Толстой Л.Л. Пожалеем! //Там же, 19/31 декабря 1898 года, № 348. С. 1‑2.

Призыв Л.Л. Толстого был услышан в России. Пожертвования на его имя начали поступать сразу после его первого письма в газету. – Там же, 4/16 апреля 1899 года, № 91. С. 1.

Выдержки из отчета Л.Л. Толстого перепечатал журнал «Мир Божий», оценив его как представляющий особенный интерес (СПб., 1899, № 6. Отд. II. С. 21).

Декабрьское отчаянное письмо отозвалось и в европейских странах, прежде всего в Англии. – См.: Starving Russian peasants: Appeal of count Leoff Tolstoy //Chronicle. London, January 11, 1899; Tolstoi L.L. (Son of count Leo Tolstoi). “Let us pity them” //Christian World. London, January 19, 1899; The famishing Russian peasants: Responses to count L.L. Tolstoi //Ibid., January 26, 1899; Watson R.S. The famine in Russia //Manchester Guardian. March 20, 1899; “Many families have sold everything they possess over the last pillow or garment…” //Echo. London, March 20, 1899; Help for Russian peasants //Ibid., September 1, 1899; etc. – Отдел книжных фондов ГМТ. Коллекция В.Г. Черткова.

См. рецензии на книгу Л.Л. Толстого «В голодные года»: Одесские новости, 1 февраля 1901 года, № 5203. С. 1; Образование. СПб., 1901, № 3. Отд. II. С. 77‑81; Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 6/19 июня 1901 года, № 9070. С. 11. Но, пожалуй, самым веским было беглое замечание на страницах журнала «Русское богатство» о том, что книга Л.Л. Толстого не теряется рядом с известной книгой В.Г. Короленко «В голодный год» (СПб., 1901, № 3. Отд. II. С. 35‑38. Курсив мой. – В.А.).

Деятельная натура Л.Л. Толстого не ограничилась одними газетными выступлениями. Как писалось на обложке его тоненькой книжки, один из рассказов Л.Л. Толстой пожертвовал «в собственность Казанскому Обществу призрения и образования глухонемых детей на расширение филантропического попечения о них, с каковой целью он и издан». – См.: Толстой Л.Л. Яшка. Казань, 1899 (цензурное разрешение 10 января 1899 года).

Другой рассказ Л.Л. Толстой включил в сборник, все средства от продажи которого он сам распределял между голодающими. – См.: Толстой‑сын Л. Зачем? (Рассказ) //Помощь пострадавшим от неурожая Самарской губернии. М., 1900. С. 21‑30.

 

33. Книга вышла летом 1903 года. – См.: Толстой Л.Л. Добрые советы (Издание для народа). СПб., 1903 (цензурное разрешение 27 мая 1903 года). В предисловии Л.Л. Толстой писал: «Собранные здесь советы предназначаются для народного чтения, но могут относиться также и к людям других сословий» (С. 1).

 

34. Точное название звучит иначе: Толстой Л.Л. Памятка русского солдата. СПб., 1907. Брошюра вышла в издании книжного магазина Л.Л. Толстого «Доброе дело» в серии «Патриотическая библиотека» (№ 1).

Поводом для обращения к русским солдатам Л.Л. Толстого послужили две причины: тревожная обстановка в стране и желание перебить, ослабить то впечатление, которое производила «Солдатская памятка» Л.Н. Толстого. Напечатанная впервые в 1902 года в Англии в журнале «Свободное слово», основанном П.И. Бирюковым и В.Г. Чертковым, «Солдатская памятка» расходилась в списках и будоражила мысль еще до того, как на волне революционных преобразований она была выпущена отдельно петербургским издательством «Обновление» в 1906 году и вскоре конфискована. – ПСС. Т. 34. С. 583‑584 (см. также ниже примеч. 35).

Л.Л. Толстой видел события и участие в них русской армии иначе, чем его отец (см. об этом ниже). 11 декабря 1905 года в письме родным он уточнил свою позицию: «<…> Последние события Москвы, да и другие по всей России, кажется, окончательно повернули правительство на путь репрессий. Да и пора. Нельзя давать свободу безумию и пороку. В этом смысле недавно тоже высказался, где следует. Всему есть предел. Бедного Юрия Шидловского разгромили дотла, все вещи изрубили в его комфортабельном богатом доме, а все остальное увезли и угнали. Вообще творится что‑то стихийное, и кто знает, к чему оно нас ведет. Продолжаю надеяться на ту же стихию, стихию зимы, природы, которая одна может на время хоть потушить пожар. А там и Дума соберется и непременно или успокоит, или усмирит. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14348. Л. 1‑2. Автограф.

Юрий Вячеславович Шидловский (1856‑1931) – двоюродный брат С.А. Толстой. – См.: Незабытые могилы: Российское зарубежье: Некрологи 1917‑2001: В 6‑ти томах /Составитель В.Н. Чуваков. М., 2006. Т. 6, кн. 3. С. 384.

Через десять дней обращение Л.Л. Толстого к солдатам было напечатано в газете «Русское чтение», называвшей себя «первой в России народной газетой», выпускавшейся на средства Министерства Императорского Двора и распространявшейся, как говорилось в рекламных проспектах, по всем ротам, эскадронам и батареям «частей войск гвардии и армии, в коих ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО соизволит состоять Шефом».

Имя автора улавливалось вполне, хотя и не было полностью раскрыто в газетной публикации. В конце декабря 1905 года Л.Л. Толстой не склонен был вступать в открытое противостояние отцу и его позиции непротивления злу насилием. Он писал: «Я хочу сказать вам несколько слов правды, русские солдаты. Надеюсь, что вы почувствуете и поймете, что мной руководит лишь желание быть полезным вам и России и что никаких других целей я не имею. … Все русские граждане, пользуясь одним общим законом, сольются в одно великое и могущественное русское братство…

Но прежде всего ты, русский солдат, исполни свой долг и будь честным гражданином!» – См.: Т<олстой> Л.Л. К русским солдатам //Русское чтение: Общедоступная газета. СПб., 22 декабря 1905 года, № 151. С. 1‑2.

Через год Л.Л. Толстой уже не скрывал своего авторства и отправил изданную им брошюру императору Николаю II с сопроводительным письмом.

«20 дек<абря> 1906 г<ода>

С. Петербург

Ваше Величество,

Имею счастье при сем послать Вам „Памятку русского солдата“, написанную мной для русских войск. Военное министерство нашло желательным распространение „Памятки“ среди низших чинов. Одно слово одобрения Вашего Величества было бы для меня большой радостью и могло бы содействовать успеху „Памятки“ и ее воспитательному назначению. Некоторые войсковые части самостоятельно выписывают ее для солдат, но, конечно, без поощрения со стороны высших властей вряд ли можно рассчитывать на более крупные заказы и широкое распространение „Памятки“ среди армии, гвардии и флота. Она была напечатана в журнале „Русское чтение“ полковника Дубенского, а теперь издана мной отдельно. Решаюсь беспокоить Ваше Величество по поводу этого дела только ради могущей быть от него общей пользы для России.

Вашего Величества верноподданный

Граф Л.Л. Толстой».

– РГИА, ф. 472, оп. 43, ед. хр. 1. Л. 35‑36. Автограф.

С полковником Генерального штаба Дмитрием Николаевичем Дубенским (1858‑1923), редактором газеты «Русское чтение» и журнала «Художественная летопись событий», Л.Л. Толстой был знаком и ранее. В его архиве сохранились два письма Д.Н. Дубенского 1906‑1909 годов. – ИРЛИ, ф. 303, № 291. Л. 1‑6.

Брошюра антитолстовского характера была немедленно замечена прессой. Уже 3 января 1907 года петербургская газета «Биржевые ведомости» в заметке «Сын, восставший на отца», писала: «У великого писателя земли русской Льва Толстого есть сын, тоже писатель, тоже Лев, но отнюдь не великий. Между Толстым‑отцом и Толстым‑сыном – дистанция огромного размера.

… Кровожадный сын великого писателя проповедует русскому солдату не слагать оружия до тех пор, пока он не покорит всего мира…

И такие взгляды проповедуются после Ляояна, Мукдена и Цусимы, обнаруживших все наши внутренние язвы, всю призрачность шовинистических толков о нашей непобедимости и великой миссии – покорить весь мир!

Надо полагать, что Л.Л. Толстой не остановится на первом выпуске своей “Патриотической библиотеки” и в дальнейших выпусках займется опровержением других взглядов, распространявшихся по миру из Ясной Поляны, и окончательно развенчает яснополянского отшельника…» (№ 9676. С. 2). Статья подписана криптонимом «А-въ».

Поступок сына очень огорчил Л.Н. Толстого. Не помогло и письмо, которое Л.Л. Толстой 30 января 1907 года отправил отцу из Петербурга и в котором, в частности, писал: «<…>я люблю тебя горячо, как кровного отца, – не воспитателя, – люблю тебя, как человека и писателя, но считаю и буду считать нужным говорить правду о твоих взглядах потому, что они слишком значительны, чтобы о них молчать. <…> Мне одинаково больно, как и тебе, что пришлось так поступать. Конечно, неприятно это и всем тем, кто нас знает. Но это нужно было сделать, на мой взгляд, и я даже не считаю себя в этом виноватым. Нужно было рассеять туман, вскрыть до конца нарыв. <…>

Любящий тебя горячо сын

Л.Л. Толстой.

Не знаю, как ты отнесешься к этому письму. Хотелось бы, чтобы ты отнесся так, чтобы стало легче. Конечно, ты сделаешь это». – ОР ГМТ. Архив Т.Л. Сухотиной-Толстой, № 56268. Л. 1‑3 об. Автограф. На конверте помета: «Б<ез> о<твета>». – Там же. Л. 4. Автограф.

Свою позицию Л.Н. Толстой разъяснил 14 марта 1907 года в беседе с Иосифом Константиновичем Дитерихсом (Жозей; I868‑1931) о Л.Л. Толстом: «…может писать, что угодно, только не под тем же названием, что отец. Из простого приличия». – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 2. С. 395.

О том, какой отклик получила брошюра Л.Л. Толстого в правительственных кругах, см. подробнее в публикации: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 145‑153.

Брошюра Л.Л. Толстого в течение года неоднократно переиздавалась. Одно из ее изданий вышло под другим названием с незначительными текстуальными изменениями. – См.: Толстой Л.Л. Назначение русского солдата. 3‑е изд. СПб., 1907.

 

35. Аналогичной была история появления и этой брошюры, написанной сыном в полемике с «Офицерской памяткой» Л.Н. Толстого. – См.: Толстой Л.Л. Памятка русского офицера. СПб., 1907 («Патриотическая библиотека», № 2).

Первоначально она появилась под другим названием. – См.: Толстой Л.Л. Жизненные задачи русского офицера //Русский инвалид. СПб., 17 января 1907 года, № 13. С. 3‑4. Вскоре был опубликован сочувственный отзыв одного из командиров полка, предложившего выпустить эту статью отдельным изданием для военного ведомства (6 февраля 1907 года, № 29. С. 6). 8 марта 1907 года газета объявила о выходе «Памятки русского офицера» Л.Л. Толстого одновременно со 2‑м изданием «Памятки русского солдата» (№ 53. С. 8).

Завершая публикацию, Л.Л. Толстой особо выделил следующие моменты: «… Русская армия призвана покорить мир и насадить в нем высшее благо, высшую силу, высшую культуру людей. …

Поэтому пусть будет разумная, честная борьба людей на земле… Пусть будут войны, великие, кровопролитные войны, если они будут борьбой лучшего с худшим, добра со злом, разума с безумием! Боритесь в этих войнах за высшее, за разумнейшее, сильнейшее, лучшее, за все свое русское, за русские богатейшие земли, подобных которым нет на свете, за русского даровитого человека, за русские нравы, за русскую культуру, искусство, торговлю, промышленность, науку, музыку, за светлое будущее всей русской культуры и не уступайте ее никому! Победят вас, снова беритесь за оружие, пока не победите!..

Ради всяческих побед, ради счастья, ради силы, ради России стоит жить, стоит работать, стоит служить, стоит совершенствоваться и совершенствовать, и  только ради этого…

Все остальное – это не реальные жизненные цели, а заоблачные мечты». – См.: Толстой Л.Л. Памятка русского офицера… С. 8.

См. также: Толстой Л.Л. Жизненные задачи русского офицера //Русскiй мiръ: Научно-популярный и просветительский альманах. М., 2001, № 3. С. 137‑140.

 

36. «Солдатская памятка» и «Офицерская памятка» Л.Н. Толстого были написаны в 1901 году против казенно-патриотической и монархической «Солдатской памятки», составленной генералом М.И. Драгомировым. – ПСС. Т. 34. С. 280‑290.

Продолжение полемики с этими сочинениями Л.Н. Толстого и в других статьях сына. – См.: Толстой Л.Л. Русский воин‑христианин //Родина: Альманах для нижних чинов на 1908 год. Одесса, 1908. С. 4‑7.

 

37. С началом русско-японской войны в сознании Л.Л. Толстого постепенно вызревала мысль о том, что ему суждено стать одним из возможных спасителей Отечества. В одной из первых статей, объединенных названием «Мысли и жизнь», Л.Л. Толстой писал: «Тяжелое переживаем время. Но я убежден, что оно минует и после него наступит светлое, бесконечно радостное время – время обновления России.

… России принадлежит будущее земли, несмотря ни на какие современные беды. …» – См.: Новое время. СПб., 15/28 сентября 1904 года, № 10252. С. 4.

Статьи Л.Л. Толстого из этого цикла печатались в течение года и вызвали оживленную полемику. Из швейцарского города Монтрё пришла гневная отповедь одного из читателей. 3 октября (нового стиля) 1904 года он отправил в редакцию «Нового времени» письмо на имя Л.Л. Толстого, в котором говорилось:

«Милостивый Государь,

Ваша заметка в <“>Новом Врем<ени”> “Мысли и Жизнь” глубоко оскорбляет истинно русского человека своею нетактичностью по отношению к англичанам и другим нациям. <…>

Гнусно, стыдно – подобным предательским способом зарабатывать свой гонорар!.. – Гнусно, озверевши, подобно японцам, прозрачно выказывать свою радость на возможность унаследовать имение „брата-воина“, ибо его легко может убить вражеская пуля, а вы – его наследник!.. Гнусно с презрением обзывать „слабонервными“ людей, жаждущих конца этой звериной бойни. К ужасу людей, не озверевших от жадности „схапать и слопать“ за счет чужих страданий, – вы носите одинаковое имя и даже фамилию с великим „человеком“ нашей Родины. Его сын так гнусно предавать свою родину врагам не мог бы, – а однофамилец – это самозванец, жаждущий наживы и известности, как жаждал безумец Герострат, – но сжигающий свою совесть!

Поклонник Мамоны – уйдите прочь!» – ИРЛИ, ф. 303, № 847. Л. 1‑2 об. Автограф. Курсив автора письма. Документ датируется условно на основании почтового штемпеля отправителя на конверте. – Там же. Л. 3‑3 об.

…безумец Герострат… – грек из Малой Азии Hëróstratos, желая прославиться, сжег в 356 году до новой эры знаменитый храм богини Артемиды в Эфесе.

…Мамона… – в христианской церковной литературе злой дух, олицетворение алчности, корыстолюбия и стяжательства (арамейск.).

Справедливости ради, надо отметить, что в архиве Л.Л. Толстого сохранилось немало и сочувственных писем. – Там же, №№ 178, 306, 336, 353, 614, 837 и др.

Публицистические выступления Л.Л. Толстого на страницах «Нового времени» продолжались на протяжении 1905‑1906 годов (см. об этом ниже).

 

38. Вот некоторые из его публикаций: Толстой Л.Л. “Весна” //Петербургская газета, 13 марта 1908 года, № 71. С. 4; 16 марта 1908 года, № 74. С. 4; Толстой Л.Л. Маруся //Там же: Иллюстрир. приложение, 17 апреля 1914 года, № 103. С. 130‑131; 24 апреля 1914 года, № 110. С. 138‑139. Эти рассказы Л.Л. Толстогообнаружены и введены в научный оборот В.С. Бастрыкиной.

 

39. В петербургском еженедельном иллюстрированном художественно-литературном журнале «Огонек» Л.Л. Толстой начал публиковаться уже после смерти отца. Вот некоторые из его рассказов: Толстой Л.Л. Конокрад //Огонек. СПб., 1912, № 46. С. 2‑3; Толстой Л.Л. Раки //Там же, 1914, № 16. С. 1‑3; Толстой Л.Л. Необитаемая усадьба //Там же, 1914, № 23. С. 2‑10; Толстой Л.Л. Семьянин //Там же, 1915, № 44. С. 1‑11; Толстой Л.Л. Хоть бы в бою!.. //Там же, 1916, № 45. С. 1‑2 [Последний рассказ напечатан был также в журнале «Зерна: Лит.‑худож. иллюстрир. журнал» (Пг., 1916, № 5. С. 13‑14)].

 

40. Первые выступления под своим именем в одной из самых уважаемых газет России относятся ко времени работы Л.Л. Толстого на голоде. Его отчеты печатались в рубрике «Среди нуждающихся». – См.: Русские ведомости. М., 27 февраля 1892 года, № 56. С. 2; Там же, 15 мая 1892 года, № 132. С. 2; Там же, 9 ноября 1892 года, № 310. С. 2.

 

41. В журнале Л.Я. Гуревич «Северный вестник» Л.Л. Толстой печатался в 1893‑1894 годах. – См.: Толстой Л.Л. Синяя тетрадь //Северный вестник. СПб., 1893, № 12. С. 125‑149; Толстой Л.Л. Совершеннолетие //Там же, 1894, № 2. С. 123‑135; Толстой Л.Л. Письмо из Парижа (У салютистов) //Там же, № 5. Отд. II. С. 39‑52; Толстой Л.Л. В Татьянин день //Там же, № 7. С. 1‑24. Все рассказы, кроме «Письма из Парижа», позднее вошли в книгу Л.Л. Толстого «Рассказы из времени студенчества» (см. об этом выше примеч. 26. См. также примеч. 17 к Главе 12 Книги I).

В объявлении о подписке на 1895 год имя Л.Л. Толстого значилось среди постоянных авторов журнала вместе с именем отца, Л. Толстого. – См.: Русские ведомости. М., 4 января 1895 года, № 4. С. 1.

 

42. Журнал «Столица и усадьба» появился в Петербурге незадолго до Первой мировой войны и призван был отвлечь от надвигающихся тревожных событий читающую Россию. Об этом свидетельствует и подзаголовок нового издания, в котором Л.Л. Толстой напечатал несколько своих стихотворений. – См.: Толстой Л.Л. Июньской ночью //Столица и усадьба: Журнал “красивой жизни”. СПб., 1913, № 1. С. 11; Толстой Л.Л. Я жду, я жду //Там же, 1914, № 4. С. 23; Толстой Л.Л. Еще одна весна //Там же, 1914, № 8. С. 17; Толстой Л.Л. В Ясной Поляне //Там же, 1916, № 52. С. 5. О других выступлениях Л.Л. Толстого в этом журнале см. также ниже примеч. 44.

 

43. Редактор газеты «Неделя» Павел Александрович Гайдебуров (1841‑1893) был первым, кто принял к публикации сочинения Л.Л. Толстого. – См.: Львов Л. Любовь //Книжки «Недели»: Ежемесячный лит. журнал. СПб., 1891, № 3. С. 107‑132. 22 марта 1891 года Л.Л. Толстой записал в дневнике: «Если я когда-нибудь буду известен как писатель, мне интересно будет прочесть то, что я запишу сейчас. В „Неделе“ напечатана „Любовь“. Не знаю, хорошо ли, дурно ли, говорят разно и даже прямо „дурно“. Я не слыхал, один д[ядя] Сережа, он говорит, что все отцовское, чужое, и потом сокрушается тем, что рассказ напечатали не потому, что он куда‑ни[будь] годится, а потому, что я – сын отца. Это неправда, мне кажется, во‑перв[ых], а во‑вторых, я пробовал без имени послать свои рассказы в „Р[усское] Об[озрение]“ и шесть месяцев не получал ответа, пока сам не пошел и не назвался. Но и прочтя, рассказа Цертел[ев] не принял, так что и то, что приняли „Любовь“ потому, что я сын отца, не имеет основания. А к чему скрываться? Что за привилегия? Кривит душой редактор, а не я. Тем не менее д[ядя] Сережа меня смутил больше других, я думал вчера взять да и сжечь все, что у меня написано, и бросить писание. Но сегодня утром опять что‑то роковое говорит мне, что я не должен бросать его, что это мое дело. Удивительно, несмотря на то, что папá, и братья, и сестры, кроме мамá, не только не поощряют меня, а напротив, говорят скорее противное своим нерешительным отношением и отмалчиванием, несмотря на это, меня тянет к этому, и в свободные минуты мечтаю и целые драмы проходят у меня в голове. Время покажет, что будет из этого, и покажет также впечатление [от] рассказа, который вышел только недавно. …» – См.: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 217‑218.

…д[ядя] Сережа… – С.Н. Толстой (см. о нем примеч. 56 к Главе 3 Книги I).

Князь Дмитрий Николаевич Цертелев (1852‑1911) в начале 90‑х годов редактировал журнал «Русское обозрение».

После смерти П.А. Гайдебурова «Неделю» редактировал и издавал его сын, Василий Павлович Гайдебуров (1866‑1940). Вскоре в одной из публикаций была предпринята попытка сопоставить этические и эстетические позиции отца и сына Толстых. Остановившись на рассказе Л.Л. Толстого «В Татьянин день», рецензент заметил: «…сама по себе тенденция рассказа вполне симпатична; но несколько наивная его тенденциозность далеко не убеждает в справедливости его эпиграфа, и читатель невольно спешит, в интересах авторской же идеи, восстановить в своей памяти давно известные образы, в том же роде, Толстого‑отца». – См.: Идеи Л.Н. Толстого и рассказ Толстого‑сына //Книжки «Недели». СПб., 1894, № 8. Отд. II. С. 200‑202.

Когда «Санкт-Петербургские ведомости» летом 1896 года отказались сразу посылать в набор очерк Л.Л. Толстого, он вспомнил о редакторе «Недели» и в конце октября 1896 года отправил ему статью о докторе Вестерлунде. Вскоре в Ясную Поляну пришел ответ В.П. Гайдебурова:

«17 ноября 1896 года

С.‑Петербург

Многоуважаемый

                                  Лев Львович<…>

Статью Вашу с удовольствием напечатаю. Но то, о чем Вы рассказываете, до такой степени интересно, что жаль, что Вы рассказываете так отрывочно и в общих чертах. Было бы крайне интересно подробное, живое, художественного характера изображение жизни в Энчёпинге, во всех житейских подробностях, во всей обстановке, в живых лицах. Самого доктора читателю хотелось бы в Вашем рассказе непосредственно, не в виде Вашего пересказа, слышать говорящим и видеть действующим. Если бы такая мысль Вас заинтересовала и Вам бы захотелось дать живую картинку пребывания под крылышком у необыкновенного доктора, – Вы очень бы меня обрадовали. Если бы не захотелось снова с этим возиться, – охотно напечатаю, конечно, статью и в нынешнем ее виде, которая, во всяком случае, очень интересна. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 239. Л. 1‑1 об. Автограф.

Вскоре первый очерк о шведском докторе появился в русской печати (см. об этом примеч. 77 к Главе 15 Книги I).

См. также: Толстой Л.Л. Вечер во время голода: Очерк //Книжки «Недели». СПб., 1897, № 7. С. 29‑62. Эта публикация с сочувствием была встречена читателями и рецензентами. Так, Василий Львович Величко (1860‑1903), подписывавший свои статьи криптонимом «В.Л.», заметил: «… Сын графа Л.Н. Толстого, Л.Л. Толстой изредка печатает весьма недурные рассказы, конечно, сильно согретые отблеском великого таланта его отца. В последней “Книжке Недели” есть его рассказ “Вечер во время голода”. … Автор удачно изобразил равнодушие и холодность доктора, помогающего бедняге лишь по обязанности, без малейшего участия души и сердца. Рассказ графа Л.Л. Толстого лучше было бы так и назвать: “По обязанности”. Знание взятого быта помогло автору написать несколько ярких и типичных сценок…». – См.: Журнальное обозрение //Кавказ. Тифлис, 31 июля 1897 года, № 201. С. 2. См. также: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. I. С. 195; Т. IV. С. 99. Вскоре этот очерк вошел в книгу Л.Л. Толстого «Рассказы из времени студенчества» (см. о ней выше примеч. 26).

Из других публикаций Л.Л. Толстого в журнале В.П. Гайдебурова см. также: Толстой Л.Л. Помещик //Книжки «Недели». СПб., 1898, № 3. С. 83‑118. Через год рассказ вошел в книгу Л.Л. Толстого «„Прелюдия Шопена“ и другие рассказы» (С. 97‑128). См. о ней выше примеч. 27.

 

44. Из других выступлений Л.Л. Толстого в печати выделим его публицистику, в частности, демонстративно антитолстовское открытое письмо, появившееся в 70‑й день рождения писателя. К удивлению читателей, из Ясной Поляны на этот раз вдруг раздался восторженный призыв поддержать инициативу царского правительства заключить всеобщее перемирие:

«Обидно и больно сознавать, что есть люди, с сомнением относящиеся к великому почину, провозглашенному Нашим Государем.

Больно слышать, что в декларации они не видят ничего, кроме утопии, то есть неосуществимой мечты, которой суждено так и остаться одной только мечтой.

Мы, молодое поколение, не можем так смотреть на это. …

Вот путь будущего. Три исторические ступени человечества: война, прогресс, христианская любовь. Теперь наступило время перехода с первой ступени на вторую, с которой уже видна третья.

Война отжила свой век и назначение. Для нас, по крайней мере, она уже теряет свой смысл. …

И вот наше чуткое русское правительство первое видит и открыто выступает на разоблачение ужасного, бессмысленного зла и призывает народы к обсуждению мер для его уничтожения.

Как же можно не восторгаться этим почином, как не волноваться им всем сердцем и не верить, что предложение нашего Государя не утопия и не неосуществимая мечта, а начало великой всенародной просветительной эпохи». – См.: Толстой Л.Л. Не утопия (Письмо в редакцию) //Новое время. СПб., 28 августа/9 сентября 1898 года, № 8082. С. 1.

Письмо было переведено на другие языки. О нем писали иностранные журналисты, не очень разбиравшиеся в тонкостях русского языка и принявшие выступление сына Толстого за точку зрения великого писателя.

3 октября (нового стиля) 1898 года В.Г. Чертков вынужден был обратиться в английские газеты с разъяснениями. – См.: Tchertkoff V. The wrong Tolstoy //Westminster Gazette. London, October 4, 1898; Tchertkoff V. The two count Tolstoys //Daily News. London, October 5, 1898; “Publicity was given a few days ago to a commendation of the Czar’s Rescript by сount Leo Tolstoy...” //Echo. London, October 5, 1898; The Tolstoi family //Elgin Courant. January 24, 1899; Lancashire Express. Lancaster, January 24, 1899; Westminster Budget. London, February 24, 1899; etc. – Отдел книжных фондов ГМТ. Коллекция В.Г. Черткова.

Отношение Л.Н. Толстого к мирным инициативам царя нашло свое отражение в его письме группе шведской интеллигенции от 7‑9 января 1899 года. – ПСС. Т. 72. С. 9‑17.

Из более поздних публицистических выступлений Л.Л. Толстого отмечу его статьи, в которых сын весьма критически оценивал активное противостояние Л.Н. Толстого государству и царской власти. – См.: Толстой Л.Л. Отрицание или совершенствование //Голос Москвы, 16 января 1907 года, № 17. С. 2; 18 января 1907 года, № 19. С. 2; Толстой Л.Л. Чья ошибка? //Там же, 21 января 1907 года, № 22. С. 1; и др.

Эти статьи вызвали резко негативное отношение Л.Н. Толстого. – ПСС. Т. 56. С. 180, 182, 538‑539, 542. Не только встречи, но и переписка отца с сыном на некоторое время оказались невозможными. – Там же. Т. 77. С. 31‑32.

Вдали от Ясной Поляны, по существу отлученный от нее, Л.Л. Толстой начал интенсивно писать, а вскоре и печатать свои воспоминания об отце, в подспудной надежде восстановить прерванные отношения. – См.: Толстой Лев. Когда и как была написана Власть тьмы (Заметка к постановке в Малом театре) //Журнал театра Литературно-художественного общества. СПб., 1907, № 2. С. 25‑26 (в следующем номере журнала редакция, естественно, была вынуждена сделать примечание и уточнить, что речь идет не о Льве Толстом, а об Л.Л. Толстом. – № 3. С. 50); Толстой Л.Л. Два воспоминания //Родник. СПб., 1908, № 17. С. 182‑187 (см. подробнее примеч. 69 к Главе 4 Книги I); Толстой Л.Л. Из детских воспоминаний //О Толстом: Воспоминания и характеристики представителей различных наций /Под ред. П.А. Сергеенко. В 2‑х томах. М., 1911. 3‑е изд. Т. II. С. 199‑207 (1‑е изд. – 1909).

После смерти отца чувство вины взяло верх над желанием оправдать мать и себя. – См.: Толстой Л.Л. Отношение ко мне моего отца /Публикация и комментарии В.Н. Абросимовой //Литературные мелочи прошлого тысячелетия: Сб. науч. статей к 80‑летию Г.В. Краснова. Коломна, 2001. С. 151‑160. Документ, представляющий собой набросок воспоминаний, по содержанию датируется 1911 годом.

См. также: Толстой Л.Л. Как мой отец относился к пьесам и драматургам //Театр и искусство. СПб., 11 ноября 1912 года, № 46. С. 898‑899; Толстой Л.Л. Отрывок из моего дневника 1903 года (9‑ое марта) //Столица и усадьба. СПб., 15 февраля 1914 года, № 4. С. 4‑5 [Перепеч. без изменений в изд.: Иллюстрированная Россия. Париж, 16 ноября 1933 года, № 47. С. 12‑13]; Толстой Л.Л. В Ясной Поляне: Из дневника 1903 года //Новое время: Иллюстрир. приложение. Пг., 7/20 ноября 1915 года, № 14247. С. 11‑12; Толстой Л.Л. Л.Н. Толстой и писатели, которых он читал (К 6‑й годовщине со дня смерти) //Биржевые ведомости: Вечерний выпуск. Пг., 5/18 ноября 1916 года, № 15906. С. 5; 6/19 ноября 1916 года, № 15908. С. 4; Толстой Л.Л. “Одоль”, любопытная дама и Фадей //Весь мир. Пг., ноябрь 1916 года, № 46. С. 7‑8.

 

45. Переводами Л.Л. Толстой увлекся во время болезни в начале 90‑х годов. Так, 11 сентября 1894 года С.А. Толстая писала мужу из Москвы в Ясную Поляну: «… Лёва диктует Павлу Петровичу [Кандидову. – В.А.] перевод из Коппе. …» – См.: Толстая С.А. Письма к Л.Н. Толстому… С. 601‑602. Что именно переводил Л.Л. Толстой и были ли опубликованы его переводы произведений французского писателя Франсуа Коппе (Coppée; 1842‑1908), установить не удалось.

Первые известные переводы Л.Л. Толстого появились без подписи в газете «Русские ведомости». – См.: Сигурд. Госпожа Селма в Хэби: Рассказ /Перевод со шведского //Русские ведомости. М., 18 декабря 1897 года, № 349. С. 4. Переводчик представил автора (его настоящее имя – Альфред Геденшерна; Hedenstjernа; 1852‑1906) так: «Сигурд – один из самых популярных шведских писателей. Он любим не только у себя на родине и в других скандинавских странах, но и в Америке, Англии и Германии. С необыкновенной легкостью, живостью и правдивостью описывая современную жизнь, Сигурд обладает здоровым юмором, что особенно привлекательно в его бесчисленных рассказах и повестях».

Имя Л.Л. Толстого как переводчика устанавливается на основе его упоминания об этой работе в книге «Современная Швеция в письмах-очерках и иллюстрациях» (С. 205‑206).

В начале 1898 года Л.Л. Толстой отправил А.С. Суворину свой перевод комедии Августа Юхана Стриндберга (Strindberg; 1849‑1912), который вскоре был опубликован. – См.: Стрин[д]берг А. Играть с огнем: Комедия в 1‑м действии /Пер[евод] со шведского Л.Л. Т[олст]ого //Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 28 февраля/12 марта 1898 года, № 7904. С. 5‑7; 4/16 марта 1898 года, № 7908. С. 5‑7.

Представляя читателям шведского драматурга, Л.Л. Толстой писал: «Имя Августа Стрин[д]берга произносится с некоторой опаской в великосветских гостиных Швеции. Его цинизм, его ультра-реалистическая манера писать, его ненависть к женщинам – служат этому причиной. Несмотря на это, я думаю, что после Рюдберга, умершего несколько лет назад, Стрин[д]берг занимает теперь первое место в шведской литературе. Его называют сумасшедшим, грязным, грубым, слишком откровенным и безобразным, но все‑таки признают в нем гения и жадно читают его, как только он выпускает в свет новые вещи. …

Предлагаемая комедия … характерна, как образчик писания Стрин[д]берга, в котором, несмотря на его несомненную неуравновешенность и неспокойные черты, присущие литературе упадочников, – виден сильный, смелый и оригинальный ум. …» – Там же, № 7904. С. 5. О Рюдберге см. ниже примеч. 46.

Позднее комедия А. Стриндберга «Играть с огнем» была перепечатана с указанием имени Л.Л. Толстого как переводчика. – См.: Библиотека “Театра и искусства”. СПб., 1910. Кн. IX. С. 37‑56.

А. Стриндберг явно заинтересовал Л.Л. Толстого. В его архиве сохранились переводы еще двух сочинений шведского писателя. – См.: Стрин<д>берг А. Ислам и его основатель (Жизнь и учение Магомета) /Перевод с английского Л.Л. Толстого. – ИРЛИ, ф. 303, № 97. Л. 1‑82. Черновой автограф; Стрин<д>берг А. Не естественный подбор: Рассказ /Перевод со шведского Л.Л. Толстого. – Там же, № 98. Л. 1‑6. Черновой автограф. Обе рукописи не датированы. См. также: Толстой Л.Л. Современная Швеция в письмах-очерках и иллюстрациях… С. 189‑196.

В конце 90‑х годов печатались также переводы Л.Л. Толстого, призванные восполнить недостаток отечественной литературы для детей. – См.: Габбертон Д. Дети Елены: Рассказ /В переводе Л.Л. Толстого //Родник. СПб., 1899, №№ 3‑4, 6‑8. Предваряя публикацию, Л.Л. Толстой писал: «Джон Габбертон [Habberton; 1842‑1921], североамериканский писатель, родился в 1842 году. Его книга „Дети Елены“ имела огромный успех, и в одной Америке ее разошлось более 250.000 экземпляров. „Дети Елены“ переведены на многие иностранные языки и всюду читаются с большим интересом, где есть дети и дружная семья» (№ 3. С. 259). Позднее вышло отдельное издание. – См.: Габбертон Д. Дети Елены: Рассказ /Перевел с английского для детей Л.Л. Толстой. М.; Пг.: Издание Товарищества М.О. Вольф, 1915.

Внимание Л.Л. Толстого привлекли также детские рассказы английского богослова, натуралиста, исследователя Северной Америки и Центральной Африки Генри Друммонда (Drummond; 1851‑1897). – См.: Друммонд Г. Бессмертная обезьяна: Рассказы для детей /В переводе Л.Л. Толстого. М., 1901 (цензурное разрешение 9 сентября 1900 года).

Кроме того, в начале 1905 года Л.Л. Толстой познакомил русского читателя с основными положениями книги датского публициста, государственного и общественного деятеля Н. Герцберга, посвященной общим проблемам развития социалистического учения в скандинавских странах. При этом в своей статье Л.Л. Толстой выделил лишь один аспект: христианское смирение и терпение как альтернатива социалистическим идеям. – См.: Толстой Л.Л. Рабочий вопрос и социализм //Новое время. СПб., 21 января/3 февраля 1905 года, № 10373. С. 3. По сообщениям корреспондентов газет «Наши дни» (25 января 1905 года, № 28. С. 2) и «Наша жизнь» (26 января/8 февраля 1905 года, № 71. С. 3), этот номер «Нового времени» со статьей Л.Л. Толстого раздавали бесплатно рабочим некоторых фабрик Петербурга, стараясь смягчить их настроение после расстрела демонстрации 9 января 1905 года.

Позднее А.С. Суворин издал этот труд отдельно. – См.: Герцберг Н. Рабочий вопрос и социализм /Перевод со шведского под редакцией Л.Л. Толстого. СПб., 1905. См. также скептическую оценку этой книги и участия в ее публикации Л.Л. Толстого: Наша жизнь. СПб., 2/15 июня 1905 года, № 109. С. 5. Рецензия подписана криптонимом «Л.Н.».

Перед отъездом Л.Л. Толстого с семьей из Одессы в Египет осенью 1903 года он закончил перевод брошюры о Франциске Ассизском (наст. имя Джованни Бернардоне; Franciscus Assisiensis; 1182‑1226), христианском проповеднике, основателе ордена францисканцев. Об этом 19 октября 1903 года он сообщил в письме матери. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14281. Л. 1 об. Сохранился черновой автограф перевода, выполненного Л.Л. Толстым. – ИРЛИ, ф. 303, № 32. Л. 1‑14. Имя автора брошюры не названо.

 

46. Долгое время Л.Л. Толстой нигде не упоминал о том, что, помимо рассказов, романов, пьес, очерков и эссе, он еще «балуется» стихами. Не признался он в этом и в цитированном выше письме С.А. Венгерову в 1901 году. – ИРЛИ, ф. 377, 1‑е собр., № 2743. Л. 1‑5. См. также примеч. 17 к Главе 12 Книги I.

Возможно, что интерес к поэзии появился у Л.Л. Толстого в середине 90‑х годов, когда он, изучая шведский язык, перевел фрагмент стихотворения Абрахама Рюдберга (см. о нем в примеч. 89 к Главе 16 Книги I). Этот набросок сохранился в архиве Л.Л. Толстого. – Там же, ф. 303, № 17. Л. 9. Черновой автограф.

Поэтические опыты Л.Л. Толстого не претендуют на самоценность. Экспромты, вероятно, заменяли ему страницы дневника, который Л.Л. Толстой вел от случая к случаю. В них есть и сквозная тема, и настроение, и привычная система образов. В качестве примера можно привести набросок, посвященный потере сына (см. выше примеч. 186 к Главе 20 Книги I).

Печатать свои стихи Л.Л. Толстой рискнул только после смерти отца, чье скептическое отношение к поэзии было ему, безусловно, известно. – См.: Толстой Л.Л. Часто мы стоим над пропастью глубокой… //Весь мир. СПб., 1913, № 26. С. 11; Толстой Л.Л. Один всегда, иди без страха… //Там же, № 29. С. 9; Толстой Л.Л. О, как бы жил я, счастлив, радостен, беспечен… //Там же, № 32. С. 12; Толстой Л.Л. Душа, смирись, проснись и улети!.. //Там же, № 37. С. 14; Толстой Л.Л. Покидая Париж //Там же, 1914, № 7. С. 7; Толстой Л.Л. Хотел бы я быть честным, чистым… //Там же, 1915, № 44. С. 16.

См. также выше примеч. 42.

 

47. Черновые автографы стихотворений см.: ИРЛИ, ф. 303, № 17. Л. 1‑20; ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого, №№ 46, 48‑54.

Кроме того, сохранились небольшие фрагменты “комедии страстей” Л.Л. Толстого в стихах. – ИРЛИ, ф. 303, № 17. Л. 1; № 90. Л. [1]. См. также: Абросимова В.Н. Поэтические опыты Льва Львовича Толстого (1869‑1945) //Новое литературное обозрение. М., 1996, № 21. С. 288‑302.

 

48. Никита Львович Толстой родился 22 июля/4 августа 1902 года. В тот же день Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну телеграмму и письмо. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 72 (см. также ниже примеч. 50).

По утверждению его старшего брата, большеголовый, серо-голубоглазый Кита был похож на своего русского дедушку Льва. – Примеч. Т.Л. Балдовской.

С годами Н.Л. Толстой стал другом отца и до последнего дня собирал и бережно хранил его архив. После его кончины в 1992 году многие документы были переданы его наследниками в Государственный музей Л.Н. Толстого в Москве.

 

49. О том, что крик спасителен для детей, Иммануил Кант (Kant; 1724‑1804) писал в работе «О педагогике» (1803). По мнению немецкого философа, ребенок всегда «кричит с сознанием», как бы последнее ни было темно. – См.: Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. С. 464‑465.

 

50. Л.Л. Толстой ошибся: Д.Ф. Толстая заболела позже, осенью 1902 года, уже по возвращению в Петербург.

В день рождения сына Л.Л. Толстой писал матери:

«10 часов утра

Дорогая мамá, пишу Вам через два часа после рождения нового сына. Мальчик упитанный и черноволосый. Не знаем еще, как назовем.

Роды были легкие и быстрые – часа три‑четыре, хотя подготовились постепенно. Теперь Дора лежит и будет завтракать. Маленький спит после ванны, которая ему очень понравилась, и просит груди, кот<орой> ему еще не дают. Телеграмму Вам послал тотчас же. Напишу теперь после крестин, которые, вероятно, произойдут здесь скоро с русским священником из Стокгольма, куда я поеду на днях за этим.

До свидания. Пишите чаще о<бо> всех вас. Прилагаю письмо к Маше. Всех вас целуем с Дорой и тоже жалеем, что не с вами. Но, Бог даст, на будущее лето будем вместе.

Ваш Лев.

22 июля/4 августа 1902 г<ода>.

Halmbyboda

Up<p>sala

Дора переносила ребенка, по нашему расчету, две недели и оттого, вероятно, он, по крайней мере, на вид и слух, родился сильный». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14238. Л. 1‑2. Автограф.

3/16 августа 1902 года Л.Л. Толстой сообщил С.А. Толстой:

«Милая мать, пишу Вам за час до скучных крестин, к которым здесь со вкусом приготовляются. Дора хочет назвать его Никитой. Пусть будет по ее. <…> Он (Вестерлунд. – B.A.) в своем родовом городке Орегрунде на два дня.

Через две недели (1‑го сент<ября>) все разъезжаются отсюда, и мы остаемся одни. У Никиты шведская няня – молодая, у Пали – Саша. В начале октября думаю приехать в Ясную, через Москву, с остановкой в ней, а потом встретить в Петербурге семью в середине октября на пароходе у Васильевского острова прямо из Стокгольма. Думал сначала везти всех в Ясную на осень, но не рискну. <…>

Кончаю письмо после крестин. Священник и псаломщик уехали. Назвали Никитой. Я рад, что вся эта глупая и <по>стыдная языческая церемония, которая с Владимира держится у нас и еще, Бог весть, сколько продержится, кончена. Было оригинально видеть ее среди протестантов. <…>» – Там же, № 14239. Л. 1‑3 об. Автограф.

Владимир Святославич (956‑1015) – великий князь Киевский; около 988‑989 года принял христианство и способствовал распространению новой религии в качестве государственной в Киевской Руси.

В начале октября 1902 года Л.Л. Толстой уже из Петербурга отправил в Ясную Поляну коротенькое письмецо: «Милая мамá, пишу спешно, чтобы сообщить о благополучном приезде Доры с детьми и двумя няньками. Все здоровы. Мне было очень хорошо у Вас в Ясной и жаль было уезжать. Здесь, конечно, труднее жить и помнить главное назначение жизни. Но тем это заманчивей. Вcем вам кланяюсь. <…>» – Там же, № 14243. Л. 1. Документ датируется условно на основании почтового штемпеля отправителя на открытке: «С. Петербург 9.X.1902». – Там же. Л. 1 об.

Но уже через несколько дней Л.Л. Толстой отправил матери письмо совсем другого характера: «Милая мать, у меня беда. Д<opa> больна нефритом и сейчас лежит в жару. Лечит Бертенсон. Что причина, неизвестно. Вероятно, простуда на пароходе. <…> Надо надеяться, что это острый нефрит, который не оставляет следов. До свидания. Напишу на днях.

У Доры было уже воспаление почек, когда она была 14‑тилетней девочкой. Могло остаться предрасположение.

Л<ева>».

 – Там же, № 14246. Л. 1‑2. Автограф. По содержанию письмо можно датировать 14 октября 1902 года.

Лев Бернардович Бертенсон (1850‑1929) – почетный лейб‑медик; в январе 1902 года он консультировал и лечил Л.Н. Толстого. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 41‑42.

Л.Л. Толстой с безусловным уважением и доверием относился к Л.Б. Бертенсону и его методам лечения. Практически в каждом следующем письме Л.Л. Толстого родным есть сведения о состоянии здоровья жены, находившейся под наблюдением одного из самых известных и авторитетных врачей России. 8 января 1903 года Л.Л. Толстой с тревогой заметил: «<…> Бертенсон опять дал digitalis, которого я боюсь, как всех лекарств. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14267. Л. 1. Автограф.

...digitalis... – дигиталис (латин.) широко применялся в медицине конца ХIХ – начала ХХ века. Лечили им и Л.Н. Толстого во время его болезни в Крыму в январе – феврале 1902 года. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 45‑46, 50, 57. См. также: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 261‑262.

 

51. Л.Л. Толстой вспомнил другой эпизод (см. ниже примеч. 75 к Главе 2).

Приезд Э.Т. Вестерлунда в Петербург в первой половине декабря 1902 года вызван был серьезным обострением болезни Д.Ф. Толстой, о чем Лев Львович подробно сообщал С.А. Толстой. Так, 14 декабря 1902 года он писал матери: «<…> У нас был Вестерлунд. Он заставил Дору лечь совсем и лежать, пока не исчезнет белок совершенно. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14260. Л. 1. Автограф.

В конце января 1903 года Л.Л. Толстой жаловался родным: «<…> Вестерлунды требуют нашего приезда беспрекословно. <…>» – Там же, № 14269. Л. 1. Автограф.

По настоянию Вестерлунда, 1 марта 1903 года Толстые переехали в Швецию, где родные сначала в Энчёпинге, а потом в имении Хальмбюбуда в течение нескольких месяцев выхаживали больную дочь. – Там же, №№ 14273‑14275.

Однако в середине июня (по новому стилю) в письмах Л.Л. Толстого в Ясную Поляну наметился явный надрыв. Так, 17 июня 1903 года письмо из Хальмбюбуды начиналось так: «Пишу вам в очень взволнованном настроении, но хочется поделиться. <…> Ужасно то, что все это лечение ни к чему, вся зима и все лето и давно пора было уехать, хоть в Ясную, хоть вон, – подальше от Севера.

Впереди тоже мало ответа; ничего нельзя предпринять и ничего не радует потому, что за всем идет то же самое. Вырвать Дору из власти ее отца и докторов вообще не легко, а это одно было бы действительно ей полезно. Решительно не знаю, что будет. <…>» – Там же, № 14276. Л. 102. Автограф.

В следующем письме Л.Л. Толстой был еще более категоричен и нетерпим:

«Милая мать, пишу вам с Финляндского парохода, идущего из Швеции в Гельсингфорс. Вчера оставил я мою бедную Дору, не в силах больше выносить житья в Halmbyboda и смотреть, как Дору прямо губят вместо того, чтобы поправлять. <…> Отец не должен лечить свою дочь вообще, а В<естерлу>нд еще менее может вылечить Д<о>ру со своим узким упрямством. <…> Не знаю, хорошо ли я сделал, уехав, но я не мог иначе. <…>» – Там же, № 14278. Л. 1‑2 об. Автограф. Подчеркнуто Л.Л. Толстым. Документ не датирован, однако по содержанию его можно отнести к первым числам июля 1903 года (cм. ниже примеч. 53).

Лев Львович забыл, что его жена верила медицинским рекомендациям только своего отца. Об этом он писал С.А. Толстой из Швеции еще 23 июля нового стиля 1896 года. – Там же, № 14034. Л. 2 об. Так что вырывать ее из привычной среды не было никакой необходимости, в чем Л.Л. Толстой вскоре убедился сам.

 

52. Доктор Эрнст фон Лейден (Leyden; 1832‑1910) – профессор Берлинского университета, тайный медицинский советник и ординарный профессор 1‑й медицинской клиники в Берлине. Его имя было хорошо известно в России. – См.: Новости дня. М., 17 октября 1903 года, № 7313. С. 3.

В письмах родным Л.Л. Толстой старался обходить сугубо медицинские проблемы, а в путевых зарисовках позднее вскользь упомянул о консультациях профессора Лейдена. – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет: Очерки //Родник. СПб., 1906, №№ 13‑17, 19‑21.

 

53. Это более поздняя точка зрения. В недатированном письме родным поездка в Египет впервые была названа в таком контексте: «<…>опять заметно улучшение в Д<ори>ном положении и опять мы надеемся, что скоро конец ее болезни. Во всяком случае, если к середине лета белок не исчезнет совсем, В<естер>лунд хочет поднять Д<о>ру и тогда уже с осени отправить ее в жаркий климат, в Египет, как он говорит, где жара или тепло постоянные, как последняя попытка. <…> Поездка в Египет меня пугает, но если нужно будет для Д<о>ры, поеду. Одно неизвестно, откуда мы возьмем на это средства. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14277. Л. 1‑2. Автограф.

8 июля (ст. стиля) 1903 года Л.Л. Толстой один приехал в Ясную Поляну. 12 июля 1903 года С.А. Толстая записала в дневнике свое впечатление от встреч с одним из самых близких ей детей: «… И этот сын не радует. Жена умирает в Швеции в нефрите; он делает планы, хочет поступать на медицинский факультет, жить в Москве; и какое‑то в нем неспокойствие. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 94‑95. См. также отрывки из дневника Л.Л. Толстого 1903 года: Сын и отец…//Лица… Т. 4. С. 219‑222, 261‑278.

 

54. В первоначальном варианте книги о них было сказано так: «<…>две няньки – одна шведка, прекрасная, честная Хульда, другая наша преданная некрасивая, но умная ярославка Саша. <…>» – ОР ГМТ. Архив Л.Л. Толстого. Кп‑23789, № [1]. Л. 86. Черновой автограф.

 

55. П.Л. Толстой впоследствии рассказывал шведским читателям: «Я хорошо помню, что у меня и моего младшего брата Никиты, у каждого были свои няни. Мою няню звали Саша большая, а няню Никиты – Хульда Андерссон». – Из личного архива Т.Л. Балдовской.

 

56. Лето Л.Л. Толстой большей частью провел в Ясной Поляне. Он проехал туда из‑за границы практически сразу же, сделав буквально на день остановку в Петербурге. Потом из Ясной Поляны он ненадолго уезжал в Петербург и вернулся 3 сентября 1903 года. Д.Ф. Толстая приехала из Швеции в Ясную Поляну 22 августа 1903 года и прожила там до отъезда в Крым 26 сентября 1903 года. – ПСС. Т. 54. С. 388; Т. 73. С. 165; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 94‑95.

В конце сентября 1903 года Толстые приехали в Ялту и некоторое время находились в пансионе мадам Шульц, расположенном недалеко от моря. – ИРЛИ, ф. 303, №№ 790‑791. Наблюдал больную Д.Ф. Толстую – по личной просьбе Л.Н. Толстого – Исаак Наумович Альтшуллер (1870‑1943), лечивший его в Крыму в 1901‑1902 годах. – ПСС. Т. 74. C. 174. См. письмо Л.Л. Толстого матери от 29 сентября 1903 года из Ялты. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14279. Л. 1.

Через несколько дней, 7 октября 1903 года Л.Л. Толстой написал в Ясную Поляну о своих встречах с петербургскими знакомыми, а также с А.П. Чеховым: «<…> Был я у Чехова, кот<орый> просил кланяться. Он был мне рад и долго удерживал. Говорили обо многом и обо всех. Здоровье его неважно, тяготится Крымом. <…>» – Там же, № 14280. Л. 1 об.‑2. Автограф.

В Одессе Толстые были в середине октября 1903 года. – См.: Беседа с графом Л.Л. Толстым //Одесский листок, 14/27 октября 1903 года, № 264. С. 2; Одесская жизнь //Одесские новости, 23 октября 1903 года, № 6118. С. 3.

 

57. Добровольный флот был создан в 1878 году для содействия русскому торговому мореплаванию против могущественного британского флота. Первые пароходы Добровольного флота вошли в состав военного флота и использовались для перевозки русских воинов на родину из Турции. Позднее, когда опасность общеевропейской войны миновала, деятельность Добровольного флота носила исключительно коммерческий характер. – См.: Энциклопедический словарь… Т. XX. С. 818‑819.

У кораблей Добровольного флота в Одессе было несколько маршрутов: Владивосток, Неаполь, Порт‑Саид и Суэц; открывалась линия на Северную Америку. Однако в 1903 году прямого рейса на Александрию пароходами Добровольного флота из Одессы не было. – См.: Одесский листок, 21 октября/3 ноября 1903 года, № 271. С. 3; Там же, 29 октября/11 ноября 1903 года, № 278. С. 3.

 

58. 22 октября 1903 года на пароходе «Царица», принадлежавшем старейшему Русскому обществу пароходства и торговли, Толстые отплыли в Александрию, главный морской порт Египта. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14281. Л. 1‑1 об.

 

59. Первое письмо Л.Л. Толстого из далекой страны было, как всегда, обстоятельно и, основываясь на нем, можно подкорректировать этот фрагмент воспоминаний.

«Милые все в Ясной, пишу из Хелуана, куда мы благополучно добрались сегодня, октября 31‑го дня [по ст. стилю. – В.А.]. Только что, после утомительных поисков, получше чтобы и подешевле, остановились на Tewfic <Palace> Hôtel’е, куда и пишите. Дора устала и плакала от этого, не зная, на что решиться, наконец, успокоилась, когда я ее ввел в комнаты нашего отеля. Будет дорого, – 270 пиастров (70 франков и 27 рубл<ей>) в день, но здесь ничего дешевле нет, а что дешевле, то ввело Дору в слезы, поэтому я и остановился на Tewfic, где англичане и довольно хорошо. <…> Здесь мы хотели жить у доктора Урбана, но у него и дорого и одиноко и некрасиво, так что мы предпочли поселиться здесь. <…>» – Там же, № 14282. Л. 1‑2 об. Автограф.

…у доктора Урбана… – сведений о нем найти не удалось.

До конца 1903 года Л.Л. Толстой с семьей оставался в отеле “Тейфик”. В письме В.Г. Черткову, с которым у него в эти годы были особенно теплые отношения, он 29 декабря нового стиля 1903 года подробно описал место пребывания и свои впечатления от Египта: «<…> Здесь живем мы в английском большом отеле среди англичан. Много интересных людей и нового. В природе и народе здешнем пропасть прекрасного.

Хелуан расположен от Каира к югу в часовом расстоянии по желез<ной> дороге и лежит в самой пустыне против Нила и пирамид.

Сухость климата поразительная. Жена лежит на солнце целые дни, а я стараюсь безвредно проводить время. <…>» – Там же. Архив В.Г. Черткова, № 60163. Л. 1‑2. Автограф. Курсив мой. – В.А.

Однако уже через несколько дней, 3 января нового стиля 1904 года Л.Л. Толстой сообщил матери о том, что они обосновались на новом месте: «<…> У нас новое то, что мы перешли в пансион (Pension Antonio) более скромный и дешевый и оставили великолепный Tewfic. <Pension> Antonio около ванн, которые Дора будет брать. <…>» – Там же. Архив С.А. Толстой, № 14266. Л. 1. Автограф.

Еще через несколько дней он добавил, что они по‑прежнему советуются с доктором Урбаном и планируют остаться в Хелуане на все лето, чтобы окончательно уже пропечься на африканском солнце. Относительно нового места жительства Л.Л. Толстой заметил: «<…> Мы очень довольны тем, что стали жить дешевле и потому можем кататься с детьми в коляске и ездить на ослах и даже строить проекты на лето. А в Tewfic’е все уходило только на содержание. Кроме того, мне здесь лучше думается, а потому и работается и живется. <…>» – Там же, № 14284. Л. 1‑2 об. Автограф.

В опубликованных вскоре очерках ситуация выглядела так: «… Для больной жены моей, нуждавшейся в комфорте, я должен был поселиться в богатой первоклассной гостинице Хелуана, “Tewfic Hôtel’e”, бывшем дворце хедива Тейфика, теперь превращенном в отель одним английским доктором и расположенном прекрасно, в стороне от самого городка, почти в пустыне. В Тейфике мы прожили почти два месяца и отсюда я сделал первые мои знакомства с Хелуаном, его обитателями, жизнью и окрестностями, да и с Каиром, куда много раз ездил видеть и узнавать многое. Вторую часть зимы прожили мы в другом, более дешевом отеле “Hotel Antonio”, хозяин которого, очень милый грек, необыкновенно любезно и добро к нам относился. …» – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, №№ 13‑14. С. 25.

...хедив… – официальный титул вице‑короля Египта, который передается по наследству.

…Тейфик‑паша Мухаммед (Tewfic; 1852‑1892) не держал гарема и жил с принцессой Эминой (Amina Elhami; 1858‑1931) и четырьмя детьми в своем поместье.

 

60. Подтверждением этого является и тот факт, что «Мнение убежденного вегетарианца» Л.Л. Толстого – в его отсутствии – было прочитано в Петербургском вегетарианском обществе 19 апреля (ст. стиля) 1903 года. Об этом члены Вегетарианского общества были извещены заранее. – ИРЛИ, ф. 303, № 906. Л. 11. См. также: Реформа питания //Новое время. СПб., 20 апреля/3 мая 1903 года, № 9742. С. 4.

 

61. Хамсин (араб., буквально – пятьдесят) – изнуряюще жаркий, сухой ветер, иногда достигающий силы шторма; переносит много песка; дует примерно пятьдесят дней в году (в марте‑мае).

 

62. Один из металлов, не встречающихся в чистом виде, а существующих только в окисях и солях.

 

63. Разновидность растительного клея. В медицине начала ХХ века широко использовалось соединение этих сильнодействующих препаратов.

 

64. Это случилось весной 1904 года. В письме родным 25 марта/7 апреля 1904 года Л.Л. Толстой постарался смягчить картину болезни всей семьи:

«Милая мамá, получил ваше письмо из Москвы. У нас очень плохо это время. Я только сегодня встал и то через силу, вследствие болезни детей. У них же у обоих заболели так сильно глаза, что гноятся и не открываются. Просто ужас. Это от солнца, мух и перемены тепла и холода. У меня же было сильное желудочно-печенное заболевание, кот<орое> еще не прошло. Я сильно ослаб и похудел. Одна больная Дора бодра. Теперь как уехать и неизвестно, а если сидеть здесь лето, погибнешь. Днем уже нельзя выходить, – ослепляет. <...>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14296. Л. 1. Автограф.

Через несколько дней он признался С.А. Толстой:

«Мы вернулись из Каира в Хелуан в плачевном виде. Дора простужена <…> дети в поносе, я тоже. Дора сегодня встала, ей лучше, дети тоже <поправляются>. Теперь один я еще нездоров. Ну, климат. Беда. Какая глупость искать здесь здоровье и вообще менять место для здоровья. Это только терять последнее. Я это писал и говорил. Теперь убедился еще больше на опыте. <…>

Здесь очень тяжело. Сухость воздуха адская, так что днем я не выхожу, не могу дышать, глаза красные, в голове шум и вот страшное расстройство желудка. Я ничего. Лишь бы Д<ора> не свалилась по дороге в Крым и дети. Ведь какая разница солнца и температуры. Будем беречься. Вообще Дора бодра и решила жить так.

Целую всех вас.

В<аш> Лев».

– Там же, № 14298. Л. 1‑1 об. Автограф.

Когда же дело пошло на поправку, Л.Л. Толстой 11 апреля нового стиля 1904 года в письме родным отметил: «<…> Когда Паля стал смотреть сегодня, Никита даже издал звук восторга, а Саша та расплакалась. <…>» – Там же, № 14299. Л. 1. Автограф.

…Саша… – русская няня детей Толстых (cм. о ней выше примеч. 50, 54‑55).

 

65. О ком из представителей этого древнего рода идет речь, из контекста не ясно.

 

66. Л.Л. Толстой совершил поездку до своей болезни. 14 февраля нового стиля 1904 года он писал С.А. Толстой:

«Милая мамá, пишу вам из Ассуана, куда приехал по Нилу один и откуда уже еду послезавтра назад в Хелуан. Поехал на 10 дней <в> верхний Египет, близко границ Нубии и Судана, посмотреть, оставив семью в довольно хорошем состоянии.

<…> Здесь уже почти тропики. Живут подле местечка полубелые бишарины и суданцы, в окрестностях бьют львов и леопардов. Жара часа в два, три дня 45º Ц<ельсия>, хотя ночи прохладные, не больше 10‑12º. Сегодня дует сильный северный ветер и потому я сидел все утро и читал газеты всех наций и освещение войны. <…>

Здесь интересна, кроме народа и природы, старина, которой особенно много я видел в старых Фивах (Луксоре). Удивительны эти храмы и гробницы <возрастом в> 5‑6 тысяч лет, с разными божествами, с мумиями и громадным, когда‑то затраченным человеческим трудом. Когда смотришь на все это, под этим тропическим солнцем, не верится, что все это сделано людьми. На днях в Луксоре, когда я, вернувшись из Фив, читал телеграммы о войне, мне опять не верилось, что все это там происходит, – похоже на какую-то дикую сказку. Вообще здесь живешь в каком-то тумане, сердце бьется 100 ударов в минуту и мысли бегут с такой же быстротой.

Путешествую я с одним шведом и вчера познакомился здесь еще с одной шведской семьей. Встречаешь людей всех национальностей, и французов, и румын, и американцев, и, благодаря моему имени, со мной все знакомятся. На пароходе из Луксора сюда я узнал положительно всех. Надо сказать, что имя Толстого все‑таки больше всего любимо французами горячее и искреннее других, во всяком случае, это мое впечатление.

Англичане знают, да не все понимают. Немцы знают, но не вполне доверяют. <…>

Пишите чаще, пожалуйста, особенно теперь, весной, когда я всегда бываю в беспокойстве, и вышлите деньги, если не сделали этого.

                                                           Целую всех.

Лев».

 – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14290. Л. 13 об. Автограф.

...Асcуан... – Л.Л. Толстой воспроизвел старое написание, кальку с французского (Assouan), которым пользовались в официальных русских изданиях. – См.: Отечественные и заграничные курорты, санатории и кумысолечебницы. М., 1910. С. 29.

...Верхний Египет… – узкая долина, по которой протекает Нил. Подробнее об этой поездке см.: Толстой Л.Л Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, № 20. С. 336‑343.

…близко границ Нубии… – довольно неопределенный географический термин. Нубией в собственном смысле слова называлась обыкновенно область среднего течения Нила.

…бишарин<ц>ы… – рядом с Асуаном располагался «лагерь Бишаринцев, кочевого мирного африканского племени, необыкновенно симпатичного и доброго». – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, № 20. С. 341‑343. Курсив мой. – В.А. Там же – фотография “Бишаринцы”.

…освещение войны… – об отношении Л.Л. Толстого к русско-японской войне 1904‑1905 годов см. ниже.

Вскоре, 21 февраля нового стиля 1904 года Л.Л. Толстой известил родных о своем возвращении в Хелуан. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14292. Л. 1.

 

67. Сезон в Хелуане начинался глубокой осенью, в октябре-ноябре, а заканчивался в марте-апреле. – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, №№ 15‑16. С. 118.

Накануне отъезда, 23 апреля нового стиля 1904 года Л.Л. Толстой отправил матери письмо, в котором негативные эмоции явно преобладали:

«Ну, милая мамаша, уедем ли мы отсюда 27‑го и доедем ли живые домой? Пишу вам отсюда последнее письмо, надеюсь. Жара стала неимоверная и такая сухость, что дышать трудно. В тени 40º, ночами открытые окна не помогают, днем надо сидеть дома.

Я уже писал, что детям лучше, они даже совсем были бы здоровы, если бы Никита не свалился опять в жаре от желудка. Сегодня и это проходит у него. Паля выходит. Но с вуалью, под зонтиком и держится в тени до 10‑11 часов, а там опять в комнате до 5‑6 часов.

Вообще жизнь тут делается невозможной. Да и в самом деле, кто же может жить среди пустыни, среди раскаленных песков, где нет ни дерева, ни ключа воды, ни травки. Собаки и те все дохнут летом и теперь бегают, высунув языки и ища влаги. Хелуан – это кладбище среди пустыни, глупейшее и вреднейшее для живых людей, выстроенное исключительно для европейских больных, – живых трупов, как я их тут называл всю зиму, глядя, как они лежат целыми днями на солнце, ничего не делая и дожидаясь откуда‑то здоровья. <…>

Здоровье Доры эти дни получше и, Бог даст, время и режим (вегетарианский) вылечат ее. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14300. Л. 1‑2 об. Автограф.

…режим (вегетарианский)… – см. об этом выше примеч. 60.

Через несколько лет Л.Л. Толстой подвел итог поездке: «Общее впечатление от Египта тяжелое». – См.: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, № 21. С. 386. Однако позднее он по‑иному оценивал поездку в Египет (см. об этом в Главе 2).

28/15 апреля 1904 года на пароходе «Чихачев», также принадлежавшем Русскому обществу пароходства и торговли, Толстые из Александрии отправились на родину. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14296. Л. 1 об., № 14301. Л. 1.

 

68. Позднее Л.Л. Толстой вернулся к этому сюжету. – См.: Толстой Л.Л. Встреча в Египте //Лукоморье. СПб., 1914, № 1. С. 6‑8.

 

69. О русских богомолках см. подробнее: Толстой Л.Л. Современный Египет… //Родник. СПб., 1906, №№ 13‑14. С. 17; № 21. С. 385.

 

70. 22 апреля (ст. стиля) 1904 года по прибытии в Одессу Л.Л. Толстой послал родным телеграмму о благополучном возвращении в Россию. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14305. Л. 1. См. также: Одесская жизнь //Одесские новости, 25 апреля 1904 года, № 6290. С. 5; У гр. Л.Л. Толстого //Одесский листок, 25 апреля/8 мая 1904 года, № 103. С. 5.

Через несколько дней Толстые были уже в Ялте, а оттуда переехали в Алупку. 1 мая 1904 года Л.Л. Толстой сообщил матери, что они поселились возле моря. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14306. Л. 1.

 

71. Князь Михаил Семенович Воронцов (1782‑1856) в 1823‑1853 годах был генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии с 1844 по 1853 год он был наместником Кавказа с неограниченными полномочиями.

Дворец Воронцова в Алупке расположен над уровнем моря. От него вниз ведут три каменные террасы, отделяющиеся одна от другой площадками, украшенными с обеих сторон мраморными изображениями львов работы знаменитого датского скульптора Бертеля Торвальдсена (Thorvaldsen; 1768‑1844) в разнообразных позах (на самой последней площадке львы спят; на средней – они просыпаются; а у дворца – они уже проснулись). – См.: Ялта и ее ближайшие окрестности (Справочная книжка). Ялта, 1897. С. 87‑89.

 

72. В начале июля 1904 года самочувствие жены позволило Л.Л. Толстому уехать в Ясную Поляну и повидаться с братом Андреем, решившим добровольно отправиться на русско-японскую войну. 4 июля 1904 года Лев Львович приехал в Ясную Поляну. – См.: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 222‑223; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 103‑106.

Д.Ф. Толстая с детьми в это время была в Швеции и вернулась в Петербург в середине осени 1904 года.

 

73. 8/21 августа 1905 года Л.Л. Толстой из Хальмбюбуды сообщил С.А. Толстой о прибавлении семейства: «Дорогая мать, сегодня в 2 часа дня родился наш третий сын. Как назовем, еще не решили. Вероятно, Петром.

Начались роды в 5 часов утра и прошли благополучно. Мальчик крупный, с большой черной головой и широкими плечами. Похож на Палю<…>». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14335. Л. 1. Автограф.

По воспоминаниям старших братьев, это был светлый и веселый человек, который ни разу в жизни ничем не огорчил своих родителей. Бабушка Софья Андреевна даже считала, что у него нет никаких недостатков. А младшая сестра Татьяна (см. о ней ниже в примеч. 33 к Главе 8) утверждала, что Петя «стоял на земле обеими ногами», был очень позитивным по отношению ко всем и всему, всегда веселым, с прекрасным чувством юмора. – Примеч. Т.Л. Балдовской.

Петр Львович Толстой (1905‑1970) позднее в Швеции серьезно занимался сельским хозяйством. Во многом это спасло и его семью, и Л.Л. Толстого, подолгу жившего у своего среднего сына. – См. подробнее об этом: Абросимова В. Зигзаги судьбы Льва Толстого-младшего (по архивным материалам) //Toronto Slavic Quarterly: Academic electronic journal in Slavic studies. Fall 2008, № 26 (http://www.utoronto.ca/tsq/26/ambrosimova26.shtml).

 

74. Нина Львовна Толстая появилась на свет там же, в имении Хальмбюбуда, 23 октября/11 ноября 1906 года. Через день, 25 октября Л.Л. Толстой отправил матери подробное письмо с рассказом об этом событии:

«Милая мамá <…>. Роды Доры прошли ничего, почти без страданий. Я думаю, что если бы человечество было умнее и чище, оно бы не называло рождение детей страданием, а наслаждением, высшим наслаждением и радостью женщины. В разговорах и шутках, окруженная любящими сердцами, Дора родила свою дочку Нину, сама смеясь и наслаждаясь. Один миг было немного больно, но потом опять одно наслаждение. Я не шучу, а говорю единственную правду. Девочка черная, похожа на нас, брюнетов, но с упитанным крепким телом Вестерлундов и Флодерус<ов>.

Дети рады новому товарищу и Кита таращил на сестру глаза часа два, говоря, что она похожа на красную куклу. Ему все надо было рассудить, что стало три брата и одна сестра, что у сестры нет зубов, но черные волосы и т.д.

Дорa очень довольна и, надо надеяться, скоро поправится. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14372. Л. 1‑2. Автограф.

Флодерусы – родственники Д.Ф. Толстой по материнской линии (см. о них примеч. 81‑82 к Главе 15 Книги I).

 

75. Софья Львовна Толстая родилась 5 сентября (нового стиля) 1908 года в том же шведском имении Вестерлундов Хальмбюбуда. – Там же, № 14423. Л. 1.

Через некоторое время, 17 сентября 1908 года Л.Л. Толстой писал матери: «Милая мамá, Вы сегодня, так сказать, именинница, – поздравляю. А Вы поздравьте нас с именинницей – Соня есть и у нас. Мы, не дождавшись Вашего согласия, записали Вас крестной матерью, а Ваня Эрдели Вам кум. Девочка, как следует быть, с шишками на голове, которые, говорят, пройдут. При родах она повернула голову, и от этого будто бы произошло защемление. Родившись, девочка не закричала и только, когда акушерка ей дала под задок, она, понятно, обиделась и так заревела, что прелесть. Когда она плачет, похоже на целый зверинец. Голосино здоровеннейший.

Дора встала, но после большой потери крови слаба. Говорят, что если бы не остановили кровотечение, она бы не осталась жива. Вид у нее был страшный, и я испугался одну минуту. Теперь это позади.

Дети в порядке. <…> Крестины прошли по обыкновению. Поп крестит только наших детей, и поэтому его шероховатая служба звучит еще более дико, чем обыкновенная, на фоне лютеранской культуры. Я, собственно, не знаю, зачем мы крестим детей по‑православному. Впрочем, не все ли равно, – пo православному ли, лютеранскому или духоборческому <обряду>. Одна и та же глупая канитель. Но такой забавной канители, как крестины православные, другой, конечно, нет. Чего, чего не придумано! И дуют, и плюют, и вертятся, и ходят кругом купели, и мажут, и клеят воск, и пускают воду, и окунают ребенка так, что тот задыхается. Забавнее и глупее ничего придумать нельзя. А когда шведы во фраках при этом добросовестно исполняют обряд, гуляя вокруг кадки с водой со свечками в руках, то тут совсем пропадешь от конфуза. Я не присутствую при этом безобразии, – дети смотрели, и Кита страдал ужасно. Чуть не заплакал. <…>» – Там же, № 14425. Л. 1‑1 об., 4 об.‑5 об. Автограф.

…именинница… – С.А. Толстая всегда помнила и отмечала этот день: помимо именин, 17 сентября (ст. стиля) 1862 года родные официально объявили о ее помолвке с Л.Н. Толстым. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 489.

…Ваня Эрдели…– см. о нем примеч. 11 к Главе 12 Книги I.

 

76. См. Книгу III «Lungarno». – Примеч. Л.Л. Толстого.

 

77. Это более поздняя точка зрения. В одном из недатированных писем Л.Л. Толстой признался А.С. Суворину: «<….> Я иногда чувствую к Вам больше близости, чем к родному отцу, в вопросах принципиальных. <…>» – РГАЛИ, ф. 459, оп. 1, ед. хр. 4247. Л. 15 об.‑16. Автограф.

Осенью 1904 года, вернувшись в Петербург из Египта, Л.Л. Толстой закончил одно из недатированных писем А.С. Суворину так: «<…> Читал Вас, и все Вас читают везде. Всегда думал и буду думать, что Вы – самый умный и первый журналист наш, и без Вас почувствуют, что Вы были. Это не лесть. Вы понимаете это. Я просто хотел сказать Вам приятную правду. Простите. <…>» – Там же. Л. 70 об. Автограф.

Узнав о смерти А.С. Суворина, Л.Л. Толстой посвятил его памяти проникновенные строки: «Я искренно любил Алексея Сергеевича Суворина потому, что с начала знакомства моего с ним я всегда чувствовал, что он был не только умный, добрый и отзывчивый, но, главное, правильный человек. Лучшего выражения, как именно это, народное, для определения верности чувства и верности понимания вещей этим большим русским человеком, – трудно найти. Он не мудрствовал лукаво, он не лгал, он говорил прямо и просто свою правду, когда он считал ее таковой. Он понимал и чувствовал Россию и то, что было ей нужно в трудные минуты. Его мнения о событиях и о людях всегда были правильны и, если расходились с мнением многих, иногда мнением большинства, они были тем ценнее в период колебаний и смуты. …» – См.: Толстой Л.Л. Правильный человек //Новое время. СПб., 15/28 августа 1912 года, № 13084. С. 3. Курсив Л.Л. Толстого.

 

78. Одной из таких газет были «Новости и Биржевая газета» Осипа (Иосифа) Константиновича Нотовича (1849‑1914), с которым Л.Л. Толстой был знаком. Еще совсем недавно их уважительное отношение друг к другу было вполне взаимным. Редактор одной из влиятельным петербургских газет выполнил все пожелания автора, изложенные в его письмах 1903 года, в том числе и просьбу дать подпись: «Л. Толстой‑сын», чтобы ее не смешивали с подписью отца. – См.: РГАЛИ, ф. 339, оп. 1, ед. хр. 250. Л. 1‑3; ИРЛИ, ф. 207, № 199. Л. 1‑2.

См. также статьи Л.Л. Толстого: Толстой‑сын Л. Гигиена в школах //Новости и Биржевая газета. СПб., 22 января/4 февраля 1903 года, № 22. С. 2; Толстой‑сын Л. Недостаток любви //Там же, 2/15 февраля 1903 года, № 33. С. 2; Толстой‑сын Л. Реформа жизни (Несколько мыслей вслух) //Там же, 9/22 февраля 1903 года, № 40. С. 2; 16 февраля/1 марта 1903 года, № 47. С. 2; 23 февраля/8 марта 1903 года, № 53. С. 2; Толстой‑сын Л. Кто хочет этого (Рассказ) //Там же, 2/15 марта 1903 года, № 60. С. 2; 9/22 марта 1903 года, № 67. С. 2; Толстой Л.Л. Письмо в редакцию //Там же, 12/25 мая 1903 года, № 129. С. 2.

Однако русско-японская война и события 1905 года развели Л.Л. Толстого и О.К. Нотовича по разные стороны баррикад. На страницах газеты «Новости» сразу же появились резкие выступления против той позиции, которую занял Л.Л. Толстой, как, впрочем, и против той, которую последовательно отстаивал его отец. «… Отрицая государство, Толстой отрицает и борьбу с ним. …

Ту же манеру “доказательств”, ту же беззаботность насчет фактической точности, то же “sic volo sic jubeo” мы находим у Льва Львовича нововременского. Но Лев Львович нововременский унаследовал от отца только манеру и тон – и потому оказывается лишь смешным.

Толстой‑отец сохраняет свой ум, свою диалектику; но разберите по пунктам его хитросплетенную сеть софизмов, – вся она рассыпается, а остается такая же пустышка, как от смешных заверений Толстого‑сына. В конце концов, кимвал бряцающий дает так же мало, как дребезжащий бубенчик. …» – См.: Энгельгардт М. Христианская философия на белой подкладке //Новости и Биржевая газета. СПб., 6 марта 1905 года, № 57. С. 2.

...“sic volo sic jubeo”... – чем хуже, тем лучше (латин.).

 

79. Действительно, после того, как 24 января/6 февраля 1904 года Япония порвала дипломатические отношения с Россией, царское правительство должно было подумать о надвигающейся войне, однако оно оказалось абсолютно не подготовленным к неожиданному нападению японского флота в ночь на 27 января/9 февраля 1904 года на русские корабли в Порт‑Артуре. На следующий день Япония официально объявила войну России.

Один из крупных военных, назначенный в разгар войны военным министром, позднее признался: «… Откровенно говоря, я не имел представления о Японии и японской армии и считал, что предстоящая война будет лишь крупной экспедицией, трудной только по отдаленности театра войны…» – См.: Редигер А. История моей жизни: Воспоминания воен. министра: В 2‑х томах. М.: Канон‑пресс Ц; Кучково поле, 1999. Т. 1. С. 380, 567‑569.

Л.Л. Толстой узнал о начале войны в Асуане во время 10‑тидневного путешествия по Верхнему Нилу (см. об этом выше примеч. 66). 14 февраля (нового стиля) 1904 года он писал в Ясную Поляну С.А. Толстой:

«<…> Сегодня дует сильный северный ветер, и потому я сидел все утро и читал газеты всех наций и освещение войны. Беду мы заварим на земном шаре и нелегко ее расхлебаем. Я почти уверен, что война будет европейская и мы подойдем из Черного моря к Константинополю. Французы не на шутку готовятся за нас заступаться, а если это случится, то „пошла писать губерния“.

Все это ужасно. Сначала меня это огорчило до боли, а потом так завлекло, что теперь я невольно жду и желаю наших побед, симпатизирую французам и не люблю англичан, с которыми тем не менее все‑таки продолжаю постоянно дружить.

Страшно для нас то, что японцы – большие ловкачи и хитрецы и могут завести нас в такую ловушку, из которой мы не выскочим. Отрезать армию от сообщений и потом разбить, обмануть, обойти – все это они могут. Впрочем, – это война. Не знаю, кому желать успеха, если спрашивать чувство, а не разум. Если бы нас хорошенько наказали, мы бы стали умнее. Во всяком случае, эта война нас разбудит. Пульс уже теперь бьется, вероятно, быстрее во всей России. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14290. Л. 1 об.‑2 об. Автограф.

Однако уже на следующий день, 15 февраля (нового стиля) 1904 года он решил продолжить разговор с родными на начатую тему:

«Милая мамá, вчера написал вам письмо отсюда и жаль, что глупо о японцах. Мне их больше жаль, чем наших, несмотря на глупое патриотическое чувство, проснувшееся после наших неудач. Что они там делают? Что это за господин Алексеев? Морда у него самая неприличная, точно с перепоя.

Наезжать на собственные мины в Порт‑Артуре, оставлять в Чемульпо два одиноких крейсера, не быть готовыми к неожиданному нападению, – все это производит грустное впечатление. Эта неумытая, грубая баба, Россия, пока проснется и расправит члены и сама себе пальцы ушибет и других растревожит. Смотрите, что теперь делается по свету? Что только тут <ни> пишут газеты? <…>» – Там же, № 14291. Л. 1‑2. Автограф.

Наместник царя на Дальнем Востоке, адмирал Евгений Иванович Алексеев (1843‑1918) был назначен главнокомандующим вооруженными силами России на Дальнем Востоке. По мнению многих, его очевидная некомпетентность усиливала уязвимое положение русского флота. 16 июля 1904 года А.С. Суворин сформулировал распространенное мнение об особом отношении Николая II к адмиралу Алексееву: «Алексеев – это злой демон России. А царь за него держится, не хочет лишить своего доверия. А что с Россией будет, это ему все равно. …» – См.: Суворин А.С. Дневник… С. 463. См. также: Русско-японская война 1904‑1905 гг.: Действия флота: Документы. СПб., 1912. Кн. I. Вып. 3. Отд. III. С. 115; Апушкин В.А. Русско-японская война 1904‑1905 г. М., 1911. С. 147‑164; Рэкули Р. Десять месяцев на японско-русской войне: Беспристрастные очерки и впечатления фр. воен. корреспондента. СПб., 1908. С. 13; и др.

В ночь на 27 января/9 февраля 1904 года японская эскадра напала на два русских корабля у порта Инчхон в заливе Чемульпо на побережье Желтого моря. Русские моряки приняли неравный бой и, не желая сдаваться, потопили крейсер «Варяг» и взорвали канонерскую лодку «Кореец».

После серии подобных неудач адмирал Алексеев был уволен от должности наместника Дальнего Востока … с персональным Высочайшим рескриптом о награждении его Георгиевским крестом. – См.: Русский инвалид: Газета военная. СПб., 14 ноября 1904 года, № 250. С. 1; 26 ноября 1904 года, № 260. С. 7. Он по‑прежнему оставался близок ко Двору, был назначен членом Государственного Совета и на приемах в честь особо отличившихся героев сидел рядом с Государем Императором. – См.: Обед Георгиевских кавалеров //Новое время. СПб., 28 ноября/11 ноября 1904 года, № 10326. С. 5.

 

80. Цусима – группа островов в Корейском проливе, где в сражении с японским флотом 14‑15/27‑28 мая 1905 года русская эскадра потерпела сокрушительное поражение: свыше пяти тысяч человек погибло, 27 кораблей было потоплено (см. также примеч. 60 к Главе 13 Книги I).

 

81. Одним из убежденных противников войны был председатель Комитета министров Сергей Юльевич Витте (1849‑1915). 28 февраля 1905 года он подал царю письмо, в котором настаивал на окончании военных действий. Однако только через полгода точка зрения С.Ю. Витте победила сопротивление «ястребов». – См.: Витте С.Ю. Воспоминания: В 3‑х томах. М.; Таллинн, 1994. Т. 2. С. 275‑284 (см. также ниже примеч. 87).

 

82. Л.Л. Толстой имеет в виду прежде всего позицию князя Владимира Петровича Мещерского (1839‑1914), открыто выступавшего за окончание войны задолго до полного разгрома русской армии и флота. В дневнике, печатавшемся из номера в номер в его издании, он писал: «… Я бесстрашно говорю, что сознать долг кончить войну и заключить мир требует более героизма, более любви к отечеству, чем заключать его после победы.

…мир нужнее победы…» – См.: Гражданин: Газета-журнал полит. и лит. СПб., 3 марта 1905 года, № 18. С. 21. Курсив мой. – В.А.

 

83. Об отношении Л.Л. Толстого к происходящему см. его письма домой в публикации: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 103‑111.

По возвращению в Петербург Л.Л. Толстой настойчиво просил А.С. Суворина отправить его на Дальний Восток, однако не нашел понимания. 12 августа 1904 года А.С. Суворин записал в дневнике: «Отклонил предложение Л.Л. Толстого ехать корреспондентом нашим. Когда‑то там что будет? Пока все скверно». – См.: Суворин А.С. Дневник… С. 469.

И тогда деятельная натура Л.Л. Толстого наша другой выход: он начал выступать в газете «Новое время» с циклом статей «Мысли и жизнь». Первая же публикация произвела эффект разорвавшейся бомбы: сын Толстого убеждал в неизбежности войны до победного конца.

«Тяжелое переживаем время. Но я убежден, что оно минует и после него наступит светлое, бесконечно радостное время, – время обновления России.

Много слышится голосов, глубоко пессимистических и безнадежных, а то и просто усталых и вялых, отзывающихся на современные события. Но как жалки, недостойны эти голоса рядом со стойким, спокойным и мудрым отношением русского народа к настоящей войне, как ко всякой войне.

…какое глубокое, мудрое, праведное, именно праведное, то есть мудро справедливое и правильное отношение у этого народа к тому, что называется и есть война, т.е. борьба не на живот, а на смерть за свою народность и свою страну.

… Настоящая война на Дальнем Востоке – война великая, какой не видала Россия с Петра. Она идет за обладание восточным берегом великого европейско-азиатского материка, как во времена Петра шли войны за обладание западным.

Как в борьбе со шведами, у нас была сперва Нарва, а потом явилась Полтава, под которой швед погиб, так и в борьбе с японцами, азиатскими шведами, живущими на островах и по географическому положению своему на конце материка схожими со Скандинавией, у нас сперва будут с ними и уже были неудачи, но потом неизбежно должна явиться „Полтава“, под которой погибнет японец!

Надо быть необыкновенно малодушным и необыкновенно близоруким, чтобы не видеть конечного результата войны. Стоит только для этого взглянуть на карту. Стоит взглянуть на Россию, на ее пространства, села, поля, леса, озера, горы, на ее народ, чтобы убедиться в этом. Россия непобедима, Россия – страна, единственная в мире по своему народу, географии, климату, мощи духовной и умственной, темпераменту, миролюбию, способностям, призванию. России принадлежит будущее земли, несмотря ни на какие современные беды.

… Россия – непобедима». – См.: Новое время. СПб., 15/28 сентября 1904 года, № 10252. С. 4. Одновременно статья Л.Л. Толстого печаталась в Москве. – См.: Телефон «Нового времени»: Вечернее (2‑е) изд. М., 15/28 сентября 1904 года, № 56. С. 3.

 

84. Одним из первых оспорил точку зрения Л.Л. Толстого публицист «Нового времени» Михаил Осипович Меньшиков (1859‑1918). В статье «Победима ли Россия» из цикла «Письма к ближним» он писал:

«“Россия непобедима!“ – восклицает граф Л.Л. Толстой…

Не правда ли, эти слова удивительны в дни теперешних страшных, переживаемых нами испытаний. …

Вот политическое кредо, которое за границей произведет, может быть, не меньший шум, чем известное письмо о нынешней воине старого графа Льва Толстого. Иностранцев прежде всего поразит, что из одной и той же русской семьи, из-под одних и тех же старых лип Ясной Поляны идут полярно противоположные убеждения, оба – крайние до последней степени. Отец отрицает всякую войну, всякую национальность, всякую государственность, всякую воинственность в народе русском. Сын же убежден в победах русского народа и не только над теперешним случайным врагом, но и над всеми дружественными народами, с которыми даже нет войны. Отец считает тяжким грехом даже оборону жизни, сын провозглашает наступление и в будущем всесветное наше владычество. …

… Вопреки гр. Л.Л. Толстому, я с глубокой скорбью думаю, что Россия не только победима, но, может быть, в настоящих условиях она есть самая победимая из стран. … Только организованные народы непобедимы. Пока Россия боится себя самой, пока силы круто связаны, пока нация не признана в правах участия в своей жизни, – можно ли говорить о непобедимости и всесветном господстве?» – См.: Новое время. СПб., 19 сентября/2 октября 1904 года, № 10256. С. 4. Курсив М.О. Меньшикова.

…известное письмо о нынешней войне старого графа Льва Толстого… – речь идет о статье Л.Н. Толстого «Одумайтесь!», написанной в середине апреля 1904 года и напечатанной в Англии 13‑14 июля (нового стиля) 1904 года в журнале «Свободное слово» (№ 91. Стб. 7). Убеждение свое относительно того, что происходит в мире, он сформулировал так эмоционально, что это не могло не поразить читателя как в России, так и заграницей: «…на вопрос о том, что делать теперь, когда начата война, мне, человеку, понимающему свое назначение, какое бы я ни занимал положение, не может быть другого ответа, как тот, что никакие обстоятельства, – начата или не начата война, убиты ли тысячи японцев или русских, отнят ли не только Порт‑Артур, но Петербург и Москва, – я не могу поступить иначе как так, как того требует от меня Бог, и потому я, как человек, не могу ни прямо, ни косвенно, ни распоряжениями, ни помощью, ни возбуждением к ней, участвовать в войне, не могу, не хочу и не буду. …

Вы с ужасом говорите о том, что бы было, если бы мы, русские, сейчас перестали воевать и уступили бы японцам всё то, что они хотят от нас. …уступка японцам со стороны русских всего того, чего они хотят от нас, кроме несомненного блага прекращения разорения и убийства, было бы приближением к единственному средству спасения человечества от его погибели, тогда как продолжение войны, чем бы она ни кончилась, было бы отдалением от единственного средства спасения. …» – ПСС. Т. 36. С. 130‑131. Курсив Л.Н. Толстого.

Столь резкое расхождение позиций отца и сына по главному вопросу современности обсуждалось в печати и усиливало полемический настрой противников Л.Л. Толстого. – См.: Меньшиков М. Письма к ближним: Секрет Полишинеля //Новое время. СПб., 26 сентября/9 октября 1904 года, № 10263. С. 3‑4; Обзор печати //Слово. СПб., 26 февраля/11 марта 1905 года, № 79. С. 3; Яблоновский А. Толстой большой и Толстой маленький //Сын Отечества. СПб., 9 марта 1905 года, № 15. С. 2; Перцов Н. Мир или война? //Слово. СПб., 21 марта/3 апреля 1905 года, № 101. С. 5; и др.

… Секрет Полишинеля… – секрет, который известен всем. В комедии Мольера «Мнимый больной» Полишинель (персонаж, выросший из маски слуги в народной комедии), с удивлением замечает: «Ха‑ха‑ха‑ха! Здорово я их напугал! Вот дураки: боятся меня, между тем как я сам их боюсь! Право, все дело в том, чтобы ловко изворачиваться. Если бы я сразу не изобразил из себя важного господина и не прикинулся храбрецом, они бы меня непременно сцапали. Ха‑ха‑ха!» – См.: Мольер. Полное собрание сочинений: В 4‑х томах. М.: Искусство, 1967. Т. 4. С. 223.

 

85. Показательна точка зрения Л.Н. Толстого, в частности, на письмо Льва Львовича домой из Хелуана от 22 марта (нового стиля) 1904 года, в котором он делился с матерью своим вúдением ситуации: «<…> У меня родился новый план – ехать в мае‑июне на войну корреспондентом. Хотелось бы осуществить. Боюсь только оставлять семью. Если бы Сухотины приехали в Крым, было бы легко сделать это. Если не увидишь сам того, что теперь делается там, на Востоке, никогда не поймешь, как следует, значения этого. А значение большое, громадное для России. Поразительна эта горячка пожертвований на флот и общее сознание необходимости этого.

Мне ясно отсюда, что это действительно необходимо, и только, когда именно мы, Россия будет настолько сильна на морях, ее окружающих, что никакая другая держава не будет в состоянии с ней бороться и она будет держать в повиновении мир, <только тогда> могут прекратиться войны. На то, чтобы Россия покрыла собой всю землю, нужно еще тысяч семь, восемь лет, если мы будем продолжать так быстро расти, как росли с начала Новгорода или даже Московского княжества. Еще тысячу лет <понадобится> для покорения всего азиатского материка, еще тысяч пять лет <уйдет> на покорение и слияние с народами остальных материков Америки, Африки и Австралии. И вот одно человечество готово. Это внешний путь под гегемонией России. Россия же даст другой путь, к тому же, – духовный, необходимый одновременно с внешним, – постановка идеала. Папá с этим не согласится. МАЛЕШ! (Значит по-арабски – „ничего“, „пусть“). Если с этим не соглашаться, надо думать, что весь мир идет не туда, куда следует, не тем путем, и он должен повернуть обратно. Но он не делает этого и не сделает, пройдя уже половину дороги. Он может только сознательнее относиться к тому, что он делает, видеть ближе осуществление стремлений, но не может достигать их раньше срока, пока общее сознание людей не выше современного. Замечательно, что оно и растет‑то вместе с распространением внешней культуры силой. Прежде надо покорить страну и народ, потом административно устроить, потом научить грамоте, потом нравственности и духовному сознанию. Здешние дикари – арабы или суданцы – или наш мужик в глуши самарской губернии никогда не поймет зла войны, пока его не научат грамоте.

Египту я благодарен за то, что он открыл мне на многое глаза, а главное, уяснил ход всемирной истории. Я верю, что Россия призвана объединить человечество, и вижу, что она делает это постоянно и всячески. Очень жаль японцев, и вместе с тем они вызывают к себе гадливое чувство, как комары, напившиеся кровью, которых приходится раздавить.

Желтые люди, Китай, Япония и Корея – это только желтый фон, основа, на которой призваны работать белые люди во главе с Россией, как Россия покрыла собой татар и других инородцев. Замечательно, что мы всех покрываем и никто не покрывает нас. Ни один народ никогда в истории не показал этой расовой мощи. Европейцы никто не сделает этого. Напротив, мы опять же покрываем и растворяем в себе всех европейцев: и немцев, и поляков, ближних соседей, и начали то же с более отдаленными – англичанами, французами, итальянцами. Все они только наши слуги, наши приказчики, наши школьные учителя, которых всех заменят в будущем их ученики. Вот какие мысли возникли в моей голове по поводу этой войны. Мне кажется, они справедливы, несмотря на их нескромность. Россия по географическому положению занимает площадь, равную чуть ли не 1/4 мира и потому, естественно, она призвана в нем господствовать.

<…> Крепко целую вас всех, мои милые. Как бы я поговорил теперь с папá обо всем, что здесь набросал. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14295. Л. 1 об.‑4 об. Автограф. Выделено Л.Л. Толстым.

…Сухотины… – семья старшей сестры, Т.Л. Сухотиной-Толстой, которую Л.Л. Толстой в письмах постоянно уговаривал приехать на лето в Крым, куда он с семьей планировал прибыть в конце апреля 1904 года. – Там же. Архив Т.Л. Сухотиной-Толстой, № 26468. Л. 1‑2 об.

…по‑арабски… – еще раньше, 25 ноября (нового стиля) 1903 года Л.Л. Толстой писал отцу о том, что он начал понемногу изучать арабский язык: «<…> Здесь по‑арабски каждое утро у одного юноши‑грека читаю много по магометанству, которое мне продолжает очень нравиться, а вечерами немного изучаю звездное небо, которое здесь кажется ближе над головой. <…>» – Там же. Архив Л.Н. Толстого. Т.с. 108/12, № 68. Л. 1‑1 об. Автограф.

От этого письма Л.Н. Толстой пришел в ужас. В смягченном изложении С.А. Толстой, которая вечером 23 марта (ст. стиля) 1904 года села за письмо сыну, это выглядело так:

«Милый Лева, папá даже огорчился, прочитав твое длинное письмо о том, как через несколько тысяч лет Россия овладеет всем миром. „Что это, точно он с ума сошел, – говорил папá. – Как же можно думать о том, что будет через семь, восемь тысяч лет!“ Видно, у тебя воображение очень разрослось от болезни и жаркого климата. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 683. Л. 16. Автограф. Курсив С.А. Толстой.

Получив это письмо, Л.Л. Толстой 6 апреля (нового стиля) 1904 года немедленно обратился к отцу с разъяснениями:

«Милый папá, я очень рад, что ты счел мое письмо к мамá о будущем России сумасшедшим. Это совершенно справедливо, и мне совестно за него и за то духовное настроение, в котором я жил в последнее время. Чрезмерное умственное и физическое возбуждение от здешней весны породило это состояние духа. Слава Богу, кажется, я снова оправился и овладел собой. <…>» – ОР ГМТ. Архив Л.H. Толстого. Т.с. 108/12, № 71. Л. 1. Автограф.

 

86. 31 декабря 1904 года Л.Н. Толстой записал в Дневнике: «… Сдача Порт‑Артура огорчила меня, мне больно. Это патриотизм. Я воспитан в нем и несвободен от него так же, как несвободен от эгоизма личного, от эгоизма семейного, даже аристократического, и от патриотизма. Все эти эгоизмы живут во мне, но во мне есть сознание божественного закона, и это сознание держит в узде эти эгоизмы, так что я могу не служить им. И понемногу эгоизмы эти атрофируются. …» – ПСС. Т. 55. С. 111.

Однако эгоизм патриотизма так быстро атрофироваться не хотел. 5 февраля 1905 года в разговоре с Т.А. Кузминской на вопрос о том, как он отнесся к сдаче Порт‑Артура, Л.Н. Толстой ответил так: «Мне было обидно. …». И пояснил: «Я сам был военным. В наше время этого не было бы. Умереть всем, но не сдать». – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 1. С. 163.

Один из младших детей Толстого, Михаил Львович, запомнил и передал своему сыну следующее размышление отца: «Как они могли сдаться! Надо было взорвать крепость…» – См.: Толстой С.М. Послесловие к книге “Толстой и Толстые” //Неизвестный Толстой в архивах России и США: Рукописи, письма, воспоминания, наблюдения, версии. М., 1994. С. 464‑465.

В статье «Конец века» Л.Н. Толстой объединил сдачу Порт‑Артура с гибелью государства Российского: «… Разгром русской армии и флота, разгром русского правительства не есть только разгром армии, флота и русского правительства, а признак начинающегося разрушения русского государства. Разрушение же русского государства есть, по моему мнению, признак начала разрушения всей лжехристианской цивилизации. Это конец старого и начало нового века. …» – ПСС. Т. 36. С. 233.

 

87. С.Ю. Витте был инициатором мирного договора между Россией и Японией, который был заключен воюющими странами после трудных переговоров в городе Портсмуте (штат Нью-Хэмпшир, США) 23 августа/5 сентября 1905 года. По условиям этого договора, Россия передала Японии в аренду Порт‑Артур и порт Дальний на Квантунском полуострове, а также южную часть острова Сахалин. – См.: Витте С.Ю. Воспоминания… Т. 2. С. 405‑419 (см. также выше примеч. 81).

 

88. Во время массового гуляния в Москве на Ходынском поле по случаю коронации Николая II 18 мая 1896 года погибло около двух тысяч человек, несколько десятков тысяч людей было изувечено. – См.: Суворин А.С. Дневник…С. 229‑234.

 

89. Так называли период пребывания в должности министра внутренних дел князя Петра Дмитриевича Святополк-Миpcкoro (1857‑1914), назначенного в конце августа 1904 года и вынужденного уйти в отставку в начале следующего года (см. об этом ниже примеч. 96).

Характерная оговорка Николая II, назвавшего несбыточные мечтания бессмысленными, не случайно задала тон короткому историческому периоду в жизни России. Молодой царь только взошел на престол. 17 января 1895 года, обращаясь к представителям дворянств, земств и городов, Его Величество произнес следующие слова: «Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все Свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и непреклонно, как охранял его Мой незабвенный, покойный Родитель». – См.: Полное собрание речей Императора Николая II: 1894‑1906. СПб, 1906. С. 7. Курсив мой. – В.А.

…покойный Родитель… – император Александр III (см. о нем в примеч. 178 к Главе 10 Книги I).

О том, как была воспринята эта оговорка современниками, см.: Ферро М. Николай II. М., 1991. С. 45. См. также резко негативную статью Л.Н. Толстого «Бессмысленные мечтания», написанную вскоре после выступления молодого монарха. – ПСС. Т. 31. С. 185‑192.

После отставки П.Д. Святополк-Мирского русская печать в основном сочувственно вспоминала о его деятельности. – См.: Среди газет и журналов //Новое время. СПб., 21 января/3 февраля 1905 года, № 10373. С. 4.

 

90. Священник Георгий Аполлонович Гапон (1870‑1906) был агентом царской охранки. – См. подробнее: Гапон Г.А. История моей жизни. М.: Книга, 1990. С. 31‑47; Dillon E.J. The eclipse of Russia. N.Y., 1918. P. 160‑165; Dillon E.J. Russia today and yesterday. Lnd., 1929. P. 15‑16.

 

91. Речь идет о двух старших сыновьях Л.Л. Толстого: Павле и Никите.

 

92. «Гига» – от англ. “gig” – кабриолет, двуколка.

 

93. Газеты в России имели право печатать только правительственные сообщения и официальные сведения о событиях 9 января 1905 года и последующих дней. – См.: Новое время. СПб., 15/28 января 1905 года, № 10367. С. 4.

Тем бóльший интерес представляет рассказ очевидца о том, что происходило в столице, отправленный Л.Л. Толстым родным в Ясную Поляну 9 января 1905 года:

«<…> Сегодня у нас здесь настоящая революция. Мы были на Невском и сами видели раненых и слышали зловещие залпы в толпу. Говорят, убитых и раненых сотни. Трубецкой с женой проезжали около Мойки, и подле них дали залп, от чего все обратились в бегство, кто на лошадях – карьером. Громадная толпа рабочих за Нарвской заставой шла с портретом царя и с иконами, и в нее палили, убив многих. В город вызваны войска из Пскова, Ревеля и Нарвы. По Невскому несли убитых с пением „вечная память“. Стачка всеобщая. Газет не читаем уже третий день. Завтра ожидаем стачки булочников и извозчиков. Все заказы на войну <в>стали на судостроительных и других заводах. Я видел нескольких раненых с перерубленными лицами, хромых, на вид ужасных, по выражению и ужаса, и одичания. Петиция, которую хотели поднести царю рабочие в числе 40.000 <человек>, касается политических вопросов. Говорят, что удовлетворить ее невозможно.

Был в „Новом времени“ позднее. Там сбор всех издателей и, главное, типографских рабочих. Требования их также превышают то, что можно им дать, так что беспорядки не только скоро не утихнут, а, вероятно, увеличатся. В редакции меня окружили и ждали как будто, что я им решу все вопросы. Старик Суворин, Нотович, Ухтомский, Столыпин и т.д. Никто ничего не знает и не понимает, чем это безначалие может кончиться. Я указывал, главное, на него. Ни земцы, ни рабочие, ни военные, ни полиция, ни правительство – никто ничего не могут сделать, каждый считает себя начальником, а настоящего нет, и потому все начинают бить друг друга. Убили бедную девушку-курсистку, в числе других, на Петербургской стороне. Брат нашего заведующего складом сам видел ее, окровавленную, на снегу. Стреляли дробью из ружей и из орудий. Завтра ожидают еще худшего. Все стоит и ничего нельзя сделать. Думал уехать, но и этого нельзя сделать, пока тут так неспокойно. Надо быть при семье. Того и гляди останемся без воды и света. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14319. Л. 1‑1 об. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

…Трубецкой с женой… – речь идет о Паоло Трубецком и его жене (см. о них примеч. 142 к Главе 19 Книги I).

…карьером… – то есть, во весь опор, во весь дух. – См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка… Т. II. С. 95.

…убив многих… – по официальным сведениям, опубликованным позднее, 9 января 1905 года было убито 96 человек, ранено 333. – См.: Новое время. СПб., 15/28 января 1905 года, № 10367. С. 4.

…Суворин… – см. о нем выше примеч. 77.

О Нотовиче см. выше примеч. 78.

Об Ухтомском см. примеч. 166 к Главе 9 Книги I.

Александр Аркадьевич Столыпин (1863‑1925) – брат П.А. Столыпина; журналист, сотрудник газеты «Новое время». – См. о нем: П.А. Столыпин глазами современников. М.: РОССПЭН, 2008. С. 12.

 

94. Земские Соборы – собрания представителей разных сословий в Русском государстве XVI‑XVII веков, созывавшиеся царем из бояр, духовенства, служивых людей и горожан для рассмотрения важных государственных дел. Впервые Земский Собор был созван в 1549 году. Последний Земский Собор был в 1684 году.

Идея возвращения к этому типу устройства государства активно обсуждалась в начале ХХ века в русском обществе. Лев Львович был убежденным сторонником Земского собора. – См.: Толстой Л.Л. Мысли и жизнь //Новое время. СПб., 4/17 февраля 1905 года, № 10387. С. 3; Там же, 19 февраля/4 марта 1905 года, № 10402. С. 4.

 

95. Это было уже второе письмо Л.Л. Толстого царю. Первое – от 3 января 1905 года – касалось исключительно только просьбы отменить запрет цензуры на его пьесу «За кулисами войны». Менее чем через две недели Л.Л. Толстой отправил Николаю II новое письмо с предложениями тех реформ в стране, которые позволили бы преодолеть серьезный политический кризис.

«14 янв<аря 19>05 г<ода>

Петербург

Ваше Величество,

Считаю нравственным долгом довести до сведения Вашего Величества, что Вашей жизни и спокойствию России грозит великая опасность. После кровавых событий этих дней я виделся и говорил с сотнями различных людей и вынес безнадежное, удручающее впечатление от настроения, царящего в обществе и всем народе. Среди общего волнения, недовольства и скорби, я много раз слышал от образованных, интеллигентных людей нелепое, непонятное и преступное убеждение, что только продолжение системы террора, начавшегося с убийством Плеве, может помочь положению вещей в России, что после событий 9‑го января террор непременно будет усилен. На возражение, что никакое насилие никогда не приносило благих результатов, сторонники террора говорят, что это неправда, что, если бы даже это было правдой, у них не остается других средств для борьбы с существующим злом. Эти извращенные, страшные утверждения и речи известного слоя общества, в последнее время значительно увеличившегося, глубоко взволновали меня и привели к следующим мыслям.

Положение, переживаемое Россией, одно из самых тяжелых и сложных, не только в нашей, но и всемирной истории. Труднейшая, по своим условиям, внешняя война совпала с сильным брожением внутри страны, вызванным ростом народного сознания и тысячами неудовлетворенных потребностей народной жизни. Два крупнейших дела поэтому одновременно пали на плечи русского правительства, – два неотложных, насущих дела, – борьба с Японией за преобладание на Дальнем Востоке и необходимость внутренних реформ.

Мне казалось, Государь, как и многим русским людям. Желающим России возможно благополучнее пройти через переживаемое время, – мне казалось. Не далее, как десять дней тому назад, когда я написал статью для газеты “Новое время”, под заглавием «”Мужики‑разбойники” и “лихие люди”», которую решаюсь приложить к этому письму и которую даже “Новое время” не решилось напечатать, – мне казалось, что, несмотря на несомненную необходимость некоторых изменений внутри страны, можно и должно было подождать с ними, пока не окончена война. События и настроения последних дней ярко показали мне мое заблуждение.

Ждать стало совершенно невозможно потому, что появились страшные, зловещие признаки все ухудшающегося положения вещей. Оказалось, что Русская Земля заражена тяжелой болезнью и, если не принять быстрых мер к ее излечению, она будет ухудшаться очень быстро и Бог знает, к чему нас приведет.

Переживаемые нами рабочие и социальные беспорядки, как нарыв на теле, показали нам его болезненное состояние. Нарыв этот прорвался, с кровью и страданиями, но всюду кругом назревают новые, худшие нарывы, которые излечить будет нельзя, если допустить их образование. Тогда еще труднее будет помочь большому злу.

Единственным целебным и действительным средством, Государь, помочь России и оживить ее в настоящую минуту, по моему мнению, является созыв Земского или Русского Собора, – собрания благоразумных русских людей со всех концов страны, которые бы обсудили положение вещей и изыскали меры, необходимые для удовлетворения и умиротворения русской жизни. Надо сейчас же, не теряя ни минуты, объявить во всеуслышанье всем русским людям, что Вы хотите, Государь, созвать их и посоветоваться с ними, а затем в действительности, возможно скорее, созвать “Русский Собор”. Уже этой весной он должен быть созван. Выборные от земств, от городов, от различных сословий и обществ съехались бы в Петербург и это сразу оживило бы не только мертвенный, в последнее время, застой столичной жизни, в которой зреют преступные тайные замыслы, но оживило бы всю внутреннюю жизнь России, воскресило надежды, подавило смуту и благотворно, бодряще подействовало бы и на русскую армию, там, на Дальнем Востоке, которая, отвечая общему подъему народа, скорее бы дала ему желанную победу над врагом.

Ничто, кроме такой трезвой, назревшей, чисто практической и государственной меры, не поможет теперь России. Никакая новая свобода, никакие обещания, никакие репрессии. Только дело, немедленно начатое и осуществленное. Может успокоить и умиротворить взволнованную страну.

Настало время, Государь, когда Россия уже не может быть управляема так, как прежде. Царю необходимы помощники, помощники истинные, понимающие и чувствующие насущные нужды народа, – настало время, когда царю нужен посредник между ним и его подданными. При усложнившейся и расширившейся русской жизни, русскому правительству, какое оно сейчас, невозможно уследить за ее ходом и требованиями. Это стало совершенно ясным, определившимся фактом, с которым нельзя не считаться. Благоразумным людям нельзя закрывать на него глаза.

Поэтому, умоляю Вас, ради блага России, ради Вашего блага, – кликните клич, Государь, горячий и громкий, клич, полный доверия к Вашему народу, и он с восторгом отзовется на него и сейчас же вышлет к Вам своих лучших людей. Эти люди пусть станут для Вас навсегда Вашими верными помощниками в делах правления, пусть облегчат Вам Вашу личную жизнь и защитят Её от злых людей. Они только усилят собой Вашу власть тем, что она через них станет и вернее доходить до истинных нужд народных. Тогда и народ благословит Вас и охотно забудет все свое прошлое горе.

Написал Вам, считая своим долгом сделать это после всего, что я слышал и перечувствовал за последнее время. Видел сцены, наводившие ужас и панику. Видел толпы растерявшегося и обезумевшего темного народа, не знавшего, в ком и где искать спасения.

Бог свидетель, Государь, что только желание добра России и Вам и сознание того, что я владею крупицей правды, продиктовали мне это письмо. Время ужасное. Оно может привести нас к неслыханным событиям и кровопролитию. Решительные, крупные меры неизбежны. Простите еще раз и внемлите искреннему слову правды, отбросив все ради него.

Вашего Величества покорнейший слуга

Лев Льв<ович> Т<олстой>».

– ИРЛИ, ф. 303, № 102. Л. 1‑3. Черновой автограф. Подчеркнуто Л.Л. Толстым.

Министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве (1846‑1904), поощрявший еврейские погромы и репрессии, пытавшийся изнутри разложить рабочее движение и надеявшийся вывести Россию из революционной ситуации путем “маленькой победоносной войны”, был убит 13 июля 1904 года эсером Егором Сергеевичем Сазоновым (1879‑1910). Это вынудило власти на короткое время перейти к “эпохе доверия” князя П.Д. Святополк-Мирского (см. о нем выше примеч. 89).

Статьи под названием «”Мужики-разбойники” и “лихие люди”» в архиве Л.Л. Толстого найти не удалось.

Все известные письма Л.Л. Толстого царю опубликованы. – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 135‑168.

 

96. 12 января 1905 года редакторы петербургских газет были на приеме у князя  П.Д. Святополк-Мирского и вручили ему адрес совещания редакторов ежедневных изданий с требованием «предоставить печати полную свободу сообщения фактов и событий общественной жизни и обсуждения их», а также созвать Земский Собор «для устроения государственного порядка в России». – См.: Богданович А. Три самодержца: Дневники генеральши Богданович. М.: Вече, 2008. С. 265.

Через день, 14 января 1905 года П.Д. Святополк-Мирского посетил Л.Л. Толстой, не знавший, что через несколько дней, 18 января 1905 года, министр уйдет в отставку. Из дневника княгини Е.А. Святополк-Мирской (урожд. гр. Бобринской; 1864‑1926) узнаем о некоторых деталях беседы: «…к сожалению, кто теперь любит государя? Замечательно, какая единодушная ненависть. Сегодня был у П[епки] Л.Л. Толстой, и он П[епке] говорил тоже об ужасном положении. Он говорит, что такое негодование на государя, что в обществе даже говорят, что, пока государь жив, ничего хорошего не будет». – См.: Дневник кн. Екатерины Алексеевны Святополк-Мирской за 1904‑1905 гг. //Исторические записки. М.: Наука, 1965. Т. 77. С. 276‑277.

…Пепка… – так домашние называли П.Д. Святополк-Мирского.

На следующий день Л.Л. Толстой направил кн. Святополк-Мирскому коротенькое послание, которое для нашего сюжета имеет большое значение и позволяет уточнить, как именно второе письмо Л.Л. Толстого попало к Николаю II:

«Многоуважаемый

Князь Петр Дмитриевич,

Сегодня я отправил заказным в Царское Село письмо Его Величеству, копию с которого прилагаю Вам с покорнейшей просьбой передать ее Государю, если письмо мое не дойдет до Него. Решаюсь беспокоить Вас после свидания с Вами, которое останется для меня светлым воспоминанием.

Искренно уважающий Вас и преданный

Граф Лев Львович Толстой.

15 января <19>05 г<ода>.

С. Петер<бург>». – Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1729, оп. 2, ед. хр. 428. Л. 1. Автограф.

На следующий день Л.Л. Толстой отправил другую копию письма царю в Ясную Поляну. 16 января 1905 года он начал письмо С.А. Толстой так:

«Милая мамá,

Посылаю мое письмо к царю тем, кому оно интересно. Я передал его через кн<язя> Святополк-Мирского, с которым виделся и который очень любезно ко мне отнесся. Сегодня получил даже его карточку. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14320. Л. 1. Автограф.

20 января 1905 года Л.Н. Толстой ответил сыну:

«Милый Лева,

Мамá в Москве, и я получил твое письмо с письмом к государю. Письмо хорошо. Только папа благоразумнее и учтивее нас: он прежде спросил: желает ли царь выслушать его совет? Разумеется, созвать собор было бы самое благоразумное, но едва ли возможно ожидать от них благоразумия. … Очень понимаю твое волнение, переносясь в твои годы и в твое положение в самой середине движения. Но все‑таки не следует отдаваться вполне этим внешним делам; есть более важные – в нашей внутренней жизни. … Целую тебя, Дору, детей.

Л. Толстой. …»

– ПСС. Т. 75. С. 206‑207.

… Только папа благоразумнее и учтивее нас… – речь идет о недавно избранном Папе Римском Пие X (Pius X; в миру – Джузеппе Сарто; 1835‑1914), который не захотел остаться безучастным к трагическим событиям в России и предложил свою помощь, по мнению Л.Н. Толстого, деликатно и не навязчиво. 19 января 1905 года в Ясной Поляне обсуждали эту ситуацию: «… Сегодня мы читали, что под Мукденом русских убито 10 000, японцев же – 5 000, и также про папу, что он прислал двух своих гвардейцев к царю спросить его, не может ли он в это трудное время помочь ему советом.

Л.Н. заметил по этому поводу:

– Вот надо учиться – сначала спросить, а не прямо письма писать с советами. …» – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 1. С. 140.

 

97. Л.Л. Толстой ошибся: А.В. Олсуфьев (1833‑1901), помещик, владелец имения Никольское-Горушки, друг Л.Н. Толстого, умер на несколько лет раньше.

Л.Л. Толстой имел в виду одного из его братьев: генерала, флигель-адъютанта, знакомого Л.Н. Толстого по Крымской войне Алексея Васильевича Олсуфьева (1831‑1915) или генерал-адъютанта Николая II, помощника командующего Императорской главной квартирой Александра Васильевича Олсуфьева (1843‑1907), знакомого и адресата Л.Н. Толстого. Кроме того, сам Л.Л. Толстой в письме родным назвал другого посредника: П.Д. Святополк-Мирского (см. выше примеч. 96).

 

98. 27 января 1905 года Л.Л. Толстой получил свой шанс повлиять на ход истории. В этот день Николай II записал в дневнике: «Погулял до завтрака. В 2½ принял гр[афа] Льва Толстого‑сына». – См.: Дневники императора Николая II. М., 1992. С. 248.

Вернувшись из Царского Села, Л.Л. Толстой – по просьбе А.С. Суворина – поделился с ним своими впечатлениями о встрече с царем. В тот же день редактор «Нового времени» написал одному из своих постоянных авторов: «Сегодня у Государя 1½ [часа] сидел Л.Л. Толстой и говорил с ним о Земском Соборе». – См.: Письма А.С. Суворина к В.В. Розанову. СПб., 1913. С. 40.

Позже об этой аудиенции стало известно и за пределами России. – См.: The New York Times. February 11, 1905; The Review of Reviews. London, March 1905. Vol. XXXI. P. 229‑230. См. также: Толстой Л.Л. Беседа с бывшим царем Николаем II‑м (Из моих воспоминаний) //Последние известия. Ревель, 18 февраля 1922 года, № 41. С. 2; «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 165‑168.

В 1941 году Л.Л. Толстой написал воспоминания о беседе с царем для шведских читателей (см. также ниже примеч. 24 к Главе 8).

 

99. Александр Григорьевич Булыгин (1851‑1919) в 1905 году был назначен министром внутренних дел вместо П.Д. Святополк-Мирского. На его имя 18 февраля 1905 года Николай II направил «Высочайший рескрипт» о разработке проекта зaкoнoсoвeщaтeльнoй Государственной Думы и выборов в нее.

В июле 1905 года проект был одобрен Государем и опубликован 6/19 августа 1905 года вместе с «Высочайшим Манифестом» Николая II. Однако ни выборы, ни сама эта Дума не состоялись из‑за начавшейся в России революции.

 

100. Л.Л. Толстой преувеличил свою роль: идея Манифеста 17‑го октября 1905 года принадлежала графу С.Ю. Витте. В Манифесте были обещаны неприкосновенность личности, свобода совести, слова, собраний и союзов, амнистия политзаключенных, созыв законодательной думы, избранной всеми социальными группами общества, однако далеко не все обещания были выполнены. – См.: Витте С.Ю. Воспоминания… Т. 3. С. 3‑17, 580.

 

101. Письмо Л.Л. Толстого Николаю II 1911 года не сохранилось. Но есть более поздний документ, позволяющий говорить о том, что в русском обществе созрела мысль о необходимости реформировать православную церковь

«В собственные руки.

14 сентября 1912 г<ода>.

Ваше Императорское Величество,

Сегодня считаю моим долгом перед Вашим Величеством и Россией писать Вам, дерзая высказаться по следующим вопросам:

1). В России становится все тяжелее и тяжелее жить вследствие все более и более усиливающейся потребности народа правильно работать и вследствие невозможности работать так из‑за наших бесчисленных праздников. Вопрос старый, но он не подвинулся ни на шаг. Сегодня <–> Воздвиженье, недавно <–> Рождество Богородицы, 1‑го октября в понедельник <–> Покров и так далее и так далее, и жизнь в праздники становится, люди в тоске пьют, играют в карты и на бегах, молодежь не учится, и целые недели пропадают даром, миллионы рублей и неисчислимое богатство сил народных разлетаются по ветру. Когда же, Ваше Величество, Вы один, имеющий возможность положить конец этому великому злу – праздности русского народа, – Вашим одним словом дадите России избавление от этой рабской зависимости народной, общественной и государственной жизни от авторитета Церкви, гнетом сковывающего Россию?! Все останавливается в праздники и в канун праздников, не только правильный труд, но даже разумные и полезные развлечения. Публика должна ходить взад и вперед по Невскому. Не имея даже возможности накануне праздника зайти посмотреть кинематограф, дети не учатся, приучаются к праздности. Проект уменьшения праздников и сведения их к минимуму был разработан, но он провалился, не найдя поддержки. Я имел счастье писать Вам, Ваше Величество, в прошлом году, о желательности и необходимости реформы русской Церкви. Сегодняшний вопрос связан с тем <же>. Нам необходимо решительно изменить в этой области характер русской жизни. Что было при Владимире Святом, осталось и поныне. Выносить это дольше невозможно.

2). <…> Много, много хотелось бы сказать Вам, Ваше Величество, но боюсь утомить Вас. Одного прошу Вас всеми силами души, – приказывайте, Ваше Величество, приказывайте строжайшим образом тем, кому нужно, чтобы было сделано все, что должно было сделано сейчас в России, и спешите! Время не ждет. Надо реформировать Церковь, уничтожить праздники, винную монополию, ввести всеобщее обучение при реформированной церкви, надо ввести новый стиль, уничтожить или изменить паспортную систему, надо воспитывать народ, юношество, армию и флот, надо изменить весь уклад, весь характер русской жизни. Чтобы дни текли правильно, чтобы праздники не мешали труду, чтобы народ и общество привыкли рано вставать и рано ложиться, офицерство в частности, чтобы были запрещены игры в клубах и на бегах и скачках, чтобы были наказуемы пьянство, брань, жестокое обращение с животными. Надо поднять знамя этой новой культурной, разумной жизни в России, высоко поднять его, и страна сразу обновится. Иначе все будет по‑прежнему, распущенно, дурно.

До сих пор больно, Ваше Величество, о смерти Столыпина, к которому я питал большое доверие. Трудно заменить его. Одно утешение, что Вы, Ваше Величество, не оставили намерение Ваше дать России многое, и сознание, что Вы дадите. Но надо требовать, строжайше приказывать, чтобы было <лучше>. Все эти люди – чиновники, и сами мало способны видеть широкие горизонты. Ими надо владеть, как детьми. Они ничего не видят дальше минуты, минутных интересов. Какая рутина всюду, начиная с Церкви и кончая Императорскими театрами. Живых людей точно нет, ничего нового, свежего они не допускают. И вследствие этого, конечно, страдают народ и общество.

<…> Перестройте Церковь, Ваше Величество, властной рукой! Позовите меня! Я помогу Вам! Об этом знать будет один Бог.

Вашего Величества верноподданный, любящий Вас сердечно

Граф Лев Львович Толстой.

Таврическая, 19.

С.П<етербург>». – ИРЛИ, ф. 303, № 102. Л. 10‑13 об. Черновой автограф. Подчеркнуто Л.Л. Толстым.

…при Владимире Святом… – см. о нем выше в примеч. 50.

О смерти Столыпина см. выше примеч. 8‑10. См. также: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 156‑159; Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 184‑186.

 

102. Григорий Ефимович Распутин (Новых; 1872‑1916) – последний фаворит русской императорской семьи; он пользовался огромным влиянием на Николая II, так как сулил «божественную» поддержку всем его начинаниям.

Письмо, в котором излагалась просьба Л.Л. Толстого удалить Распутина, неизвестно. У Распутина за годы его наглого «царствования» накопилось достаточно могущественных врагов, как среди членов царской семьи, так и ближайшего окружения царя. – См.: Григорий Распутин: Сб. историч. материалов: В 4‑х томах. М.: Терра, 1997. Т. 4.

Мысль отправить Распутина на родину носилась в воздухе. Ее неоднократно высказывал губернский предводитель московского дворянства Александр Дмитриевич Самарин (1869‑1932). Министр внутренних дел Алексей Николаевич Хвостов (1872‑1918) незадолго до своей отставки в письме царю указывал на пагубное влияние Распутина на Россию. Проблема Распутина активно обсуждалась в Государственной Думе и на страницах солидных петербургских газет.

В последний раз, после оргии в Москве, в июле 1915 года Распутин уехал в родное село Покровское, возле Тюмени в Тобольской губернии, однако уже в середине августа 1915 года у него были продолжительные беседы с царицей. – См.: Переписка Николая и Александры Романовых: В 5‑ти томах. М.; Пг.: ГиЗ, 1923. Т. III, прил. III; Падение царского режима: Стеногр. отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г.: В 7‑ми томах. М.; Л.: ГиЗ, 1927. Т. VII.

 

103. В ходе Восточно-Прусской операции Первая и Вторая армии Северо-Западного фронта 4‑7/17‑20 августа 1914 года вторглись в Восточную Пруссию. 7/20 августа 1914 года германская армия потерпела поражение и начала отходить к Висле. Германское командование было вынуждено ослабить ударную группировку на Западном фронте, нацеленную на Париж, что позволило французской армии 5/12 сентября 1914 года остановить германские войска на реке Марна восточнее Парижа. – См.: Военная энциклопедия: В 8‑ми томах. М.: Воениздат, 1994‑1997. Т. 1. С. 378‑379; Т. 5. С. 155‑156; Т. 6. С. 218.

 

104. О том, как бедствовал Л.Л. Толстой после отъезда из России вплоть до своей смерти, см. подробнее: Абросимова В. Зигзаги судьбы Льва Толстого‑младшего… //Toronto Slavic Quarterly… Toronto, Fall 2008, No. 26 (http://www.utoronto.ca/tsq/26/ambrosimova26.shtml); Абросимова В. «Вероятно, уеду в “Подариж” опять осенью…» //Лев Толстой и Сибирь: Сб. докум. и публицист. материалов. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2012. Вып. 3. C. 93‑194, 205‑289.

 

105. Так всегда, старик! (фр.)

 

106. Об этом Л.Л. Толстой подробно писал Николаю II через несколько дней после беседы с ним. В сохранившемся черновом автографе письма от 30 января 1905 года говорится: «… Мое свидание с Вами оставило во мне одно главное, глубоко запавшее мне в сердце впечатление, – у Вас нет помощников, Государь, Вы одиноки в делах царства. Вокруг Вас нет того живого ядра живых, бодрых, самоотверженных людей, без которых немыслимо ни одно большое государственное дело. …

Позовите помощников, Государь. Они вместе с Вами будут молиться, чтобы Бог дал им сил на дело добра, и вместе сделают, что можно, для блага России. …» – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 140‑142.

 

107. Отставка С.Ю. Витте, по его словам, произошла в середине апреля 1906 года в результате длительной газетной травли и резко обозначившихся разногласий с Николаем II‑м. – См.: Витте С.Ю. Воспоминания… Т. 3. С. 322‑326. Не принимая активного участия в государственных делах, опытный политик до последних дней жизни продолжал внимательно следить за ними.

 

108. О П.А. Столыпине см. выше примеч. 8‑10.

 

109. Возможно, речь идет о князе Георгии Евгеньевиче Львове (1861‑1925), председателе Епифаньской уездной и Тульской губернской земских управ в 1903‑1906 годах; председателе Общеземской организации для помощи больным и раненым воинам во время Русско-японской войны 1904‑1905 годов; депутате Первой Государственной Думы; кадете; председателе Всероссийского земского союза для помощи больным и раненым войнам в Первую мировую войну 1914‑1917 годов; министре-председателе и министре внутренних дел Временного правительства в марте‑мае 1917 года.

Знаком был Л.Л. Толстой и с одним из основателей «Союза освобождения», участником земских съездов 1904‑1905 годов, одним из учредителей Партии мирного обновления, депутатом Первой, Третьей и Четвертой Государственных Дум Николаем Николаевичем Львовым (1867‑1944). В письме Николаю II от 30 января 1905 года Л.Л. Толстой назвал его в числе других верных помощников царя в деле преобразования России. – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 140‑142.

 

110. Речь идет об одном из основателей «Союза 17 октября», создателе газеты «Голос Москвы», в которой Л.Л. Толстой принимал участие, депутате Третьей Государственной Думы от Москвы и ее председателе с 1910 года Александре Ивановиче Гучкове (1862‑1936).

 

111. Речь идет о Павле Николаевиче Милюкове (1859‑1943), историке, лидере партии конституционных демократов (кадетов), депутате Третьей и Четвертой Государственных Дум; одном из редакторов влиятельной газеты «Речь»; министре иностранных дел в марте‑мае 1917 года. В 1921 году П.Н. Милюков в Париже начал издавать газету «Последние новости», в которой печатались и воспоминания Л.Л. Толстого. – См. подробнее: Абросимова В. Зигзаги судьбы Льва Толстого‑младшего… //Toronto Slavic Quarterly… Fall 2008, No. 26 (http://www.utoronto.ca/tsq/26/ambrosimova26.shtml).

 

112. Л.Л. Толстой не был знаком с адвокатом, членом Четвертой Государственной Думы Александром Федоровичем Керенским (1881‑1970), с февраля 1917 года последовательно занимавшим должности министра юстиции, военного министра, министра-председателя Временного правительства и верховного главнокомандующего Российской армии (см. об этом ниже).

 

113. Первая Государственная Дума начала свою работу 27 апреля 1906 года, но через несколько месяцев, 8 июля 1906 года она была распущена. Вторая Государственная Дума просуществовала не намного дольше: с 20 февраля по 2 июля 1907 года.

 

114. Не совсем точно. Мысль о создании собственной газеты появилась у него вскоре после беседы с царем. 25 февраля 1905 года Л.Л. Толстой разослал «Письмо в газету» с предложением от «кружка лиц, горячо заинтересованных положением русских рабочих, их жаждой улучшить свою жизнь и выйти… на прочный и ясный путь спокойного культурного развития. Кружок… находит, что в настоящее время издание хорошей, честной, проникнутой христианскими, а не революционными и другими идеалами общедоступной газеты для рабочего класса, как городского, так и сельского, было бы не только желательным, но составляет насущную потребность». – См.: Новое время. СПб., 26 февраля/11 марта 1905 года, № 10409. С. 4.

А.С. Суворин неодобрительно отнесся к этой идее и безуспешно пытался отговорить от нее Л.Л. Толстого.

 

115. В архиве Л.Л. Толстого сохранилось несколько писем в поддержку данной инициативы. 5 марта 1905 года Л.Л. Толстой сообщил родным:

«Милая мамá, пока слишком занят, чтобы приехать. <…> Получаю десятки писем ежедневно. Многие прекрасные и сочувственные, другие нет, хотя последних мало, два-три. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14325. Л. 1. Автограф.

Об интенсивности потока писем потенциальных пайщиков свидетельствует отчет добровольных помощниц Л.Л. Толстого: на 13 марта 1905 года было 90 писем, к 23 апреля 1905 года их было уже 147. – ИРЛИ, ф. 303, № 158. Л. 1‑7 (см. также ниже примеч. 119).

 

116. Один из основателей и председатель главного совета монархической черносотенной организации «Союз русского народа», в недавнем прошлом – статский советник и детский врач, Александр Иванович Дубровин (1855‑1921) в декабре 1905 года начал издавать газету «Русское знамя».

 

117. Высочайший Манифест 17‑го октября 1905 года был вынужденной мерой, на которую Николай II согласился после начала Всероссийской стачки. Согласно этому документу, в России наступало новое время: время усовершенствования государственного порядка. Были обещаны неприкосновенность личности, свобода совести, слова, собраний и союзов, а также амнистия политзаключенных, созыв законодательной думы, избранной всем народом.

Накануне этого события Л.Л. Толстой отправил в Ясную Поляну письмо с подробным рассказом о текущем моменте и о том, под каким давлением разных слоев общества – демократических и реакционных – действовала власть.

«16 октября 1905 г<ода>

Петербург

Милая мамá, пишу Вам в разгар нашей „революции“, как многие называют переживаемое время. „Революция“ ли? Не думаю. Просто остановка, обрыв жизни вследствие прекращения войны, что я считаю большой полит<ической> ошибкой. Вы на это возмутитесь, но вдумайтесь глубже, представьте себе продолжение войны и, наконец, наша победа. Тогда ничего подобного бы не было. Был бы подъем жизни вместо падения ее. У нас все стоит. Ни газет, ни электричества, ни поездов, ни конок, ни торговли, ни молока детям, ни писем ниоткуда. На улицах мрак, ходят толпы оборванцев, много пьяных, разъезжают войска, тоже неряшливого, распущенного вида.

Сегодня воскресенье, и теперь вечером жутко выйти на улицу. Ходят казаки по нашему тротуару, проходят пьяные, грубые шутки и распущенность всеобщая. Чем все это кончится, трудно сказать. Я надеюсь, что на этих днях все восстановится. От Вас мы отрезаны, и Бог знает, что у Вас. Если бы наша современная жизнь была устроена иначе, если бы не было ни войска, ни собственности, ни городов, ни правительства, – конечно, тогда зачем же война. Но когда наша жизнь – борьба, а ее прекращают, как с этой войной, тогда начинается и разгорается борьба в другом месте, – внутренняя война. Она была и началась у нас и во время войны, и до нее, но теперь, конечно, примет гораздо более грозные формы потому, что раньше, во время войны, боролась <одна> государственная единица с другой такой же. Теперь, когда наша государственная единица признала свою слабость, началась борьба внутри <н>ее для ее усиления и перестройки. Это бы пришло само собой и сделалось бы легче, естественнее и скорее с продолжением войны, чем теперь, когда война прекращена. И кто знает, м<ожет> б<ыть>, наша государственная машина не обнаружила бы столько слабости, если бы в нее верили и продолжали войну. Я уверен в этом.

Все это очень тяжело. Живут все, как угорелые, бегут, сами не знают куда, и все кончается обжорством, или пьянством, или чем-нибудь в этом роде. „Митинги“ и речи на них – тоже пьянство, не говоря уже о дурацких разговорах в салонах. Надо ждать терпеливо, что будет. Вчера <было> новолуние, на которое я надеюсь.

Мы здоровы. Я ничего не пишу, столярничаю, делаю кое-какие дела по складу и изданиям, скучаю по умственному и дерев<енскому> досугу и одиночеству. Время идет медленно. Сегодня был у Трепова по делу. У него родилась внучка. Петю Глебова не застал. Мало еще видаю друзей. Все в угаре от солнечных пятен, вероятно. Когда‑то Бог поможет их загасить.

Целую.

Ваш Лев.

Напишите о Вас и когда это письмо придет». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14345. Л. 1‑2 об. Автограф.

…ни конок… – то есть, конножелезных дорог, по которым вагоны возились лошадьми. – См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка… Т. II. С. 156.

Дмитрий Федорович Трепов (1855‑1906) с января 1905 года генерал‑губернатор и начальник Петербургского гарнизона, товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командующий отдельным корпусом жандармов, во время Всероссийской стачки 14 октября 1905 года отдавший знаменитый приказ войскам: «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». – См.: Извещение //Новое время. СПб., 14/27 октября 1905 года, № 10637. С. 1.

Петр Владимирович Глебов (1879‑1922) – брат Александры Владимировны Толстой (урожд. Глебовой; 1880‑1967), жены М.Л. Толстого.

Появление Высочайшего Манифеста 17‑го октября 1905 года вызвало невиданный подъем духа в разных слоях общества. Даже Всероссийская стачка через несколько дней прекратилась. 21 октября 1905 года Л.Л. Толстой смог успокоить родных: «<…> У нас сегодня в 2 часа стачка кончается. Столько пережили за это время, что все рассказать невозможно. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14346. Л. 1 об. Автограф.

Через несколько дней, 25 октября 1905 года он добавил: «<…> У нас жизнь успокаивается. Все берутся за запущенные дела. В правительств<енных> сферах кипит работа. Очень надеюсь, что дело не дойдет до настоящей резни и революции. Довольно. <…> Видаю многих и последнее время все в каком‑то шальном возбуждении. <…>» – Там же, № 14347. Л. 1 об. Автограф.

Л.Л. Толстой и сам находился «в каком‑то шальном возбуждении», которое, впрочем, сменилось недоумением и тревогой.

И тогда Л.Л. Толстой напрямую обратился за помощью и советом к отцу, с которым у него весьма осложнились отношения из‑за несходства политических и общественных взглядов на современную ситуацию в стране. Во время двух приездов в Ясную Поляну 9‑12 апреля и 21 июня‑12 июля 1905 года разговора не получилось. – См. об этом подробнее: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 1. С. 240‑243, 320‑343, 519. См. также: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 224‑225.

Тем не менее, в самый разгар драматических событий Л.Л. Толстой написал большое письмо отцу.

«28 ноября <19>05 г<ода

Петербург>

Милый и дорогой папá,

пишу тебе, чтобы поговорить с тобой и отвести душу. Что у нас делается? Что у нас готовится? Ты не можешь себе представить, до какой степени сильно, стихийно и непоборимо то движение, что захватило теперь Россию. Впрочем, ты можешь себе представить его, но ты его не видишь так близко и ярко, как делаю это я, живя здесь. На улицах и в писчебумажных магазинах, по случаю свободы печати, продаются открыто порнографические картины и силуэты, которые раскупают гимназисты в свободные от „революционной деятельности“ часы. В театрах представляются народные грубые, безобразные бунты, глядя на которые хочется бежать („Дети Солнца“, „Евреи“, „Дачники“ и т.д.).

Учебные заведения закрыты или в них собираются митинги и переписываются десятилетними девочками русские „Марсельезы“ со словами:

„Вставай, поднимайся, рабочий народ,

                                        Бей их, злодеев проклятых“ и т.д.

В городских аудиториях собрания и митинги союзов и обществ, на которых требуется демокр<атическая> республика.

Сейчас идут страшно интересные собрания рабочих‑железнодорожников и переплетчиков в Соляном городке, на которые я зашел. В буржуазных домах – страх и пустые разговоры, но карты по‑прежнему. В войсках брожение и глупое недовольство. Наверху философское и беспомощное бездействие, сравнительно с быстротой движения и жизни. Трудно жить. Бога нигде не видно, не только Бога, но даже попыток искать и найти Его.

Какое‑то повальное озверение и распущенность. Ничто не свято – ни семья, ни нравственность, ни честь, ни труд, ни даже разум. Трудно не только жить по‑настоящему, но выжидать и не делать глупостей и гадостей. Сейчас, глядя на толпы в несколько тысяч рабочих и пропуская мимо себя бесконечный поток входивших в Соляной городок грубых, возбужденных, сильных рабочих людей, слушая властные их голоса: „Билеты, товарищи! Товарищи, за дело!“ – я понял, какая это стихийная сила, с которой никому не справиться. Это тот самый демос, который и создает республику, несмотря на то, что народ, крестьяне ее, м<ожет> б<ыть>, и не желают. Что можно говорить им? Они ничего не послушают. Им только одно нужно – это получить их право считаться и быть людьми, И они добьются этого. Добьются несомненно, как добились теперешнего права собираться на свои собрания. Все бы это было прекрасно, если бы не принцип насилия, доведший уже их до открытого провозглашения и воззвания к всеобщему вооруженному восстанию, до того, что здесь нет рабочего теперь, у которого бы не было оружия, ножа или револьвера. Как ты относишься ко всему этому и что ты пишешь и думаешь? Хотелось бы повидать вас, но как уехать теперь от семьи?

Может быть, ты напишешь мне два слова в утешение и в совет. Чувствую себя совершенно беспомощным перед надвигающейся грозой. Иногда кажется, что она минует. Но этому не бывать, как не бывать уже многому старому. И то старое, что еще держится, не отпадет без крови и страданий. Целую вас. Благодарю Таню и мамá за письма, которые только что получил сегодня. Благодарю также Ханса за ответ. Дора и дети здоровы.

Твой Лев».

– ОР ГМТ. Архив Л.Н. Толстого. Т.с. 108/12, № 75. Л. 1‑3. Автограф.

Премьера пьесы М. Горького «Дети Солнца» состоялась на сцене Драматического театра В.Ф. Комиссаржевской 12 октября 1905 года. – См.: Летопись жизни и творчества А.М. Горького: В 4‑х выпусках. М.: Изд‑во АН СССР, 1958. Вып. 1. С. 554.

23 ноября 1905 года Новый театр поставил пьесу Евгения Николаевича Чирикова (1864‑1932) «Евреи». – См. о ней: Театр и искусство. СПб., 1905, № 48. С. 740; 1906, № 3. С. 43‑45.

Несколько раньше, 10 ноября 1904 года Драматический театр В.Ф. Комиссаржевской поставил пьесу М. Горького «Дачники». – См.: Наша жизнь. СПб., 12 ноября 1904 года, № 7. С. 3.

…русская «Марсельеза»… – эта песня получила распространение в 80‑х годах XIX века, через сто лет спустя после ее создания французским поэтом Клодом Жозефом Руже де Лилем (Rouget de Lisle; 1760‑1836) в 1792 году. В течение ноября 1905 года в учебных заведениях Петербурга неоднократно проходили митинги и собрания, на которых – среди других песен – звучал и гимн французской революции, в измененном виде приспособленный к условиям России. – См.: Наша жизнь. СПб., 10 ноября 1905 года, № 9. С. 5. См. также: Песни революции и свободы. М., 1917. Вып. I. С. 14‑21.

…письма, кот<орые> только что получили сегодня… – письма Т.Л. Сухотиной-Толстой от 15 ноября и С.А. Толстой от 18 ноября 1905 года, судя по почтовому штемпелю получателя, пришли в Петербург одновременно, 27 ноября 1905 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 684. Л. 31‑33 об.; № 696. Л. 45‑46.

Антон Денисович Ханс – садовник в Ясной Поляне.

 

118. Убежденный сторонник Земского Собора, Л.Л. Толстой восторженно принял Высочайший рескрипт о созыве совещательной Думы:

«Весна, весна близко. Весна в природе и в русской жизни, с солнцем, светом и теплом.

Слишком поздно, чтобы еще писать сегодня. Пишу поздно ночью только для того, чтобы помочь, как умею, разъяснению великого события, какое переживаем, чтобы рассеять недоверие, чтобы сплотить всех в песнях, в криках радости и восторга, вместо плача и печали. Мы накануне величайшего обновления, будем радоваться ему, чтобы оно действительно настало, чтобы оно явилось чистым и глубоким. …» – См.: Толстой Л.Л. Мысли и жизнь //Новое время. СПб., 19 февраля/4 марта 1905 года, № 10402. С. 4 (см. также выше примеч. 94).

Его активная натура жаждала деятельности. Отец был занят корректурой повести «Божеское и человеческое» и написанием статьи «Конец века». – ПСС. Т. 36. С. 267‑275; Т. 89. С. 25‑29.

В ожидании вестей из Ясной Поляны, Л.Л. Толстой осенью 1905 года включился в политическую жизнь столицы, в том числе и в строительство Первой Государственной Думы. 11 декабря 1905 года он писал матери: «<…> Я стал принимать участие в разных собраниях, и это интересно. Состою членом партий 17‑го окт<ября> и правового порядка и езжу на заседания. Много слов, мало дела, хотя кое‑что и делается. Главный интерес, конечно, – подготовка Государств<енной> Думы, знакомство с могущими попасть в нее членами, подготовка программы ее деятельности. Я лично, конечно, имею мало шансов попасть в нее, хотя в выборники, м<ожет> б<ыть>, и попаду, не стремясь особенно к этому. На заседании иногда говорю и особенно, когда дело касается близко и давно интересующих меня вопросов. Намечено для Думы много. Что она сделает, увидим. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14348. Л. 1‑1 об. Автограф. Курсив мой. – В.А.

В архиве Л.Л. Толстого сохранились документы «Союза 17‑го октября», «Партии правового порядка» и «Прогрессивной экономической партии», членом которых он состоял с 1905 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 908. Л. 27, 31‑32, 78‑80 об. См. также: Партии российских промышленников и предпринимателей: Документы и материалы 1905‑1906 гг. М.: РОССПЭН, 2004. С. 36, 43.

Через день, 13 декабря 1905 года Л.Л. Толстой в очередной раз обратился к Николаю II со своими новыми предложениями о переустройстве России. – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 142‑144.

Через пять лет, после смерти отца и тяжелых душевных потрясений (см. об этом ниже), Л.Л. Толстой вновь решил принять непосредственное участие в государственном строительстве. Осенью 1911 года в столице были назначены выборы депутата Третьей Государственной Думы от Петербурга взамен выбывшего коллеги.

На самом деле, у Л.Л. Толстого не было никаких шансов победить. Он вернулся в Россию незадолго до выборов и буквально накануне их, к удивлению горожан, разослал обращение к избирателям, в котором он напоминал о себе не только как о сыне Великого Толстого, но и домовладельце, собственнике просветительного книжного дела, кандидате, не зависимом ни от какой‑либо политической партии. В случае своего избрания в Государственную Думу, Л.Л. Толстой обещал содействовать решению трех важнейших, с его точки зрения, проблем: усиление роли церкви в жизни России; начальное обучение детей и народная трезвость. – См.: Накануне выборов депутата от Петербурга //Биржевые ведомости: Иллюстрир. ежедневная полит., обществ. и лит. газета: Утренний выпуск. СПб., 6/18 октября 1911 года, № 12567. С. 5.

В воскресенье, 7 октября 1911 года за самовыдвиженца Л.Л. Толстого проголосовал 21 избиратель (для сравнения: за победителя было отдано 754 голоса; за другого кандидата – 423). – Там же: Вечерний выпуск. СПб., 8/21 октября 1911 года, № 12572. С. 3.

Через день газета опубликовала письмо Л.Л. Толстого, в котором он объяснял логику своих действий и при этом сослался на мнение отца: «… Я решился выставить теперь мою кандидатуру, зная вперед, что я не получу больше 2‑3 голосов (поданные за меня 21 голос превзошли мои ожидания), и искренне считая политические партии большим вредом для нашей общественной и государственной жизни и желая подчеркнуть это. Мой покойный отец не мог говорить о политических партиях без насмешки. Думаю, что в этом отношении его лежала глубокая правда.

… Моя единичная попытка была направлена исключительно для возбуждения этого вопроса. …». – См.: После борьбы: Письма в редакцию //Там же. СПб., 10/23 октября 1911 года, № 12574. С. 3. Курсив мой. – В.А.

 

119. Импульсивный по своей натуре, Л.Л. Толстой не умел и не хотел ждать. 21 апреля 1905 года он вновь отправил «Письмо в редакцию», в котором поблагодарил читателей за сочувственный отклик и присланные деньги. К этому времени их было более 29 тысяч, но для издания, которое могло бы соперничать с ведущими столичными газетами, этого было мало. «Если наберется, как я сказал вначале, паев на 50.000 рублей, с будущей осени и года газета может появиться. … Мы будем стараться говорить языком искренним и понятным всякому и то, что нужно. … Разве не дело величайшей важности всем нам узнать, понять и полюбить друг друга?!» – См.: Новое время. СПб., 2/15 мая 1905 года, № 10474. С. 3.

Необходимая сумма могла быть собрана гораздо раньше: на 22 июня 1905 года паев было заявлено на 45.647 рублей. – ИРЛИ, ф. 303, № 156. Л. 9‑10 об. Помощники Л.Л. Толстого предлагали: «<…>надо бы уже начинать дело<…>». – Там же. Л. 9. Автограф.

Однако именно в этот момент Л.Л. Толстой потерял всякий интерес к своей же инициативе и в новом «Письме в редакцию» 31 августа 1905 года отказался брать на себя ответственность по изданию газеты. При этом он подчеркнул, что деньги, присланные потенциальными пайщиками, могут – в случае их согласия – быть употреблены на народные библиотеки. – См.: Новое время. СПб., 1/14 сентября 1905 года, № 10596. С. 5.

Возможно, что и в этом случае Л.Л. Толстой бессознательно поступил так же, как и его отец. В начале 1898 года Л.Н. Толстой обдумывал выпуск деревенской газеты для народа. 21 января 1898 года С.А. Толстая записала: «… Весь день идут у нас с Соней Мамоновой и Львом Николаевичем разговоры о деревенской газете для народа. Цель газеты – дать интересное чтение народу. … Лев Николаевич так увлекся этой мыслью, что выписал Сытина (издателя народных книг и картин), чтоб поговорить о материальной стороне дела. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 343. Курсив С.А. Толстой.

Софья Эммануиловна Дмитриева-Мамонова (1860‑1946) – художница, подруга Т.Л. Толстой; помогала в переписывании сочинений Л.Н. Толстого.

Иван Дмитриевич Сытин (1851‑1934) – издатель и книготорговец; в его типографии печатались книги и брошюры издательства «Посредник».

Издание деревенской газеты для народа не состоялось.

 

120. Документов с прямыми угрозами физического устранения в архиве Л.Л. Толстого нет. Но сохранились письма, авторы которых действительно пытались воздействовать на совесть именитого публициста в надежде, что она еще сохранилась. Так, 13 марта 1905 года один из возмущенных читателей обратился к Л.Л. Толстому через редакцию «Нового времени»:

«Прочел, г. Толстой‑сын, вашу подленькую статейку в газете „Чего изволите“. Говорят, что у знаменитых отцов дети неудачники. Я понимаю, что ваш отец от старости может писать глу<пости> о либеральном движении в России, что у него не хватило силы воли помолчать о движении, которого он не понимает, но вы, сынок, неужели вы не понимаете всей мерзости участия в подленьком издании такого негодяя, как Суворин. Ведь проповеди в такой газете если и вызывают восторги, то только разве что у самодержца-эпилептика, воров – вел<иких> князей и всей этой милой банды, грабящей русский народ<…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 847. Л. 13‑15. Машинопись. Конец письма не сохранился.

«Чего изволите» – так недоброжелатели называли газету А.С. Суворина «Новое время» за ее лояльность действующему правительству.

Письмо разгневанного читателя вызвано статьями Л.Л. Толстого из цикла «Мысли и жизнь», в которых доказывалась необходимость продолжения русско-японской войны. 3 марта 1905 года Л.Л. Толстой начал свою статью ошеломляющим утверждением: «Сохрани нас Боже от заключения мира». А неделю спустя он продолжил свою мысль: «… Россия настолько сильна, что она вновь двинется к океану и вновь прогонит с его берегов ослабленного войной с ней врага. Так будет дело в два, пять, десять, двадцать лет. Надо ясно сознать это и ясно, открыто сказать это всему народу». – См.: Новое время. СПб., 3/16 марта 1905 года, № 10414. С. 2‑3; Там же, 10/23 марта 1905 года, № 10421. С. 3.

Кроме того, известно, что среди писем, отправленных Л.Л. Толстым в Ясную Поляну 5 марта 1905 года, было и письмо от революционеров. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14325. Л. 1.

Куда более резко высказывались критики на страницах газет, оппозиционных «Новому времени». «Граф Л.Л. Толстой положительно хочет еще при жизни затмить славу великого отца. …

Молодой Л.Л. Толстой после остервенелой проповеди вегетарианства и радостей жизни (понимаемых им иначе, чем отцом) ударился в свирепый шовинизм. …

Все это – “герои безвременья”, слишком затянувшихся “общественных сумерек”.

Взойдет солнце – исчезнут сами собой все эти удушливые, вредные испарения гнилого, стоячего болота…» – См.: Отклики //Биржевые ведомости: Утренний выпуск. СПб., 8/21 июня 1905 года, № 8863. С. 2. Статья опубликована под псевдонимом “Мирской”.

 

121. Пьеса Л.Л. Толстого «Братья‑помещики» написана позднее (см. о ней выше примеч. 22). Ее шумный успех в Петербурге в марте 1907 года в своей аудитории был вызван тем, что персонажи были узнаваемы, а проблемы – живыми, бурно обсуждавшимися в обществе. Собственная позиция автора пьесы была выражена в словах управляющего, немца Густава Федоровича: «Вам нужны три вещи: просвещение, закон и любовь к родине».

Л.Н. Толстой не признавал у сына драматургического таланта и в разговоре со своим молодым помощником, Н.Н. Гусевым (см. о нем в примеч. 9 к Главе 1 Книги I), назвал его «черносотенцем». – ПСС. Т. 56. С. 551.

 

122. О дружбе Л.Л. Толстого с И.Е. Репиным см.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным //Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 147‑171.

 

123. Драма в 4‑х действиях «Один» напечатана в кн.: Толстой Л.Л. Драматические сочинения… Т. 1. С. 147‑169.

Из писем режиссера Малого театра Евтихия Павловича Карпова (1857‑1926) автору пьесы от 13 и 15 января 1906 года известно, что она была назначена к постановке в 20‑х числах января 1906 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 342. Л. 1‑4. Что помешало довести работу до конца, установить не удалось.

Отказ от постановки драмы «Один» Малым театром побудил Л.Л. Толстого устроить домашнее чтение ее 28 января 1907 года, на котором присутствовал И.Е. Репин. – См.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным //Новый журнал. СПб., 1998, № 4. С. 157‑158.

 

124. И.Е. Репин, действительно, считал себя всего лишь тружеником в искусстве. – См.: Репин И.Е. Из моих общений с Л.Н. Толстым //Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников… Т. 1. С. 489.

В августе 1887 года он написал портрет Л.Н. Толстого, который, по словам родных, был наиболее удачен. Т.Л. Толстая так оценила его в письме своей подруге Елизавете Адамовне Олсуфьевой (1857‑1898): «… Сегодня уже вся голова написана, и чудно, и по мастерству, и по выражению. Он (Репин. – В.А.) сумел поймать то доброе, мягкое выражение, которое у папá бывает и которое ни Ге, ни Крамской не сумели передать». – Цит. по кн.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 545.

 

125. Н.Н. Ге был тем художником, чьи взгляды на искусство были близки Толстому (см. о нем примеч. 54‑57 к Главе 13 Книги I).

 

126. Иван Николаевич Крамской (1837‑1887) был автором первого живописного портрета Л.Н. Толстого, над которым художник работал осенью 1873 года. – См.:  Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 501.

Беседы с Крамским не прошли бесследно и для Л.Н. Толстого. Во всяком случае, И.Е. Репин находил черты Крамского в образе художника Михайлова в романе Толстого «Анна Каренина». – Там же. С. 558.

 

127. Разногласия касались прежде всего взглядов на искусство. Один из сходных эпизодов – в записи художника – см. в кн.: Репин И.Е. Далекое и близкое. Л.: Художник РСФСР, 1986. С. 366‑367. См. также: Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников… Т. 1. С. 480‑481.

 

128. Это письмо является ответом на неизвестное обращение Л.Л. Толстого. Оно условно датируется маем 1930 года. – См.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным //Новый журнал. СПб., 1998. № 4. С. 171.

 

129. Критик Николай Николаевич Арденс (псевд. Апостолов; 1890‑1974) предпринял первую попытку собрать воедино важнейшие мемуарные свидетельства о великом писателе. – См.: Апостолов Н.Н. Живой Толстой: Жизнь Льва Николаевича Толстого в воспоминаниях и переписке. М., 1928 (переизд. – М.: Аграф, 2001).

 

130. И.Е. Репин, безусловно, знал исследование П.И. Бирюкова (см. примеч. 114 к Главе 6 Книги I), друга и единомышленника Толстого, которое неоднократно переиздавалось. – См.: Бирюков П.И. Биография Льва Николаевича Толстого: В 4‑х томах. 3‑е изд. М.; Пг.: Госиздат, 1923.

 

131. И.Е. Репин имеет в виду недавнюю публикацию расширенного издания книги: Гусев Н.Н. Два года с Л.Н. Толстым: Воспоминания и дневник бывшего секретаря Л.Н. Толстого: 1907‑1908 год. 2‑е изд., значительно испр. и доп. М., 1928.

 

132. В мае 1917 года Академия наук завершила реформу правописания, но только Декретом от 10 ноября 1918 года новые правила были узаконены. В большинстве своем старая русская интеллигенция не приняла новую орфографию.

Упразднение буквы Ѣ вызывало особое негодование И.Е. Репина. Известно, что 19 июля 1923 года в письме Корнею Ивановичу Чуковскому (настоящее имя Николай Васильевич Корнейчуков; 1882‑1969) он дал согласие на публикацию своих воспоминаний «Бурлаки на Волге» только при условии сохранения старого правописания. – См.: Репин И. Избранные письма: В 2‑х томах. М.: Искусство, 1969. Т. 2. С. 337‑338.

 

133. Это письмо опубликовано. – См.: Абросимова В., Зорина С. Переписка Л.Л. Толстого с Н.Б. Нордман и И.Е. Репиным //Новый журнал. СПб., 1998. № 4. С. 171.

 

134. Письмо с таким именно отношением к Л.Л. Толстому неизвестно. Из сохранившихся документов ближе всего к тональности цитируемых слов восторженное послание И.Е. Репина от 8 апреля 1907 года: «… Мне кажется, что Вы у нас теперь самый сильный драматург. …избранный человек… брат Прометея… Верю только в Ваш гений (который, как ни отпирайтесь) выведет Вас на светлую, широкую дорогу, которая все яснее и яснее видна бедному человечеству и собирает его на радость и счастье жизни!..» – Там же. С. 159.

 

135. См. Книгу III «Lungarno» и прочтите мою книгу о мире и против войны «Action Morale». – Примеч. Л.Л. Толстого.

Это сочинение Л.Л. Толстого неизвестно.

 

136. Л.Л. Толстой ошибся: лепить он начал летом 1908 года. Чувство неудовлетворенности давно уже отравляло ему жизнь в Петербурге. Незадолго до отъезда в Швецию, 25 апреля 1908 года он писал С.А. Толстой:

«<…> Мы едем, вероятно, 22‑го мая. Я понемногу устраиваю дела на лето. Как<‑то> всю эту зиму не могу заниматься потому, что условия совершенно не подходят настроению. Хочется начать что‑нибудь более серьезное и крупное, а жизнь треплет. В газетах писать не хочу потому, что не стоит и негде. Мечтаю все о своем журнале, но и это нельзя начать теперь, весной и без денег. Вообще чувствую какой‑то перелом в моей жизни, не знаю уже, куда клонящейся. Хотелось бы думать, что к лучшему, но с внешней стороны пока этого не заметно, т.е. в смысле результатов деятельности что ли. Она, напротив, ослабела, как никогда. Держусь правила поменьше делать дурного в эти периоды и ждать. Насильно мил не будешь не только другим, но особенно себе. Ну, до свидания. Целую всех вас, включая милых Тань.

Ваш Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14409. Л. 2‑2 об. Автограф.

…милых Тань – Т.Л. Сухотину-Толстую и ее дочь, полуторагодовалую Танечку (Татьяну Михайловну Сухотину; род. 6 ноября 1905 года).

Накануне отъезда, 22 мая 1908 года он уточнил: «<…> Уезжаем завтра и грустно мне в этом году покидать Россию. <…> Папá передайте побольше от меня того, что есть во мне, если есть, самого лучшего». – Там же, № 14412. Л. 1‑1 об. Автограф.

А через два месяца в Ясную Поляну, где уже готовились к юбилею Л.Н. Толстого и к приезду большого числа родных и гостей, ушло письмо, в котором Л.Л. Толстой впервые упомянул о новом своем занятии. Интересен, на мой взгляд, и контекст письма от 31 июля (нового стиля) 1908 года:

«Милая мамá, как теперь с ногой папá? Встал ли он, и прошло ли воспаление? <…> У нас все по‑старому. <…>

Сегодня было письмо от жены Павла Трубецкого, которая извещает, что она с мужем в Стокгольме. Я завтра еду с ними повидаться и рад увидеть друга Павла. Мы как раз думали о<б> их парижской жизни. Они едут в П<етербур>г, вероятно, на открытие памятника. Вероятно, доедут и до вас. <…>

Дети здоровы. Днем играют и лепят из глины. <…> Вместе с детьми я попробовал лепить из глины, и кое‑что у меня выходило, не хуже, чем у вас. У меня, кажется, есть к этому способности. Это очень весело. Я начал большой бюст Эрнста, но на 3‑ий день испортил от досады все, а было похоже. <…>» – Там же, № 14418. Л. 1‑3. Автограф.

О П.П. Трубецком и его жене Элин см. примеч. 142 к Главе 19 Книги I.

…о<б> их парижской жизни… – в 1906 году Трубецкие окончательно переехали в Париж и бывали в России наездами.

Общeние с Паоло Трубецким явно подталкивало Л.Л. Толстого к занятиям лепкой. 7 августа (нового стиля) 1908 года он сообщил С.А. Толстой: «<…> У нас пока ничего нового. Видел я Трубецкого в Стокгольме. <…> Продолжаю лепить из глины, только никто не хочет позировать». – Там же, № 14419. Л. 1 об. Автограф.

Открытие памятника Александру III, над которым П.П. Трубецкой работал два года и который сразу же был назван скандальной неудачей талантливого скульптора, состоялось в Петербурге 23 мая/5 июня 1909 года. – См.: Прокофьев В. Открытие памятника Александру III //Новое время. СПб., 24 мая/6 июня 1909 года, № 11923. С. 4; Меньшиков М. Величие и вульгарность //Там же, 28 мая/10 июня 1909 года, № 11927. С. 3. См. также: Шапошникова Л.П. Памятник Александру III работы П.П. Трубецкого //Павел Петрович Трубецкой: Выставка произведений к 125‑летию со дня рождения… С. 42‑53.

Эрнст Сельмер – 18‑тилетний племянник Д.Ф. Толстой (см. о нем в примеч. 80 к Главе 15 Книги I). В письме от 12 июля/29 июня 1908 года Л.Л. Толстой писал, что Эрнст «<…>стал студентом, кончив с отличием первым за 4 года в школе<…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14415. Л. 2 об. Автограф.

17 сентября (нового стиля) 1908 года Л.Л. Толстой не без гордости мог уже дать своеобразный отчет о занятиях новым видом искусства: «<…> Так как я увлекаюсь лепкой, то и они (дети. – В.А.) все делают из „<г>лины“ всякие вещи, а Кита вчера даже сделал дедушку Льва Николаевича – очень недурно – и страшно гордился своей работой. У него есть способности к искусству. Я вылепил большой бюст папá, не хуже Ге и Репина, но сегодня его сломал, так как плохая глина высохла и потрескалась. Хорошей глины я еще не заслужил.

Посылаю Вам фотографию моих „великих произведений“ в скульптуре. Две белые вещицы сделаны из хорошей белой глины, остальные из здешней, – дрянной. Сзади „Этюд“, изображающий двух городовых, ведущих „политическую“. Слева „китаец на молитве“, справа „русский солдат“. Впереди „лежащая баба“, за ней две девочки в Halmbyboda, потом „бюстик“ тетки Доры Göth’ы. Жаль, что я не сделал фотографий с бюстов Вестерлунда и папá, которые оба были очень похожи. Но все хочется лучше и лучше, и я их уничтожил.

Как видите, литература на время оставлена, а на место ее скульптура.

Послезавтра поеду в Стокгольм за глиной<…>» – Там же, № 14425. Л. 1 об.‑3. Автограф. К письму приложена фотография, о которой говорит Л.Л. Толстой.

…не хуже Ге и Репина… – бюст Н.Н. Ге 1890 года Л.Н. Толстой и члены его семьи считали исключительно удачным. – См.: Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания… С. 265, 446, 466.

Вслед за Н.Н. Ге, летом 1891 года И.Е. Репин, кроме нескольких картин, сделал еще и бюст Л.Н. Толстого, который понравился писателю меньше, чем названный выше бюст Н.Н. Ге. – ПСС. Т. 66. С. 24. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 199.

… Посылаю Вам фотографию… – С.А. Толстая 27 сентября (ст. стиля) 1908 года начала свой ответ сыну так: «Получила я твое длинное письмо, милый Лева, с<о> снимками с твоей скульптуры. Мне трудно судить о твоей работе, но кажется так: выразительные фигуры и лица, но несоразмерны пропорции. Ведь чтоб серьезно лепить, надо знать анатомию и знать хорошо. То же и для портретов. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 687. Л. 44. Автограф.

Увлечение Л.Л. Толстого скульптурой не пропало и по возвращении в Петербург в конце октября 1908 года. См. его телеграмму из Петербурга от 29 октября (ст. стиля) 1908 года. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14427. Л. 1.

 

137. В письмах родным Л.Л. Толстой не упоминал о том, что он лепил Пушкина. Возможно, он не был удовлетворен этой работой и хотел к ней вернулся позже. Она сохранилась в шведском доме Толстых.

В первой половине 1909 года, т.е. до отъезда в Париж, Л.Л. Толстой называл три других работы.

20 марта 1909 года он писал о том, что лепил депутата Третьей Государственной Думы Михаила Дмитриевича Челышева (1866‑1915). – Там же, № 14449. Л. 1 об.

27 марта 1909 года Л.Л. Толстой уточнил: «<…> Лепил теперь даму – поэтессу Гриневскую, автора „Баба“. Она охотно позировала. На 2‑ом сеансе было очень похоже и хорошо. На 3‑м испортил. Челышев мой не докончен, но похож. Кончу на Фоминой <неделе…>». – Там же, № 14450. Л. 1 об. Автограф.

Изабелла Аркадьевна Гриневская (1864‑1942) – поэт, переводчица, исследовательница Востока. – См.: Гриневская И. Баб: Драматическая поэма из истории Персии. СПб., 1903.

Вождь религиозного движения в Персии Али‑Мохаммед Сейид (1820‑1850), объявивший себя Бабом, т.е. «вратами», через которые должна передаваться воля пророка‑избавителя (махди). Проповеди Баба против феодальных порядков привлекли к нему многочисленных последователей, которые в 1848‑1852 годах вели борьбу за власть. По приказу шаха за свои убеждения предводитель восставших Баб был расстрелян. – См. о нем и его последователях также: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 242, 411; Наживин И. Голоса народов. М., 1908. Вып. I. С. 16‑64.

Л.Н. Толстой интересовался этой пьесой в связи с движением бабидов – последователей Баба. – ПСС. Т. 58. С. 64.

14 апреля 1909 года Л.Л. Толстой звал С.А. Толстую посмотреть три его работы: «<…> Начал целых три портрета. Приезжайте – покажу. Во‑1‑х – Челышев, во‑2‑х – поэтесса Гриневская, в 3‑ьих – дворник Вася-татарин. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14451. Л. 1 об.

…дворник Вася‑татарин… – вероятно, сын дворника Николая Кутушева (Бек‑Булата Ризепова). – ИРЛИ, ф. 303, № 389. Л. 29 об.

Бек‑Булат Кутушев, как он подписывался, был доверенным лицом Л.Л. Толстого. Сохранилось 42 его письма 1903‑1914 годов. В одном из них 1 июня 1909 года дворник сообщил и интересную подробность, связанную с новым увлечением Л.Л. Толстого: «<…>бюсты (из отливки. – В.А.) получил, за которые записал 12 руб<лей>, был у г. Челышева 31 мая, бюст его отнес <ему> благополучно, за что <он> и благодарил Ваше Сиятельство, и г. Челышев кланяется <Вам. …>» – Там же. Л. 27. Автограф.

 

138. Голова великого американского писателя и мыслителя Ральфа Уолдо Эмерсона (Emerson; 1803‑1882) работы Л.Л. Толстого не сохранилась. Сведений о ней найти не удалось.

 

139. Принятие этого решения ускорилось еще и потому, что в Петербурге началась холера. В апреле‑мае 1909 года в газетах печатались сводки о количестве заболевших, умерших, выздоровевших и находящихся в больницах. – См.: Движение холеры //Новое время. СПб., 1/14 апреля 1909 года, № 11871. С. 4; Там же, 5/18 апреля 1909 года, № 11875. С. 5; и т.д. И хотя к концу мая ситуация как будто стабилизировалась, никто из специалистов-эпидемиологов не мог дать утешительных прогнозов. – См.: Холерный город //Там же, 30 мая/12 июня 1909 года, № 11929. С. 4. Заметка подписана криптонимом «Е.Ф.».

Отправив Д.Ф. Толстую с детьми в Швецию, Л.Л. Толстой в конце мая 1909 года приехал в Ясную Поляну. Первым делом он приступил к работе над бюстом Л.Н. Толстого. 28 мая 1909 года в ежедневнике С.А. Толстой лаконично записано: «Лева прекрасно начал лепить бюст отца. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 285. Однако перед своим отъездом в Швецию Л.Л. Толстой разрушил бюст, который, по мнению С.А. Толстой, «<…>был очень хорош<…>». Так писала она сыну 26 июня (ст. стиля) 1909 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 688. Л. 14 об. Автограф. См. также: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. I. С. 274; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 3. С. 433, 454.

29 июня/12 июля 1909 года, сразу же по прибытии в имение Хальмбюбуда, Л.Л. Толстой написал матери о планах семьи: сначала поездка на морской курорт Варберг, а потом – во Францию. В Петербург, где все еще была опасность для детей заболеть холерой, Д.Ф. Толстая категорически отказалась возвращаться, и в этом ее поддержал доктор Вестерлунд. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14455. Л. 1‑2.

3 августа (нового стиля) 1909 года Л.Л. Толстой уточнил свою мысль: «<…> Теперь план оставаться здесь месяц и в Париж или под Париж на зиму. <…> Я в Варберге лепил, но дело там не клеилось, хотя успехи, кажется, продолжаются. <…> Моя жизнь на переломной точке. Два года я должен жить за границей, по крайней мере, <две> зимы. <…> В Париж надо ехать в конце августа, чтобы дешевле найти квартиру и попасть вовремя для занятий скульптурой. <…>» – Там же, № 14459. Л. 1‑1 об., 3 об., 6 об. Автограф.

27 августа (нового стиля) 1909 года Л.Л. Толстой сообщил родным новость:

«Дорогая мамá, завтра еду в Париж, пока один. Адрес пока Grand Hôtel du Louvre. <…> Дopa остается числа до 7‑8 сентября нов<ого> стиля. Теперь буду стараться дешево и умно устроиться в Париже или его окрестностях. <…>» – Там же, № 14464. Л. 1 об.

…Grand Hôtel du Louvre… – в отеле «Лувр», расположенном в центре Парижа на улице Риволи (Rue de Rivoli, 170‑172), каждый из 300 номеров стоил от 6 франков в сутки. – См.: Париж: Описание города и его окрестностей и путеводитель по музеям. 2‑е изд. СПб., 1909. С. 3.

С.А. Толстая с сомнением отнеслась к решению Л.Л. Толстого, но отговаривать его не стала. Напротив, она постаралась укрепить его стремление совершенствоваться в новом для него виде искусства. 25 июля (ст. стиля) 1909 года в письме сыну С.А. Толстая привела мнение скульптора Ильи Яковлевича Гинцбурга (1859‑1939), только что приехавшего в Ясную Поляну: «<…>он ужасно хвалил твои скульптурные способности и боится, что пыл твой остынет и ты бросишь это дело. Он говорил, что у тебя выдающиеся способности, что из тебя может выйти замечательный скульптор. И все приговаривал: „ведь все на глаз, все на глаз работает“. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 688. Л. 10 об. Автограф.

 

140. «Международный центр искусств» (фр.). Сведений о нем найти не удалось. Возможно, речь идет о Международной художественной галерее (International Art Gallery), в которой выставлялись и русские мастера. Так, Иван Яковлевич Павловский (1852‑1924), длительное время работавший в Париже и писавший под псевдонимом «И. Яковлев», рассказал о выставке работ мариниста, внука И.К. Айвазовского, Алексея Васильевича Ганзена (1876‑1937). – См.: Яковлев И. Из парижской жизни //Новое время. СПб., 11/24 апреля 1910 года, № 12242. С. 4.

 

141. Первая открытка из французской столицы была отправлена Л.Л. Толстым в конце августа (нового стиля) 1909 года:

«Дорогая мамá, пишу из Парижа. Адрес: Rue du Vaugirard 54. Hôtel du Luxembourg. Пока один. Очень дорого, и я не знаю, как мы будем жить. Дора еще не решила свой отъезд. Здесь ад города. Начну занятия скульптурой в Académ<i>e Julien или Cercle Internation<al> des Arts на днях. Занятия до августа будущего года. Нанял комнату в 5<‑ом> этаже за 3 франка, но нахожу это дорогим. Хочу перейти в еще худшее помещение под крышу за 300 франков в год, купить себе кровать, стол и стул.

Из Швеции путешествие утомительно. Боюсь за Дору и детей не только в денежном отношении. Завтра обедаю у Мечникова в Sevres. Видел Трубецкого. Мечников обещал устроить занятия у Rodin’а, кроме Академии <Жюльена>, где с 8 утра до сумерек <буду> ежедневно. Я против  самого сада и музея Luxembourg.

Целую всех.

Что у вас?

31 aвг<уста> нoв<ого> ст<иля 19>09 г<ода>.

Париж». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14465. Л. 1 об. Автограф.

... Hôtel du Luxembourg… – меблированные комнаты в отеле «Люксембург» стоили от 3½ франков в сутки. – См.: Париж… С. 8.

… Очень дорого… – 1 франк в 1909 году стоил 37½ копеек. – Там же. С. 182.

…Академия Жюльена… – частная художественная школа была названа по имени своего основателя, французского художника Родольфа Жюльена (Жюльан; Julien; 1839‑1907). В мастерских Академии Жюльена всегда было многолюдно. Здесь было специальное отделение для женщин, всем ученикам бесплатно предоставляли модели, не слишком строго следили за их работой, а раз в неделю преподаватели Школы изящных искусств давали консультации. Это ценили как начинающие, так и маститые художники. В частности, «на вечерних классах рисования с натуры в одной из мастерских академии Жюльана на Rue du Dragon» Л.Л. Толстой познакомился с Валентином Александровичем Серовым (1865‑1911). – См.: Толстой Л.Л. Встречи с В.А. Серовым //Биржевые ведомости: Вечерний выпуск. СПб., 26 ноября/9 декабря 1911 года, № 12655. С. 8. См. также: Остроумова-Лебедева А.П. Автобиографические записки: В 3‑х томах. М.: Изобразит. искусство, 1974. Т. I. C. 138, 562, 564; Ревалд Дж. Постимпрессионизм: От Ван Гога до Гогена. Л.; М.: Искусство, 1962. С. 169‑172.

О Международном центре искусств см. выше примеч. 140.

…за 300 франков в год… – чуть больше 100 рублей. По официальным данным 266 франков в 1909 году стоили 99 рублей 75 копеек. – См.: Весь Петербург … на 1909 год... Отд. I. С. 9.

…обедаю у Мечникова в Sevres… – выдающийся русский ученый‑биолог Илья Ильич Мечников (1845‑1916) с 1888 года работал в Пастеровском институте (см. о нем ниже примеч. 143) и жил в Севре – юго-западном пригороде Парижа (см. об этом ниже).

Об Огюсте Родене см. примеч. 90 к Главе 5 Книги I. О беседах Л.Л. Толстого с О. Роденом см. ниже примеч. 159.

…против… музея Luxembourg… – для Л.Л. Толстого близость к Люксембургскому музею была важна еще и потому, что в нем выставлялись работы действующих или недавно умерших мастеров. – См.: Париж… С. 170; Париж и его окрестности: Полный русский путеводитель для едущих на Всемирную выставку в 1889 году. М., 1889. С. 123‑124.

 

142. Последние годы жизни немецкого композитора Людвига ван Бетховена (см. о нем примеч. 168 к Главе 20 Книги I) были омрачены прогрессирующей глухотой. Выбор такой модели для ученической работы позволяет представить себе характер и темперамент той девушки, которую Л.Л. Толстой называет Жизель или «милая Франция» (cм. о ней ниже).

Позднее Л.Л. Толстой и сам вылепил Бетховена. – См.: Толстовский сборник. Новосибирск, 2000, № 2. С. 20.

 

143. Институт был основан в Париже в 1886 году для изучения проблем микробиологии, вакцин и инфекционных заболеваний и назван в честь французского ученого-микробиолога Луи Пастера (Pasteur; 1822‑1895).

Французский доктор, о котором упоминает Л.Л. Толстой, вероятнее всего, выдающийся бактериолог, сподвижник Луи Пастера, друг И.И. Мечникова и директор Института с 1904 года Пьер Поль‑Эмиль Ру (Roux; 1853‑1933). – См.: Ру Э. Письма к И.И. Мечникову и О.Н. Мечниковой: 1888‑1914. М.: Наука, 1986; Мечников И.И. Академическое собрание сочинений: В 16‑ти томах. М.: Медгиз, 1962. Т. XV. С. 368.

 

144. Если память не подвела Павла Львовича Толстого (см. об этом ниже в примеч. 163), это была Жизель Бюно‑Варилья (Bunau‑Varilla; 1890‑1957), дочь инженера, инициатора строительства Панамского канала в конце XIX – начале ХХ‑го века Филиппа‑Жана Бюно‑Варильи (Bunau‑Varilla; 1859‑1940), который спас проект и честь семьи после серии скандальных судебных процессов, вызванных пропажей денег, выделенных на строительство еще в конце 80‑х годов. – См.: Bunau‑Varilla Ph. Panama: La création, la destruction, la résurrection. Paris, 1913; Loizillon G. The Bunau‑Varilla brothers and the Panama canal. N.Y., 2008. P. 10‑15, 201 (books.google.ru/books?isbn=1409206025).

 

145. Женой Ф.‑Ж. Бюно‑Варильи была Ида де Брюнхоф (Brunhoff; 1859‑1948). – См.: Anguizola G. Philippe Bunau‑Varilla: The man behind the Panama canal. Chicago, 1980. P. 143.

 

146. “Перед небесами” (фр.)

 

147. “Кто знает?!” (фр.)

 

148. Так с первых дней войны 1914 года воспринял ее Л.Л. Толстой (cм. об этом в примеч. 4 к Главе 8).

 

149. Немецкий философ Фридрих Ницше (Nietzsche; 1844‑1900) считал брак самой ложной формой человеческих отношений. Уточняя свою мысль, он писал: «Брак придуман для посредственных людей, которые не способны ни к сильной любви, ни к крепкой дружбе; поэтому‑то он оказывается подходящим для большинства, но также и для тех весьма редких, которые способны и к любви, и к дружбе». – См.: Ницше Ф. Полное собрание сочинений. М., 1909. Т. 9. С. 64.

 

150. По мнению исследователей, моделью для скульптур «Аврора» (1885) и «Франция» (1904) послужила О. Родену его возлюбленная, скульптор Камилла Клодель (Claudel; 1864‑1943). – См.: Grappe G. Catalogue du Musée Rodin. Paris, 1931. P. 73, 139; Роден: Мысли об искусстве; Воспоминания современников. М.: Республика, 2000. С. 350; Корн И. Огюст Роден: Мастер скульптуры. Минск, 1998. С. 101.

Называл ли Роден кого‑то еще «Францией», неизвестно. Можно, однако, предположить, что молоденькая художница чем‑то внешне напоминала Камиллу Клодель.

 

151. <Люди> всегда страдают (фр.).

 

152. О ком из членов разветвленной царской семьи идет речь, установить не удалось.

 

153. См. примеч. 9 к Главе 1 Книги I.

 

154. “Почему?” (фр.)

 

155. Площадь Святого Жака (фр.)

 

156. С приездом Д.Ф. Толстой, детей, гувернантки и прислуги Л.Л. Толстой снял квартиру на площади Св. Жака, 78. Первый раз этот адрес появляется в письме от 20 сентября (нового стиля) 1909 года. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14468. Л. 1 об. Несколько позже он порадует С.А. Толстую: «<…> Квартира светлая – вся на юг. <…>» – Там же, № 14470. Л. 1 об. Автограф.

 

157. Д.Ф. Толстая в это время ждала ребенка. Еще 29 июня/12 июля 1909 года Л.Л. Толстой из Хальмбюбуды писал С.А. Толстой: «<…> Дора в ожидании на 4‑м месяце. Родит в январе в Париже. <…>» – Там же, № 14555. Л. 2. Автограф.

Однако события развивались совсем иначе (cм. об этом ниже).

 

158. Дворец XVIII века, принадлежавший герцогу Бирону, в следующем столетии был превращен в дорогой отель. Он стоял очень удачно: на тихой улице Варен, как раз там, где она выходила на широкий бульвар Инвалидов, рядом с Домом инвалидов и могилой Наполеона.

О. Роден занимал часть отеля Бирон с 1908 года. В 1911 году, когда здание хотели снести, Роден убедил власти отдать его целиком под его мастерскую с условием, что после его кончины в этом здании будет открыт его музей. – См.: Grappe G. Catalogue du Musée Rodin... P. 7‑21; Кокио Г. Роден в отеле Бирон //Роден: Мысли об искусстве… С. 251‑263; Корн И. Огюст Роден… С. 110‑111.

 

159. Встреча с Огюстом Роденом состоялась в начале сентября (нового стиля) 1909 года. 13 сентября (нового стиля) 1909 года Л.Л. Толстой вскользь упомянул об этом в письме: «<…> Леплю слишком много – с утра до вечера. Кроме школ, Rodin дает советы, хвалил. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14466. Л. 2. Автограф.

Через несколько дней, 20 сентября (нового стиля) 1909 года Л.Л. Толстой более подробно описал ситуацию: «<…> Мечников устроил знакомство с Rodin, и он уже начал давать мне советы. Очень любопытно. <…>» – Там же, № 14468. Л. 1 об. Автограф.

О взглядах О. Родена на искусство см.: Родэн О. Искусство: Ряд бесед, записанных П. Гзелль. Пер. <с фр.> СПб., 1914. «Завещание» мастера см. в кн.: Роден: Сб. статей о творчестве. М.: ИИЛ, 1960. С. 13‑16; Роден О. Завещание. СПб.: Азбука, 2002. С. 49‑58. См. также: Вейс Д. Огюст Роден. М.: Искусство, 1969. С. 557‑560; Рильке Р.‑М. Ворпсведе; Огюст Роден; Письма; Стихи. М.: Искусство, 1971. С. 86‑166.

 

160. “Надо искать глубины природы. … Надо обойти вокруг Ваших произведений. Требуется шесть месяцев, чтобы сделать бюст” (фр.).

 

161. “Они встретились?” (фр.).

 

162. Вероятным следствием этой бурной сцены были преждевременные роды. Об этом Л.Л. Толстой 8 декабря (нового стиля) 1909 года поведал матери, от которой, как мы уже много раз убеждались, у него не было тайн:

«Дорогая мамаша, с грустью сообщаю, что Дора до времени родила вчера плохого мальчика, который жил только несколько часов, вышел ногами вперед, был со слабыми, кривыми конечностями. Что причина? Все. И дети до него подряд, и Париж, и нежелание Доры иметь еще детей. Сама Дора перенесла все это, слава Богу, отлично и теперь лежит, очень бодрая. <…>

Я по‑прежнему занимаюсь своей скульптурой и начинаю понимать, что нужно не менее 10<‑ти> лет, чтобы стать в этой области большим. Целыми часами стою перед вещами Rodin, выше которого не знаю. Недавно получил в своей академии 1‑ый номер за эскиз барельефа на тему: “Война”. Работаю очень много и, конечно, успехи есть, но что это сравнительно с тем, что надо. В академии у нас много русских, приехавших за мной в Париж. <…>

Люблю Париж и французов и чувствую, что живу здесь сильнее, чем дома.

Ваш Лев».

 – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14475. Л. 1‑2 об. Курсив Л.Л. Толстого.

…1‑ый номер за эскиз барельефа на тему “Война”… – в академии Жюльена ежемесячно устраивались конкурсы по рисунку с выдачей премий. Работа, получившая первый номер, должна была оставаться в классе. – См.: Кончаловский: Художественное наследие[: Сб. воспоминаний]. М.: Искусство, 1964. С. 15.

 

163. Об этой поездке в Америку никаких достоверных сведений нет. Возможно, Л.Л. Толстой объединил ее с другой поездкой в Америку весной 1911 года. – См. об этом подробнее: Абросимова В. Сын великого Толстого, война и Америка (по архивным документам) //Toronto Slavic Quarterly… Spring 2008, No. 24 (http://www.utoronto.ca/tsq/24/ambrosimova24.shtml).

Павел Львович Толстой позднее вспоминал об этой поездке отца так: «Любовный климат Парижа подействовал на моего отца. Он влюбился в Жизель Bounovarilla, дочь шеф‑редактора “Le Matin”. Она посещала те же курсы по скульптуре, что и он. Мама Дора не была согласна на развод. “Но этот варвар, который мне перечит, угнетает, раздражает и убивает меня, его, только его я люблю… Да, да…”

Для того, чтобы страсти улеглись, папа Лео отправился на пару месяцев в США». – Из личного архива Т.Л. Балдовской.

На самом деле, Жизель Бюно‑Варилья была племянницей редактора и владельца газеты «Матэн» Мориса Бюно‑Варильи (Bunau‑Varilla; 1856‑1944). Ее отец принимал участие в выработке редакционной политики газеты и помогал деньгами, пока не разразился скандал со строительством Панамского канала. – См.: Ricciardi M. African visions: The diary of an African photographer. Lnd., 2000 (www.mirellaricciardi.com/visions2.html).

 

164. О том, что Л.Л. Толстой на самом деле страдал и душа его разрывалась между двумя женщинами, свидетельствует его следующее письмо из Парижа родным от 25 декабря (нового стиля) 1909 года:

«Милая мамá, спасибо за хорошее письмо сегодня. Вы точно чувствовали, что я переживаю тяжелое время. Дора лежит с набухшими от молока грудями. Встанет в среду, чувствует себя физически бодро. Вчера делала детям маленьк<ую> елку и раздавала подарки. Эти дни перерыв в скульптуре в академии, но я, не будучи в состоянии быть теперь без работы, лепил дома. В понедельник снова начнутся занятия у Julien. Успехи мои идут параллельно в лепке и в рисовании.

Посылаю фотографию с одного из моих торсов. Жаль, что нет спины. Она сделана лучше фаса.

Недавно сделал два удачных женских бюста, но, не имея ни денег, ни мастерской, приходится все пока разрушать, что очень жалко не для одного меня. Все жалеют. <…>

Нет ли подписанного маленького портрета? <…> На автографе можно было бы написать

À M‑lle Verlet».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14476. Л. 1‑2 об. Автограф.

… Посылаю фотографию… – фотографии ранних скульптур Л.Л. Толстого не сохранились.

…M‑lle Verlet – дочь скульптора Рауля Шарля Верле (Verlet; 1857‑1923), преподававшего в Национальной высшей школе изящного искусства (l’Ecole nationale supérieure des beaux‑arts). – См.: Grand Larousse encyclopédique: En 10 volumes. Paris, 1964. Vol. 10. P. 751; Benézit E. Dictionnaire critique et documentaire des peintres, sculpteurs, dessinateurs et graveuirs de tous les temps et de tous les pays: En 10 volumes. Paris, 1976. Vol. X. P. 458.

С.А. Толстая услышала настойчивые просьбы сына (до этого Л.Л. Толстой просил автограф отца для мадмуазель Верле в письмах матери от 13 и 29 октября 1909 года. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, №№ 14467, 14474). 22 декабря (ст. стиля) 1909 года она начала свое письмо сыну так: «Исполняю твою просьбу, милый Лёва, и посылаю автограф папá для твоей знакомой француженки. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 688. Л. 39. Автограф.

14 января (нового стиля) 1910 года Л.Л. Толстой благодарил С.А. Толстую:

          «Дорогая мамаша, спасибо за автограф папá и письмо. Вы так мило и разумно пишете в этом году, что просто прелесть. Желаю много лет здравствовать с нового года. Надеюсь, что чувствуете себя хорошо.

У нас все благополучно. <…> Дора оправилась. Вчера возил ее в театр. Она скучает здесь потому, что мало кого видит, а меня нет дома до вечера. <…>

Моя скульптура подвигается. Хвалят. Но еще далеко до совершенства. Но оно будет, и эта мысль меня радует очень. Если Бог даст сил, оставлю в скульптуре больше, чем в литературе. Целую вас всех.

Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14478. Л. 1‑2 об.

26 января/8 февраля 1910 года Л.Л. Толстой успокоил родных относительно того, что наводнение, о котором писали и русские газеты, начало спадать, и добавил: «<…> Я продолжаю слишком много работать. Что из этого выйдет? Увидим. Целую всех. Подумываю о Ясной, но также подумываю о том, чтобы остаться здесь <на> все лето для занятий по мрамору и рисованию. <…>» – Там же, № 14479. Л. 1 об. Курсив мой. – В.А. См. также: Наводнение во Франции //Столичная молва. М., 18 января 1910 года, № 102. С. 2.

Позже выяснится, что встречи с Жизель прекратились – по ее инициативе, – и летом 1910 года Л.Л. Толстой отправится в Ясную Поляну (cм. об этом ниже).

Письма из Парижа продолжали регулярно отправляться в Ясную Поляну. Так, 22 февраля/6 марта 1910 года Л.Л. Толстой писал родным: «<…> Мое учение идет, но я утомился, был даже нездоров одно время. Вообще здесь утомляешься и переутомляешься.

Дора и дети здоровы. Я рад, что французский язык в них войдет легко и с детства. Маленькие для нового языка малы.

Старшие мальчики все рисуют, а Кита так недурно лепит. Он вообще очень интересен и хорош. Ценный мальчик и даже очень. Пусть только вырастает. <…>

Я на распутье в скульптуре: начать работать одному в своей мастерской или еще в академиях.

Боюсь, что все это Вам не интересно. Все‑таки пишу. Но в своей мастерской <работать> дороже. Надо платить <за> натуру одному, надо платить <за> мастерскую, кроме квартиры, и я еще на это не иду. В академиях же дело идет тише. Все, начиная с Rodin, советуют мне работать одному. А как это сделать, когда все уходит на жизнь? Обидно, что у меня нет хоть немного свободных денег, чтобы теперь пустить себя в ход по новому занятию. Впрочем, надо терпение и еще работать.

Сейчас, кроме академических работ, делаю бюст (голову) Пали. Хочу всех детей перелепить и лучший бюст потом сделать в мраморе. Очень это все увлекательно. Можно душу продать дьяволу. <…>

На днях пробовал сделать эскиз к памятнику Лермонтова в П<етербур>ге. Это довольно просто. Но мне еще немножко рано этими делами заниматься. Делал как опыт. Лицо Лермонтова изучил по фотографиям и, м<ожет> б<ыть>, сделаю когда‑нибудь его бюст. Но работа по фотографиям мне претит. С натуры увлекательно. Я хожу к нескольким скульпторам, чтобы собрать всевозможные советы, и это очень полезно. Теперь один скульптор, Dampt, мне указал очень много новых приемов.

Ну, вот все, как видите, скульптура. Она тем хороша, что не выпускает из рук и, вероятно, доведет меня до последнего здешнего этапа, рано или поздно. Тем лучше. Целую всех. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14480. Л. 1 об.‑4 об. Автограф.

О памятнике Лермонтову увлекающийся и импульсивный Л.Л. Толстой никогда больше не вспоминал. Выставка проектов памятника М.Ю. Лермонтову состоялась весной. – См.: Новое время. СПб., 4/17 мая 1910 года, № 12263. С. 4.

Жан‑Огюст Дампт (Dampt; 1854‑1945) был известным скульптором: его работы уже в конце 80‑х годов выставлялись в Люксембургском музее. – См.: Париж… С. 171; Париж и его окрестности… С. 123‑124; Benérit E. Dictionnaire critique et documentaire... Vol. X. P. 218‑219; Grand dictionnaire encyclopedique Larousse… Vol. 3. P. 2932; Grand Larousse encyclopédique... Vol. 3. P. 770; Le Musée National du Luxembourg... P. 125. В архиве Л.Л. Толстого сохранилось письмо Жана Дампта, которое условно можно датировать ноябрем 1910 года. Французский скульптор выразил искреннее и глубокое сочувствие по поводу смерти Л.Н. Толстого, «который осветил свой век и которому мы обязаны своими самыми высокими радостями», а также сожалел, что при жизни великого писателя он «не имел чести и счастья запечатлеть его образ в твердом материале, который сохранил бы его навсегда». – ИРЛИ, ф. 303, № 277. Л. 1‑2. Автограф на фр. языке.

И следующее письмо Л.Л. Толстого родным от 28/15 марта 1910 года пришло с почтовым штемпелем французской столицы, да и сообщаемые новости тоже касались его пребывания в Париже:

«<…> Паля рассек себе лоб, так что зашивал доктор. Заживает. Живем интересно, полно, занято. Я устал от чрезмерной работы. Немного хочу отдохнуть, но все не могу воздержаться. Теперь невольно отдохну потому, что два приятеля‑скульптора, – Суд<ь>бинин и Бернсон (швед, сын большого шведск<ого> скульптора и сам хороший скульпт<ор>), – будут меня заодно лепить. Просили.

Делаю 4 бюста своих детей. Пришлю Вам позднее их фотографии. <…> Здесь цветут абрикосы, фиалки, трава, распускаются деревья. Солнце и тепло.

Вчера день Пасхи. Париж весь за городом, и я в Sevres к Мечниковым. Гуляли по парку St. Cloudt. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14481. Л. 1 об.‑2 об. Автограф.

Серафим Николаевич Судьбинин (1867‑1944) выделялся среди русских колонистов в Париже. До того, как стать скульптором, он с 1898 года до 1904 года был актером Московского Художественного театра. – См.: Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. М.: Искусство, 1972. С. 223; Виноградская И. Жизнь и творчество К.С. Станиславского: Летопись: В 4‑х томах. М.: ВТО, 1971. Т. 1. С. 288, 308 и др. Одновременно С.H. Судьбинин увлекался лепкой. С 1902 года он стал членом Московского общества любителей художеств; давал уроки лепки детям одного из крупнейших русских промышленников и меценатов Саввы Тимофеевича Морозова (1862‑1905) и на его стипендию с 1904 года учился в Париже у Родена и других мастеров. С 1906 года С.Н. Судьбинин стал членом Союза русских художников.

Его работы, выставленные в Салоне французского национального общества изящных искусств на Марсовом поле в Париже весной 1910 года, произвели очень хорошее впечатление на зрителей. – См.: Яковлев И. Салон Марсова поля //Новое время. СПб., 2/15 апреля 1910 года, № 12233. С. 4. См. также: Grand dictionnaire encyclopedique Larousse… Vol. 9. P. 9711.

Лепил ли С.Н. Судьбинин весной 1910 года Л.Л. Толстого, установить не удалось. Многие портреты скульптора остались в Париже, где С.Н. Судьбинин работал до своей кончины. – См.: Художники русского зарубежья: 1917‑1939: Биогр. словарь /Лейкинд О.Л., Махров К.В., Северюхин Д.Я. СПб.: Нотабене, 1999. С. 554‑556.

Сведения о шведских скульпторах Бернсонах крайне скудны. Возможно, речь идет о профессоре Йонасе Бьёрсоне (Börjeson; 1835‑1910) и его сыне, Бьёре Бьёрсоне (род. в 1881 году). – См.: Svenskt konstnärs lexikon. Malmö, 1952. B. I. S. 265‑267. Лепили ли они Л.Л. Толстого, установить не удалось.

…по парку St. Cloudt… – парк Сен Клу, украшенный бассейнами, фонтанами и террасой, был одним из самых привлекательных мест в окрестностях Парижа. – См.: Париж… С. 190.

Сохранившиеся письма Л.Л. Толстого в Ясную Поляну позволяют говорить о том, что весной 1910 года он не покидал Париж. Это подтверждают и почтовые штемпели на конвертах или на оборотах открытых писем.

«Париж

23 апр<еля нового стиля 19>10 г<ода>

Милая мамá, не пишу потому, что все по‑старому. Жизнь идет однообразно. Много работаю над бюстами детей и еще кое‑чем.

В Академию не хожу больше.

Видаем Гагариных, кн<язей> Ухтомских, Судьбинина, шведов и еще других здешних знакомых. Открылся весенний салон. Я ничего не послал. Думаю послать на будущий год.

Весна задерживается, хотя уже каштаны зацветают, приготовив свои дерзкие свечки. Был у Мирбо, но не застал дома. Жалею, что не был у Вогюэ до его смерти. Бывает Саломон, и мы у него на великолепных обедах. В театры ездим мало. Даже <“>Шантеклера<”> не видали. Дети учатся, маленькие дома. Вчера у Нины был жар. Сегодня здорова, как бывало у меня в детстве.

1‑го мая по нов<ому> стилю будет видна здесь комета в 3 часа ночи на востоке. Она была при Вольтере, и он писал, что она приходит оживлять старость.

Целую всех вас.

Ваш Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14482. Л. 1‑2. Автограф.

Гагарины – вероятно, речь идет о художнике-любителе князе Николае Викторовиче Гагарине (1873‑1925) и его жене Марине Николаевне (урожд. Трубецкой; 1877‑1924). – См. о них: Павел Петрович Трубецкой: Скульптура, графика… С. 98, 105.

…кн<язей> Ухтомских… – из контекста письма неясно, о ком из князей Ухтомских идет речь. Л.Л. Толстой был знаком с князем Э.Э. Ухтомским (см. о нем примеч. 166 к Главе 9 Книги I). Но в Париже в это время работал и скульптор князь Сергей Александрович Ухтомский (1886‑1921).

Октав Мирбо (Mirbeau; 1848‑1917) – французский писатель; корреспондент и адресат Л.Н. Толстого.

Эжен Мелькиор де Вогюэ (см. о нем примеч. 146 к Главе 19 Книги I) умер в Париже 24 марта 1910 года.

Л.Л. Толстой был знаком с Шарлем Саломоном (Salomon; 1862‑1936) еще со времени своей первой поездки в Париж в 1894 году. – См.: Сухотина-Толстая Т.Л. Дневник… С. 318, 324.

…<“>Шантеклер<”>… – новая пьеса французского драматурга Эдмона Ростана (Rostand; 1868‑1918). О ее небывалом успехе в Париже Л.Л. Толстой писал родным 26 января/8 февраля 1910 года. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14479. Л. 2. См. также: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 55; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 4. С. 173, 256; Macdonald J.F. Paris, mr. Edmond Rostand, and “Chantecler” //The Fortnightly Review. Lnd., March 1910. Vol. 86, № 519. P. 575‑590.

…комета … была при Вольтере... – речь идет о комете Галлея, названной в честь английского астронома Эдмунда Галлея (Halley; 1656‑1742), предсказавшего периодичность ее появления примерно через 76 лет. В европейских странах к наблюдениям за кометой Галлея отнеслись с большой серьезностью и фотографировали ее с середины апреля до середины июля 1910 года. – См.: Глазенап С. Фотография кометы Галлея //Новое время. СПб., 15/28 апреля 1910 года, № 12246. С. 4; Глазенап С. Последние наблюдения над кометой Галлея //Там же, 30 апреля/13 мая 1910 года, № 12259. С. 5; и др.

Вольтер мог наблюдать “хвостатую звезду”, как называли тогда кометы, еще в конце 1747 года, когда его карета перевернулась, он вывалился в снег и, взглянув на небо, увидел светящийся след. – См.: Митфорд Н. Влюбленный Вольтер: Биогр. роман. М.: Аграф, 1999. С. 226‑227.

Комету Галлея Вольтер мог наблюдать на Рождество 1758 года или в начале 1759 года. – См.: Armitage A. Edmund Halley. Lnd., 1966. P. 165‑166.

Впоследствии Вольтер не раз использовал образ кометы в своих сочинениях. В его представлении она была одним из тех “чудес света”, которые нуждаются в дополнительном изучении. См. его философский диалог «Была ли земля образована кометой?», а также «Философские письма», в которых он размышляет о системе тяготения и об оптике Исаака Ньютона (Newton; 1643‑1727). В шестнадцатом письме Вольтер сопоставляет досужие домыслы о бедах, которые якобы приносят кометы, и точку зрения великого английского физика, который, по его словам, «предполагает, что кометы очень благоприятны и что исходящие от них пары служат единственно тому, чтобы поддерживать и оживлять планеты, пропитывающиеся на своем пути всеми теми частицами, которые Солнце отторгло от комет. Эта мысль, по крайней мере, более правдоподобна, чем та». – См.: Вольтер. Собрание сочинений: В 3‑х томах. СПб., 1910. Т. 3. С. 153‑159; Вольтер. Философские сочинения. М: Наука, 1988. С. 140‑141, 601‑605. См. также его сатирическую книгу «Вопросы о чудесах» (1765). – Вольтер. Бог и люди: Статьи, памфлеты, письма: В 2‑х томах. М.: Изд‑во АН СССР, 1961. Т. I. С. 261‑262.

У нас есть основания утверждать, что и следующие письма Л.Л. Толстого родным отправлены из Парижа.

«Paris, 2 мая (нового стиля) 1910 <года>

Chère maman,

Я, кажется, Вам должен письмо, если не два. Я послал с Колечкой Ге биографию Паскаля для папá. Приехал ли Ге? Послал я фотографии с бюстов детей и портрет Доры в довольно жалком, но хорошем выражении. Дора говорит, что она не всегда такая, да и правда. В это утро она была особенно стара.

Головы детей продолжаю <лепить> и перед отъездом отсюда буду отливать. Еще пробовал сделать проект памятника Скобелева. Что занимало меня, <так это не что иное,> как конная статуя. Нет времени кончить и потому бросил. Посылаю фотографию наброска. Лошадь помогал мне наметить один француз, но вся композиция моя. Я хотел еще поставить две солдатские фигуры по бокам. Было бы очень красиво и военная идея была бы выражена сильно.

Рад, что памятник Алек<сандру> II будет сочиняться вновь. Но я вообще считаю, что памятники делать – пагуба для художника. Отнимает года, а природа при этом часто отсутствует как учительница и притом единственная.

Мне Маша, жена Сережи, пишет глупое нравоучение по поводу того, что я просил ее мне указать в Москве гранитного мастера для сметы при проекте Скобелева. „Ты бы приберег твой талант для более гуманитарной идеи“. Вообще мы все хотим друг друга учить и заставлять думать как мы. Если я считаю выражение военной идеи, отваги и силы нужной России, то не Маша же может меня в этом разубедить. Впрочем, она мило исполнила поручение, и я ей благодарен.

Вчера было 1‑ое мая, <мы> все были на „grand<e>s eaux“, фонтанах в Версале всей семьей с Соней включительно. Были несметные толпы народа всех национальностей. Красиво, интересно. Французская толпа выгнала из дворцов своих королей и сама ворвалась в них, любуясь и наслаждаясь королевскими затеями.

Открылся второй большой Салон, des artistes français. Вы не можете себе представить, что это такое, Grand Palais, уставленный скульптурой и завешанный картинами. Площадь в несколько десятин. Кое‑что есть интересного и хорошего, но большинство дряни академической здешней окраски. Этот салон – самый большой. Из него отделился и вышел тот, о котором я, кажется, писал и в котором главой Rodin. В том обращает на себя внимание торс Родена. Посылаю его снимок. Он действительно великолепен и полон жизни, хотя в мертвой форме гипса.

Мы едем отсюда около 20 июня. Сегодня отвратительная погода: холод и дождь.

Пока прощайте. Целую всех вас.

Лев».

– Там же, № 14483. Л. 1‑3 об. Автограф.

Колечка Ге – Н.Н. Ге‑младший (см. о нем в примеч. 57 к Главе 13 Книги I), как и отец, был дружен со всеми членами семьи Толстого. Он перешел во французское подданство и 27 мая 1910 года приехал в Ясную Поляну из Швейцарии. – ПСС. Т. 58. С. 58; Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 230.

Л.Н. Толстой внимательно изучал сочинения французского религиозного философа, писателя, математика и физика Блеза Паскаля (Pascal; 1623‑1662). Летом 1910 года он читал старое французское издание «Мыслей» Б. Паскаля 1850 года. – ПСС. Т. 58. С. 86, 479‑480. См. также: Стрельцова Г.Я. Паскаль и европейская культура. М.: Республика, 1994. С. 356‑374. Какую биографию Паскаля из Парижа в Ясную Поляну отправил Л.Л. Толстой, установить точно не удалось. Однако вполне вероятно, что речь идет о книге Виктора Жиро (Giraud; 1868‑1953), экземпляр которой сохранился в Ясной Поляне. – См.: Giraud V. Blaise Pascal: Études d’histoire morale…: Ouvrage orné d’ne portrait de Jacqueline Pascal. Paris, 1910. См. также: Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне: Библиогр. описание: В 3‑х частях. Ч. III/1. Книги на иностранных языках. Тула: Ясная Поляна, 1999. С. 410.

...oсобенно стара... – возможно, это и есть последствие бурной семейной сцены, описанной Л.Л. Толстым. Сохранившаяся фотография Д.Ф. Толстой дает представление о том, как тяжело перенесла она наметившийся распад семьи.

…проект памятника генерала от инфантерии, участника русско-турецкой войны 1877‑1878 годов, Михаила Дмитриевича Скобелева (1843‑1882) работы Л.Л. Толстого не сохранился. Фотографии трех лучших проектов памятника см.: Новое время: Иллюстрир. приложение. СПб., 19 июня/2 июля 1910 года, № 12308. С. 7. Однако и через несколько месяцев в различных кругах русского общества выражалось недовольство результатами прошедшего конкурса. – См.: Художественно-педагогический журнал. СПб., 10 ноября 1910 года, № 21. С. 12.

…памятник Александру II (Александру Николаевичу Романову; 1818‑1881)… – конкурс на лучший проект памятника проводился весной 1910 года. Победители были названы, но радости их работы никому не принесли. В русском обществе сложилось глубокое убеждение, что из представленных 54‑х работ нет ни одной, достойной памяти царя‑освободителя: «…нигде не видно творчества, красоты, оригинальности…». – См.: Кравченко Н. Неудачные проекты //Новое время. СПб., 2/15 апреля 1910 года, № 12233. С. 4. См. также фотографию проекта памятника Александру II скульптора Паоло Трубецкого. – Там же, 4/17 апреля 1910 года, № 12235. C. 6. Три других проекта памятника Александру II см.: Там же, 10/23 апреля 1910 года, № 12241. С. 5.

В середине лета 1910 года недовольство результатами конкурса привело к неожиданному решению: «Конкурс на памятник императору  А л е к с а н д р у  II, результаты которого возмутили всех, интересующихся искусством, будет повторен. Жюри остается прежним. …

Кн[язь] Паоло Трубецкой, автор лучшего и забракованного на первом конкурсе проекта, во втором конкурсе принимать участия не будет». – См.: Искусство и жизнь //Художественно-педагогический журнал. СПб., 2 июля 1910 года, № 11. С. 12.

…Маша, жена Сережи… – Мария Николаевна Толстая (урожд. Зубова; 1867‑1939), вторая жена С.Л. Толстого. Л.Л. Толстой цитирует письмо М.Н. Толстой от 8 апреля (ст. стиля) 1910 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 671. Л. 1‑2. Автограф.

...grand<e>s eaux... – дословно: большие воды; большие фонтаны (фр.); так назывался одновременный пуск всех фонтанов в парке Версальского замка. В первое воскресение каждого месяца они были открыты для посетителей Версаля. – См.: Париж… С. 189.

…второй большой Салон, <Société> des Artistes français... – подробный рассказ об академической выставке см.: Яковлев И. Старый салон (Société des Artistes français) //Новое время. СПб., 2/15 мая 1910 года, № 12261. С. 4; 3/16 мая 1910 года, № 12262. С. 3.

…торс Родена… – точнее, два женских торса (без головы и ног) и два бронзовых бюста О. Родена стали главным событием другой выставки, открывшейся ранее в Салоне Французского Национального общества изящных искусств на Марсовом поле. «Эти вещи, и особенно женские торсы, не тела, а только обломки тел, где бы вы их ни увидели, зацепят ваш глаз, прикуют ваше внимание». – См.: Яковлев И. Салон Марсова поля //Там же. СПб., 6/19 апреля 1910 года, № 12237. С. 4.

Потом были еще две коротеньких записки, чтение которых позволяет предположить, что с Л.Л. Толстым что‑то происходит. Так, 16 мая (нового стиля) 1910 года он сообщил С.А. Толстой: «<…> Пишу спешно. Всякие дела и чувствую себя нервно. Пора в деревню. Погода чудная. Сегодня второй день здесь Троицы и празднично. Едем через месяц. Дети простужены и Д<ора> тоже. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14502. Л. 1 об. Автограф.

А через несколько дней обычно такой легкий в общении с матерью Л.Л. Толстой скрылся за перечнем повседневных семейных забот:

«20 мая <нового стиля 19>10 <года>

Париж

Милая мамá, пишу в грустном, угнетенном всячески настроении. У Пети воспаление в легких, 40,7 , и доктор каждый день. Заботы материальные, работы мои стали, жаль Дору, трудно в весенней суете Парижа.

Надеюсь, что напишу утешительнее через несколько дней, если Богу – судьбе будет угодно меня пощадить.

Целую Вас.

Лев.

Болезнь идет нормально. – Там же, № 14484. Л. 1. Автограф.

В большом письме в конце мая 1910 года Л.Л. Толстой чуть приоткрыл суть происходящего в Париже: «<…> Петя у нас поправился или, скорее, поправляется. Бледен, худ, хотя гуляет уже. Все‑таки хорошо перенес такую болезнь.

Мы хотим ехать 7‑го июня. <…>

Я взял себе маленький atelier и с осени буду в нем работать после завтраков, а утром опять в академиях.

Рад буду попасть в Швецию и мечтаю этим летом поехать недели на 3 в горы севера Швеции или Норвегии.

Пока целую всех вас. Не знаю, приеду ли в августе-сентябре к вам. Очень бы хотелось.

Ваш Лев.

Вообще соскучился здесь по России больше, чем скучаю о ней в Швеции. Второй год буду жить здесь без удовольствия, только для дела, а оно все еще меня держит в своем увлечении и подвигается. Приехал бы к вам, попробовал бы вылепить обоих родителей. Для голов у меня уже много знания. Сделал Нину. Кажется, недурно, хотя, когда здесь перед глазами лучшие образцы, все собой недоволен. <…>» – Там же, № 14485. Л. 1‑2. Автограф.

Наконец, последняя открытка из французской столицы:

«Едем сегодня <в> Швецию. Пишите туда. Все здоровы. Целуем.

Лев.

6 июня <нового стиля 19>10 <года>

Париж». – Там же, № 14488. Л. 1 об. Автограф.

...atelier... – мастерская, ателье (фр.).

… Сделал Нину… – через год Л.Л. Толстой выставил скульптурный портрет трехлетней дочери (см. об этом ниже).

Однако как только Л.Л. Толстой попал в шведское поместье Вестерлундов и реально приблизился к границам России, желание увидеть родных взяло верх. 29 июня (ст. стиля) 1910 года он уже из Петербурга телеграммой запросил о состоянии здоровья С.А. Толстой. – Там же, № 14492. Л. 1.

Через несколько дней он был уже в Ясной Поляне (см. об этом ниже).

 

165. Сохранившиеся документы позволяют обнаружить крайне редкий в мемуарах Л.Л. Толстого сбой памяти: его первая поездка в Америку произошла уже после кончины отца, а не за год до нее. – См.: Tolstoy’s son coming here: First visit to America will be for study and recreation //The New York Times. March 5, 1911. P. 1. См. также: Абросимова В. Сын великого Толстого, война и Америка… //Toronto Slavic Quarterly… Spring 2008, No. 24 (http://www.utoronto.ca/tsq/24/ambrosimova24.shtml).

Первое упоминание о возможной поездке в Америку встречается в письме Л.Л. Толстого из Парижа от 23 декабря (нового стиля) 1910 года: «<…> Я работаю, хочу кончить начатое, рисую, читаю, слоняюсь немного по Парижу, когда на сердце скверно. Возможно, что в январе уеду вдруг на 3 месяца в Америку. Возможно, что там буду читать лекции. Возможно, что никуда не уеду отсюда до весны. Потребность думать и глубоко, до дна. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14507. Л. 1‑1 об. Автограф. Повторил он столь же обтекаемо и в новогоднем письме из Парижа от 2 января (нового стиля) 1911 года: «<…> Много работаю и не вижу, как летит время. Может быть, уеду в Америку. <…>» – Там же, № 14477. Л. 1. Автограф.

То, что в январе 1911 года Л.Л. Толстой был в Париже, подтверждается его деловой перепиской с Роденом. Опубликованный ответ Родена условно датируется 29 января 1911 года. – См.: Correspondance de Rodin: En 4 volumes. Paris, 1987. Vol. III: 1908‑1912 /Texts classes et annotés par A. Beausire et F. Cadouot. P. 128; Роден О. Завещание… С. 494, 593.

В конце января 1911 года Л.Л. Толстой уточнил дату отъезда и цель поездки: «<…> Я сделал недурной бюст отца из бронзы. Дети учатся. <…>еду в апреле<…> Я еду к друзьям на даровые харчи. Еду с возможностью заработка. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14510. Л. 1 об.

Позднее, 15 февраля/1 марта 1911 года Л.Л. Толстой назвал точную дату отъезда: «<…> Уезжаю в Америку 19‑го. Не знаю, сколько пробуду. <…> В Америке меня многое интересует и я пользуюсь случаем, чтобы ее видеть. <…>» – Там же, № 14512. Л. 1. Автограф.

Писем из Америки сохранилось немного. Первое из них (заказное) больше говорит о душевном состоянии Л.Л. Толстого, чем о причинах поездки. Оно написано на листах с типографским клише отеля Лафайет и вложено в конверт с аналогичным клише. В новой Америке хранили память о генерале американской армии, знаменитом французском политическом деятеле маркизе Мари Жозеф де Лафайете (La Fayette; 1757‑1834), сражавшемся на стороне Северо-Американских Соединенных Штатов во время Войны за независимость 1775‑1783 годов.

«5 апреля <нового стиля>1911<года

Нью‑Йорк>

Дорогая, милая мамá, я получил Ваше письмо и мне грустно за Вас, что столько неприятностей следует одна за другой со смерти отца. Что делать? Надо переносить и стараться выбраться на более спокойную и радостную дорогу. Вам будет легче, когда это издание разойдется и Вы отстранитесь совсем от дел. Как с тремя томами? Надо узнать, за какие именно места тома арестованы, потом вырвать эти страницы и скорее постараться отделаться от всего.

Вы спрашиваете, зачем я уехал в Америку. На это прямо трудно ответить. Случилось так, что я не мог не уехать, не для себя, а главное, для других. Вы слышали, верно, о болезни милой моей Доры после моего отъезда. Слава Богу, ей теперь гораздо лучше и она уже выходит. Таня застала ее <лежащей> одной в квартире и написала мне. Страшного в этом, в сущности, не было ничего, хотя мне стало совестно, что я так оставил ее. Но я такой скверный, что мне надо было оставить ее, освободить от моей дрянной личности, хотя на время. Что будет дальше – ничего не знаю.

Здесь очень интересно и меня носят на руках. Приглашения всюду и ежедневно, в клубы, об<ще>ства, частные дома. Говорю речи по‑английски, сижу на почетных местах. Говорю искренно о необходимости союза между двумя великими странами – Россией и Америкой, о том, что время пришло, чтобы все великие нации соединились вместе для того, чтобы первые шаги к разоружению могли быть сделаны. Об отце говорю мало. Живу в дешевом французском отеле. Готовлю публичную лекцию, ищу скульптурной работы и думаю, что на днях получу два заказа на бюсты.

Подарил в здешний музей бюст отца из бронзы. Приняли с благодарностью. Другую голову отца продал в бронзовый магазин, лучший в Америке. Надеюсь окупить расходы по путешествию и, м<ожет> б<ыть>, заработать для семьи. Живу скромно. Отца все искренно любят и понимают. Он здесь ближе к людям и жизни, чем где-либо. Удивительные люди, американцы, но что из них выйдет, еще трудно предсказать.

Они увеличивают вооружения, они делаются в известных слоях общества воинственными, они принуждены централизовать власть и управление, которые более, чем где‑либо были до сих пор децентрализированы.

Женщины здесь меня приводят в восторг своей работой и серьезностью. Зато они далеко не так привлекательны, как французские. Строгость нравов очень большая и свои зато специфические игроки.

Я писал кое‑что в „Новое Время“ из моих впечатлений здесь. Миша Кузминский оставил всюду очень грустные следы. Во‑первых, долг гостинице в 100 рублей. Я плачу 2 доллара в день в скромной гостинице, он платил 4 в самой роскошной. Он ездил на автомобилях, я <езжу> на трамвае и т.д. Кроме того, у него была какая‑то женская грязная история и он был груб с людьми.

Miss Hapgood дала мне серебряную ложку в подарок Вам и другую Тане. Все Вас очень ценят здесь по достоинству.

Я пробуду, вероятно, весь апрель, м<ожет> б<ыть>, захвачу часть мая. Что поделаешь? Надо жить, как Бог велит, мой Бог – судьба, провидение, потому, что мы лично ничего не можем. Можем одно – только спрашиваться у нашего разума и отдаваться чувству, когда оно сильнее всего.

Слышал, что духоборы очень процветают и размножаются. У Веригина несколько миллионов в банке. Молодежь духоборческая об<ъ>англичанилась. Школа всех равняет в Канаде, как и здесь. Но живучесть славянской расы так велика, что я надеюсь, <что> в будущем духоборы будут преобладать количественно на севере этого континента и, м<ожет> б<ыть>, в свое время начнут, как делает это теперь центральная Россия на старом континенте, посылать с севера вниз, на юг, своих потомков. Раз я говорил с папá об этой возможности, и он ответил: „Кто знает? Может быть…“

Сейчас здесь хоронят 150 жертв пожара, который был здесь рядом с отелем. Девушки-работницы бросались с 9<‑го> этажа на улицу и разбивались насмерть. Это было на днях. Сейчас сотни тысяч работниц и работников с открытыми зонтиками под дождем идут процессией в несколько миль мимо нашей гостиницы к пожарищу рядом на площади, откуда кортеж пойдет на кладбище. Полный порядок, тишина, черные флаги, достоинство. Полиция превосходная. Демонстрация пройдет, вероятно, без всяких бесчинств. Я не выхожу, потому что не люблю толпы и есть свободное время сегодня.

Что Илья? Надеюсь, что он не поедет сюда еще тратить без толку деньги. Я никогда не сочувствовал фантазии продать Ясную <Поляну> американцам, да и никто здесь и не думает об этом. Слава Богу, никто ко мне не обращался за этим, и все почувствовали сразу, что я тут не при чем. Кстати, что об этом в России? Ответьте при случае на это письмо. M<oжет> б<ыть>, дойдет, пока я здесь.

Целую крепко. Не осуждайте меня за то, что так жестоко, как будто, покинул семью. Было бы хуже оставаться. Трудно жить на свете, когда в жилах кровь, а не чертковская сыворотка. Чтоб ему за его глупость, ни <за> что другое, было воздаяние. Я рад, что освобожден от издания, но не могу ему простить за страдания отца и за Ваши.

Ваш Лев».

– Там же, № 14513. Л. 1‑6. Автограф. Курсив мой. – В.А.

…Ваше письмо… – речь идет о письме, написанном в первой половине февраля 1911 года, когда С.А. Толстая находилась в состоянии тяжелой депрессии.

«11 февраля <ст. стиля> 1911 г<ода.

Ясная Поляна>

Милый Лева, посылаю какой‑то присланный тебе адрес. Неужели ты действительно едешь в Америку? У нас все не ладно. Я твердо решила рукописей не отдавать добровольно, тем более что г. Чертков заявил хранителю рукописей Румянц<евского> Музея, что ему Лев Ник<олаевич> поручил вычеркивать из дневников по его усмотрению.

Саша, озлившись за мое упорство, грозит разоблачить все письма и дневники папá, чтоб доказать его волю относительно рукописей, и она уже прислала мне письмо твоего отца, написанное ей из Оптиной Пустыни, – письмо, полное злобы на меня и прямо указывающее на то, что Лев Ник<олаевич> бежал от меня или, вернее, от того, что предложил мне разлуку с Чертковым, а потом страшно страдал от этой разлуки с<о> своим любимцем и озлился на меня. Да и лично я все время последнее чувствовала его недоброе отношение ко мне и потому все больше и больше нервничала и страдала…

Сейчас приехали Андрюша и Илья, собираются в Петербург, а я еду в Москву в понедельник, так как издание к тому дню будет окончено, и надо секретно и как можно скорее его все распродать и разослать. Кроме того, надо уяснить продажу дома и дело рукописей и всего отданного мной на хранение в Историч<еский> Музей, незаконно задерживающий мое имущество.

Очень рада была услыхать о вашем благополучном пребывании в Париже, но мало мне Илья рассказал о детях. Мне живется тяжело, и терзают душу все дела. Целую вас всех.

Любящая тебя мать С. Толстая». – ИРЛИ, ф. 303, № 691. Л. 4‑4 об. Автограф. Курсив С.А. Толстой. Конверт не сохранился. Судя по содержанию, письмо было отправлено в Париж, а оттуда прислано Л.Л. Толстому в Нью‑Йорк.

…столько неприятностей… – речь идет о настоящей борьбе за наследие Л.Н. Толстого, развернувшейся между С.А. Толстой, с одной стороны, и А.Л. Толстой и В.Г. Чертковым, которые по последнему завещанию Толстого являлись его душеприказчиками. – См. об этом: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 334‑337, 551‑554; Толстая А. Отец… Т. 2. С. 478.

… Как с тремя томами?.. – в феврале 1911 года были арестованы три части (XVI, XIX и XX) «Сочинений» Л.Н. Толстого. С.А. Толстой пришлось ввести в состав названных частей письма Л.Н. Толстого вместо его статей, изъятых по цензурным соображением. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 339, 554.

…о болезни милой моей Доры… – тяжелое кровотечение, о котором ранее писал Л.Л. Толстой.

…Таня… – T.Л. Сухотина-Толстая в это время с семьей возвращалась из Рима в Россию и заехала в Париж повидаться с семьей Л.Л. Толстого. То, что она увидела в парижской квартире младшего брата Льва, глубоко поразило ее. В изложении С.А. Толстой, которая 18 апреля (ст. стиля) 1911 года отправила сыну очередное письмо, все выглядело так: «<…> Таня, приезжавшая побыть со мной четыре дня, мне рассказывала о бедной Дорочке, как она её застала больную, одну, запертую в квартире, беспомощную и жалкую. Слава Богу, что все обошлось благополучно и что она поправилась. Таня очень хвалила Палю, какой он уже большой, распорядительный и разумный, точно взрослый. Как мне захотелось повидать всех вас! <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 691. Л. 5. Автограф.

Пале было в это время десять с половиной лет (см. о нем примеч. 163 к Главе 19 Книги I).

…с благодарностью… – в письме от 21 марта 1911 года дирекция музея выразила благодарность Л.Л. Толстому за его ценный дар. – ИРЛИ, ф. 303, № 819. Л. 30. Машинопись на англ. языке.

… Я писал кое‑что в «Новое Время» из моих впечатлений здесь... – См. цикл очерков Л.Л. Толстого под общим названием «В Америке»: Новое время. СПб., 18/31 марта 1911 года, № 12577. С. 5; 30 марта/12 апреля 1911 года, № 12589. С. 4; 4/17 апреля 1911 года, № 12594. С. 2; 10/23 апреля 1911 года, № 12600. С. 6; 14/27 апреля 1911 года, № 12602. С. 3‑4; 18 апреля/1 мая 1911 года, № 12606. С. 2‑3; 2/15 мая 1911 года, № 12620. С. 2; 12/25 мая 1911 года, № 12630. С. 4‑5; 19 июня/2 июля 1911 года, № 12667. С. 3; 24 июня/7 июля 1911 года, № 12672. С. 3.

Племянник С.А. Толстой, юрист по образованию, Михаил Александрович Кузминский (род. в 1875 году) прибыл в Америку 1 января 1911 года и на самом деле вел переговоры о продаже Ясной Поляны и превращении ее в международную собственность и памятник культуры всего человечества. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 552. Более подробно о пребывании «племянника-балалаечника» М.А. Кузминского в Америке и его концерте в Нью‑Йорке на самобытном музыкальном инструменте с целью собрать деньги на жизнь себе и на выкуп могилы великого писателя в Ясной Поляне см.: Торговцы великим именем //Биржевые ведомости: Утренний выпуск. СПб., 9/22 октября 1911 года, № 12573. С. 2.

Американская писательница и переводчица Изабелла Флоренс Хэпгуд (Hapgood; 1850‑1928) переписывалась с Л.Н. Толстым, бывала в Ясной Поляне и по‑доброму относилась ко всем членам семьи Толстого. – ПСС. Т. 50. С. 101‑102, 105. См. также: Неизвестный Толстой в архивах России и США… С. 247‑249; Л.Н. Толстой и США: Переписка /[Составление, подготовка текстов, коммент. Н. Великановой, Р. Виттакера. Текст англ., рус.] М.: ИМЛИ РАН, 2004. С. 58‑263.

Сохранились два письма г‑жи Хэпгуд, из которых следует, что 22 марта 1911 года в Нью‑Йорке она передала Л.Л. Толстому две серебряные ложки в подарок С.А. Толстой и Т.Л. Сухотиной-Толстой. – ИРЛИ, ф. 303, № 245. Л. 1‑3 об. Автограф на англ. языке.

Петр Васильевич Веригин (1862‑1924) – руководитель секты духоборов с 1886 года. О том, что уехавшие из России в Канаду духоборы уже через несколько лет не только встали на ноги, но и отказались от материальной помощи, Л.Н. Толстому было известно еще в декабре 1903 года. – ПСС. Т. 74. С. 258. См. также: Л.Н. Толстой и П.В. Веригин: Переписка /Издание подгот. Л.Д. Громова-Опульская; Отв. ред. А.А. Донсков. СПб., 1995.

…150 жертв пожара… – русские газеты сразу же перепечатали информацию о страшном пожаре «в верхних этажах 11‑этажного дома в Нью-Йорке, где погибло 150 девушек‑мастериц. …» – См.: Ужасная катастрофа в Нью‑Йорке //Новое время. СПб., 19 марта/1 апреля 1911 года, № 12578. С. 4.

Свой очередной очерк Л.Л. Толстой посвятил этому событию:

«Вчера здесь хоронили несчастных жертв страшного пожара, случившегося рядом с моим отелем „Lafayette“.

Работницы бросались из горевшего громадного дома, с девятого этажа на улицу и разбивались насмерть.

Нью‑Йорк никогда не забудет этого кошмара. Вчера несколько сот тысяч человек, рабочих и работниц, почти всех организаций и видов труда, демонстративно, бесконечной процессией с венками, флагами и цветами шли за гробами своих товарищей и товарок.

Закон должен защитить рабочий класс от таких страшных случайностей и катастроф.

Надо было видеть всю эту толпу людей, спокойно стоявших под дождем, под открытыми зонтиками, образовавшими целую черную крышу над головами, надо было видеть этот порядок, эту внутреннюю дисциплину каждого, чтобы понять американца, его развитость и характер. Здесь действительно возможна демократия.

Ни тени возможности каких‑нибудь бесчинств или беспорядков. Ни одного громкого голоса, режущего ухо диссонансом, ничего лишнего, неразумного, нервного.

И процессия прошла так через весь огромный город, действительно внушая стране весь ужас происшедшего и всю несправедливость условий, вызвавших несчастие. …» – Там же, 10/23 апреля 1911 года, № 12600. С. 6.

…Илья… – И.Л. Толстой собирался в Америку в январе 1911 года. 4 января 1911 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: «… Вечером нахлынули сыновья Илья, Андрей и Миша, выпросили 1500 р[ублей] и собирают Илью в Америку продавать Ясную Поляну, что мне и грустно, и противно, и не сочувственно. Я желала бы видеть Ясную Поляну в русских руках и всенародных». – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 333. Поездка И.Л. Толстого в Америку в начале 1911 года не состоялась.

…чертковская сыворотка… – в Дневнике Л.Н. Толстого и его переписке с В.Г. Чертковым в конце 80‑х годов, в период создания повести «Крейцерова соната», всерьез обсуждался вопрос о целомудренных отношениях супругов в браке. – ПСС. Т. 50. С. 64, 83, 113; Т. 86. С. 134‑135, 142‑143; Муратов М.В. Л.Н. Толстой и В.Г. Чертков по их переписке. М., 1934. С. 159 и др.

 

166. Трентон (англ.) – университетский город, административный центр штата Нью‑Джерси, порт на реке Делавер.

 

167. Колледж Уэллсли или Велслей (англ.). См. ниже примеч. 203.

 

168. 24 апреля/7 мая 1915 года большой океанский пароход компании “Cunard Line” “Lusitania” был потоплен немецкой миной. За пятнадцать минут из 1978 пассажиров большинство утонуло, спаслось 658 человек. – См.: Lusitania sunk by a submarine: Probably 1.000 dead //New York Times. May 8, 1915. P. 1‑4; Great moments of the century: As reported by the New York Times. N.Y., 1977. P. 32‑35; Гибель “Лузитании” //Новое время. Пг., 26 апреля/9 мая 1915 года, № 14053. С. 4‑5; Лузитания //Там же, 30 апреля/13 мая 1915 года, № 14057. С. 6.

Однако Л.Л. Толстой ошибся: в 1911 году он плыл на другом пароходе, “Mauretaine”. – См. сообщение о приплытии Л.Л. Толстого на „Мавритании“ 10 марта 1911 года: Tolstoy’s son here to study America //The New York Times. March 11, 1911.

Вот его описание путешествия, сделанное тогда же для «Нового времени»: «… Из Петербурга кажется почти подвигом поехать в Америку. Из Франции это гораздо легче; а когда, переехав Англию, в Ливерпуле садишься на громадный плавучий дворец в семь этажей, с залами и гостиными, залитый электричеством, полный удобств и роскоши, с 3.000 пассажиров, с элеваторами на каждый этаж, с оркестром музыки во время завтраков и обедов, лакеями, поварами, цветами, фортепианами, библиотекой, доктором, разменными кассами, просторными каютами, великолепными палубами, со своей газетой, издающейся ежедневно по беспроволочному телеграфу, с ваннами, с телефонами и т.д. и т.д., то забываешь, что это плавучий мир на море, что он пойдет через пустынный океан три тысячи миль. Я переехал из Ливерпуля в Нью‑Йорк на лучшем, самом быстроходном пароходе всех существующих линий, „Мавритании“, сестре „Люзитании“, побившей недавно рекорд скорости между двумя континентами в четверо с половиной суток. Это Кюнарская линия. …» – См.: Новое время. СПб., 18/31 марта 1911 года, № 12577. С. 5. Курсив мой. – В.А.

…Кюнарская линия… – по имени сэра Сэмьюэля Кунарда (Кюнард; Сunard; 1787‑1865), положившего начало пароходному сообщению между Бостоном, Нью‑Йорком и Ливерпулем. – См.: The Encyclopædia Britannica... Vol. 3. P. 294; Энциклопедический словарь… Т. XVII. С. 21.

 

169. Статуя Свободы была спроектирована в 1874 году молодым эльзасским скульптором Фредериком-Огюстом Бартольди (Bartoldi; 1833‑1904). Каркас сконструирован знаменитым французским инженером Александром Гюставом Эйфелем (Eiffel; 1832‑1923). Весной 1885 года составные части памятника были привезены в Америку, и 28 октября 1886 года состоялось его торжественное открытие.

 

170. B очерке «В Америке» Л.Л. Толстой лишь упомянул о них: «…две симпатичные, хорошенькие американки Крэг». – Новое время. СПб., 18/31 марта 1911 года, № 12577. С. 5.

 

171. Эдмунд С. Хилл (Hill; 1855‑1936) – интеллектуал, получивший хорошее образование. В 1905 году он продал свое ресторанное дело и занялся путешествием по миру и общественной деятельностью у себя дома. Одним из самых успешных его проектов стала организация парков.

Из сохранившихся писем Э. Хилла следует, что их совместное путешествие о Л.Л. Толстым состоялось летом 1907 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 752. Л. 6‑7. Автограф на англ. языке.

В цитировавшемся ранее очерке «В Америке» Л.Л. Толстой писал: «… Еще до тяжелых событий в Ясной Поляне я получил от одного моего американского случайного знакомого m[iste]r[’a] Hill[’a] приглашение приехать пожить у него в Трентоне (Нью-Жерзе), подле Нью-Йорка, и отсюда познакомиться с Америкой и ее жизнью. Судьбе угодно было, чтобы я этим милым приглашением воспользовался, и я жалею только об одном, что не сделал этого раньше, не был и не видал всего того, что вижу. …» – Новое время. СПб., 18/31 марта 1911 года, № 12577. С. 5.

…в Трентоне (Нью‑Жерзе)… – речь идет об административном центре штата Нью‑Джерси (New Jersey).

 

172. В первом же письме из Трентона от 2 октября 1907 года Э. Хилл пригласил Л.Л. Толстого в Америку и повторял это на протяжении нескольких лет, в том числе в письме от 9 декабря 1910 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 752. Л. 1, 6‑7. Автограф на англ. языке.

1 января 1911 года, получив письмо Л.Л. Толстого, сообщившего о своем желании приехать в Америку, Э. Хилл с радостью принялся деятельно помогать сыну великого русского писателя и взял на себя обязанность устроить Л.Л. Толстому ряд встреч с самыми знаменитыми американцами, со многими из которых он был знаком лично. – Там же. Л. 8‑9 об.

11 января 1911 года Э. Хилл смог уже конкретно назвать своему корреспонденту примерную программу его предполагаемой поездки по Америке. – Там же. Л. 11‑12.

 

173. Э. Хилл действительно был знаком с Вудро Вильсоном (Wilson; 1856‑1924), ставшим президентом США в 1913 году и исполнявшим свои обязанности вплоть до 1921 года.

 

174. Уолл‑Стрит – улица в деловом центре Нью-Йорка, на которой расположены фондовая биржа, правления крупнейших банков и т.д.; в переносном смысле – финансовый центр Америки. – См.: Slocum R., Todd A. A key to New York. N.Y.; Lnd., 1939. P. 30‑31.

В цикле очерков «В Америке» Л.Л. Толстой не раз писал об Уолл Стрит. Завершая разговор с читателем-соотечественником, Л.Л. Толстой заметил: «… В квартале Wall Street самые высокие дома. Сейчас строится дом в 50 этажей и, сколько ни поднимай кверху голову, не увидишь верхнего звена этого нового чудовища. Странно видеть, что эти новые стальные постройки ведутся сверху вниз. Верхние этажи у них застроены, стены их заполнены. Внизу или в середине дома рамы еще пусты.

Денежный квартал Нью-Йорка не симпатичен ни внешним видом, ни характером жизни. …» – См.: Новое время. СПб., 24 июня/7 июля 1911 года, № 12672. С. 3. Отрывок из этого очерка Л.Л. Толстого с язвительным комментарием был сразу же перепечатан в другом издании. – См.: Заботы яснополянского графа //Утро России. М., 26 июня 1911 года, № 146. С. 2.

 

175. Джон Пирпонт Морган (Morgan; 1837‑1913) – создатель банкирского дома «Дж.П. Морган и К », в котором участвовали члены семьи Моргана и два десятка финансовых магнатов, близких к ней.

 

176. Генри Клуз (Сlews; 1840‑1923) – американский банкир; мемуарист; один из авторов «японского чуда». – См.: The Encyclopеdia Americana: In 30 volumes. N.Y.; Chicago, 1943. Vol. 7. P. 100.

 

177. В цикле очерков «В Америке» Л.Л. Толстой писал о фондовой бирже, с 1903 года размещавшейся в 17‑этажном здании на Уолл‑Стрит. – См.: Новое время. СПб., 24 июня/7 июля 1911 года, № 12672. С. 3.

 

178. Штаб-квартира газеты «Нью‑Йорк Таймс», основанной в 1851 году, расположена с 1904 года в 25‑тиэтажном здании на пересечении Бродвея (см. о нем ниже примеч. 183) и 7‑й авеню. – См.: Иконников А. Нью‑Йорк. Л., 1980. С. 66; New York illustrated. N.Y., 1928. P. 15.

 

179. Л.Л. Толстой ошибся: 240‑метровый 60‑тиэтажный небоскреб Woolworth-building строился в 1909‑1913 годах по заказу Фрэнка Уинфильда Вулворда (Woolworth; 1852‑1919), совладельца магазинов-центовок или магазинов «одной цены». – См.: New York: A guide to the Empire state. N.Y., 1940. P. 256; Americana = Американа: Англо-русский лингвострановедческий словарь /Под общей редакцией Г.В. Чернова. М., 1996. С. 322, 1102; McNally R. Guide to New York сity and environs. N.Y., 1928. P. 147; Томахин Г.Д. США: Лингвострановедческий словарь. М.: Рус. язык, 1999. С. 562 (см. ниже примеч. 189).

Построенное в готическом стиле здание позднее было названо «Собором Коммерции». – См.: Хеммел Ф. Нью‑Йорк’94: Исчерпывающий путеводитель. М.: Зодиак, 1994. С. 10. Во время своей первой поездки в Америку Л.Л. Толстой, вероятно, мог его видеть только в строительных лесах.

 

180. «Флэтайрон билдинг» (Flatiron building) – один из первых небоскребов; 21‑этажное здание необычной треугольной формы, внешне напоминающее утюг, было возведено в 1902 году на пересечении Бродвея и Пятой авеню (см. о ней ниже примеч. 184). – См.: Хеммел Ф. Нью‑Йорк’94... P. 14; McNally R. Guide to New York сity and environs... P. 141; Slocum R., Todd A. A key to New York... P. 172.

 

181. Крупнейший художественный музей США, Метрополитен-музей (Metropolitain museum of art) был открыт в Нью‑Йорке в 1870 году на Пятой авеню; в 1902 году к нему был пристроен фасад с четырьмя колоннами; позднее при Музее была открыта библиотека. – См.: New York: A chronological & documentary history 1524‑1970 /Compiled and edited by Howard B. Furer. N.Y., 1974. P. 32‑34; Morris L. Incredible New York: High life and low life of the last hundred years. N.Y., 1951. P. 157‑162.

 

182. Центральное здание Нью‑Йоркской публичной библиотеки было открыто в марте 1911 года и вместило 1.200.000 томов. Позднее еще 1.300.000 книг разместились в нескольких филиалах. – См. подробнее: Хавкина Л.Б. Нью‑Йоркская публичная библиотека. 2‑е изд., доп. М., 1920. С. 11‑14.

 

183. Первые кварталы Бродвея – одной из главных улиц Нью‑Йорка, на которой расположено множество деловых контор, шикарных магазинов, а также отели и театры, – были заложены еще в 1835 году. В конце 1880 года Бродвей был освещен электрическими лампами и приобрел свой современный сверкающий вид. – См.: New York... P. 25‑26, 35.

 

184. Пятая авеню – самая фешенебельная улица Нью-Йорка, на которой расположены антикварные и ювелирные магазины.

 

185. Бронкс (Bronks) – северный район Нью‑Йорка, где в начале ХХ века проживало множество еврейских семей.

 

186. Гарлем (Harlem) обычно называют негритянским гетто Нью‑Йорка.

 

187. Чайна таун (Chinatown) – район, где проживают китайцы в Нью‑Йорке, славится множеством ресторанов с китайской кухней.

 

188. Джордж Чайльдс (Childs; 1820‑1896) в начале 50‑х годов на свой страх и риск занялся устричным промыслом в штате Массачусетс, который принес ему состояние и успех. Один из его сыновей, Сэмюэл Хупер Чайльдс (1851‑1919), вместе с второй женой, Кэрри Каролиной (урожд. Lovell; 1871‑1932), и другими членами большой семьи продолжили его дело, а потом открыли сеть ресторанов, в том числе и в Нью‑Йорке.

Ресторанная корпорация Чайльдсов возникла в Нижнем Манхэттене, где к 1900 году они первыми в стране ввели систему самообслуживания в кафетерии и предложили посетителям постоянный набор вкусной и недорогой пищи от 10 до 20 центов. За короткое время рестораны Чайльдса на Бродвее стали своеобразным центром притяжения, куда деловые люди отправлялись на встречи, где подростки могли скрыться от родительских глаз, а дети учились правильно и красиво есть, получая удовольствие как от процесса еды, так и от представления фокусников, специально для них устроенных. – См.: Morris L. Increadible New York... P. 260; Slocum R., Todd A. A key to New York... P. 252.

Позднее, в 1923 году The Childs restaurant corporation построила красивое здание в районе 21‑ой улицы и Кони Айленда в Бруклине, которое многие годы оставалось архитектурной достопримечательностью Нью-Йорка.

Последнее обстоятельство позволяет предположить, что в памяти Л.Л. Толстого слились впечатления от посещений Нью‑Йорка в 1911, 1917, 1925 и других годах.

 

189. Т.е., за любой товар, продающийся в этом магазине, надо заплатить указанную цену: 5 или 10 центов (cм. выше примеч. 179).

 

190. Вокзал “Пенсильвания” – самый оживленный из всех железнодорожных нью‑йоркских вокзалов – был построен в 1911 году и сразу же стал достопримечательностью центральной части Манхэттена. Он просуществовал до 1963 года. – См.: Americana = Американа... С. 726; McNally R. Guide to New York city and environs... P. 144‑146; Facts about New York. N.Y., 1928. P. 38.

 

191. Центральный парк в Нью‑Йорке был создан в середине XIX века. Одной из его особенностей являются памятники поэту-романтику Уильяму Брайанту (Bryant; 1794‑1878), писателю Вашингтону Ирвингу (Irving; 1783‑1859), датскому сказочнику Хансу Кристиану Андерсену (Andersen; 1805‑1875), а также героине повести «Алиса в стране чудес» английского сказочника Льюиса Кэрролла (Carroll; 1832‑1898) и др. – См.: Facts about New York... P. 23.

 

192. Нью‑Йорк расположен в устье реки Гудзон, названной в честь английского мореплавателя XVI века, открывшего эту реку, Генри Гудзона (Hudson).

 

193. В очерке для русских читателей Л.Л. Толстой так описал посещение Бостона, одного из крупнейших промышленных и торгово-финансовых центров Америки, административного центра штата Массачусетс (Massachusetts), порта на побережье Атлантического океана:

«… В Бостоне мне показали маленькую унитарианскую церковь, в которой проповедовал знаменитый Эмерсон, мой любимый американский мыслитель. Когда‑то он был либеральнее своей унитарианской церкви, теперь унитарианцы выросли до своего учителя. Повели меня в громадную церковь (Christian Science), которая поразила меня своим великолепием. У нас знают об этом интереснейшем новом религиозном течении очень мало. Немногие читали знаменитую здесь, в Англии, Южной Америке, Австралии книгу Mary Eddy – Science and Health. Идея книги – бессмертие – закон жизни, физическая жизнь – только временное проявление вечной сущности. Физическое здоровье необходимо для счастья. Оно достигается разумной жизнью, радостностью и перенесением телесных страданий. Поэтому все приверженцы этой замечательной религии нового времени отличаются всегда ровным, веселым нравом. Приводят примеры, как мужественно переносят всякие неудачи и невзгоды эти христиане. В железнодорожной катастрофе одному из приверженцев этой веры измяло ногу, которую пришлось отнимать. Он перенес операцию без хлороформа, отказался даже от услуг сиделки. Замечательно, что здесь насчитывается больше миллиона приверженцев этой церкви. Служба очень проста.

Читают и говорят непременно мужчина и женщина. Читают Евангелие и книгу Mary Eddy. Ее изречения рядом с изречениями Христа написаны на стенах. Новая церковь вмещает около 5.000 человек. В ней самый большой в Америке орган, занимающий громадную стену. Подле церкви громадное здание „Христианской науки“, одной из самых больших издательских фирм в мире. Здесь печатается несколько журналов, множество брошюр и ежедневная газета „Христианская наука“, одна из лучших в Бостоне. …

В Бостоне мы посетили еще другую новейшую церковь спиритуалистов, которой я заинтересовался, как диковинкой. Тут портреты духов по стенам, тут всякие спиритуалистические и каб[б]алистические книги в библиотеке, тут транс-спиритуалистические проповеди верующих, в которых вселяются то духи индейцев, то дух Жанны д’Арк, то других великих умерших, говорящие их устами.

Темная, таинственная часовня человек на пятьсот, еще более темный зал в нижнем этаже. Есть картины, сделанные спиритами во сне, в трансах. Глава этой церкви прислал мне книгу, выражающую основу их веры, которую я еще не успел просмотреть. К счастью, чистые спиритуалисты здесь, кажется, редки. Есть еще новость – это бабисты, которых, говорят, довольно много. …» – См.: Новое время. СПб., 18 апреля/1 мая 1911 года, № 12606. С. 2‑3.

Ральф Уолдо Эмерсон (см. о нем выше примеч. 138) родился в Бостоне в семье унитарианского священника. Эмерсоны принадлежали к коренным пуританским поселенцам Новой Англии и насчитывали в своем роду целую династию священников.

Высшее богословское образование Р.У. Эмерсон получил в Гарвардском университете, по окончании которого он стал священником унитарианской церкви в Бостоне. Однако вскоре Эмерсон поселился в маленьком городке Конкорд неподалеку от Бостона и посвятил себя поискам истины. Его лекции и публичные выступления вызвали огромный интерес, особенно у молодых слушателей.

Религиозно-этическая направленность сочинений Эмерсона нашла отклик и в душе Л.Н. Толстого, считавшего Эмерсона одним из самых глубоких мыслителей. – ПСС. Т. 49. С. 92, 234; Т. 88. С. 211; и др.

Л.Л. Толстой раньше не проявлял интереса к творчеству Эмерсона. После смерти отца ситуация существенно изменилась.

Христианская наука (Christian Science) – секта в Америке, основанная в конце 80‑х годов XIX века.

Мэри Морс Глоувер Эдди (Eddy; 1821‑1910) – религиозная писательница, автор многих книг, в том числе книги «Наука и здоровье», присланных в Ясную Поляну. – См.: Eddy M. Christian science: No and yes. Boston, 1889; Eddy M. Science and health: With the key to the Scriptures. Boston, 1887; и др. В библиотеке Л.Н. Толстого сохранились также более поздние издания этой книги 1896 и 1900 годов. – См.: Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне… Ч. III/1. С. 322‑324. См. также: Вудсворт Дж. Лев Николаевич Толстой и Мэри Бэкер Эдди: сопоставительный взгляд //Лев Толстой и мировая литература: Материалы междунар. науч. конф. Вып. 2. Тула, 2005. С. 121‑135.

…спиритуалистические (от латин. spiritus – дух, душа) [книги] – книги, в которых обосновывалось религиозное верование в существование Бога и бессмертие души.

…каб[б]алистические книги (от древнеевр. Каббала – предание) – книги, в которых дается религиозно-мистическое объяснение явлений действительности и утверждается вера в то, что с помощью специальных ритуалов, молитв и волевых актов человек может активно вмешиваться в божественно-космический процесс истории (например, приближать приход мессии путем придания магического смысла словам и числам, а также символического истолкования текстов Священного писания).

Жанна д’Арк (Jeanne d’Arc; около 1412‑1431) – крестьянская девушка, по воле голосов и по внутреннему порыву возглавившая общенародную борьбу французов с английскими завоевателями в период Столетней войны 1337‑1453 годов.

…бабисты… – последователи Али‑Мохаммеда (Баба). См. о нем выше в примеч. 137.

 

194. Возможно, это о ней сказано в очерке Л.Л. Толстого: «… Есть в Бостоне оригинальная женщина – миллионерша г‑жа Гарднер. Она перевезла из Венеции целый дворец и поставила его в центре Бостона. В этом дворце замечательнейшая картинная галерея. Г‑жа Гарднер, кроме того, занимается широкой благотворительностью. …» – См.: Новое время. СПб., 18 апреля/1 мая 1911 года, № 12606. С. 2‑3.

О г‑же Изабелле Стюарт Гарднер (Gardner; 1840‑1924) см.: Americana = Американа... С. 462.

 

195. Речь идет о Натане Хаскеле Доуле (Dole; 1852‑1935), корреспонденте и переводчике сочинений Л.Н. Толстого. – См.: Л.Н. Толстой в переводах на иностранные языки: Отдельные зарубежные издания: Библиография. М., 1961.

В архиве Л.Л. Толстого сохранились четыре письма Н. Доула от 29 марта – 14 апреля 1911 года с приглашением рассказать о России в университетских и писательских клубах Нью‑Йорка и Бостона. – ИРЛИ, ф. 302, № 287. Л. 1‑12. Автограф на англ. языке.

В очерке «В Америке», предназначенном для русских читателей, Л.Л. Толстой писал по поводу встреч с американскими слушателями:

«В Бостоне, в сопровождении моих друзей, я был принят в аэроклубах, где меня просили говорить. В одном клубе я увидел многих поклонников отца, а также в клубе XX столетия, где говорили не так давно Милюков и г‑жа Брешковская, о которой я раньше никогда не слышал и о которой все отзывались с похвалой. Но мне было жаль, что клуб, благодаря одностороннему освещению России и русской жизни этими русскими людьми, имел о ней не вполне ясное и верное понятие. У меня не было времени самому говорить подробно о России, но из вопросов и разговоров я увидел, что было бы очень полезно сделать это и, может быть, если у меня хватит сил и времени, я прочту несколько лекций о русской жизни в здешних больших городах. Американцы знают о России через людей, освещающих ее только с одной отрицательной стороны. … В Бостоне я посетил дочь поэта Лонгфел[л]о, домик и комната которого с любовью охраняются детьми и показываются раз в неделю публике.

Я был принят в два частных дома к обеду, где опять встретил ту же искреннюю любовь каждого к отцу и России. Один обед, вегетарианский, был в семье приверженцев „Христианской науки“, другой – в семье банкира, у которого каждое воскресенье собирается цвет бостонского общества. …» – См.: Новое время. СПб., 18 апреля/1 мая 1911 года, № 12606. С. 2‑3.

Почетный доктор ряда американских университетов, П.Н. Милюков (см. о нем выше примеч. 111) в 1903‑1904 годах преподавал в Америке и вернулся в Россию в 1905 году. В январе 1908 года он был вновь приглашен для чтения лекций в Америку и его выступления пользовались успехом. – См.: Энциклопедия российско-американских отношений XVIII‑XX века. М.: МО, 2001. С. 337‑338.

Екатерина Константиновна Брешко‑Брешковская (урожд. Вериго; 1844‑1934) – лидер партии эсеров; в 1907 году была арестована и сослана в Сибирь, где находилась вплоть до Февральской революции. Она дважды приезжала в Америку: в декабре 1904 года и в 1919 году. – См.: The Encyclopеdia Americana... Vol. 4. P. 469.

Ее первая поездка длилась несколько месяцев и была особенно удачной. О ее выступлениях в Бостоне и Чикаго писали местные газеты. Один из американских корреспондентов Л.Н. Толстого, писатель и критик Эрнест Кросби (1846‑1907) 20 января 1905 года писал ему из Нью‑Йорка: «… Бежавшая из Сибири г‑жа Брешковская увлеклась здесь работой в комитете помощи голодающим, организованном “Обществом друзей русской свободы”. …» – См.: Толстой и зарубежный мир: В 2‑х книгах. М.: Наука, 1965 (Литературное наследство. Т. 75). Кн. 1. С. 398‑400. См. также: Л.Н. Толстой и США: Переписка… С. 607‑610.

После отъезда из Америки в марте 1905 года Е.К. Брешковская на протяжении многих лет переписывалась со своими корреспондентами. Этому не помешала ни ссылка, ни революция. – См. ее письма 1905‑1917 годов в кн.: The little grandmother of the Russian revolution: Reminiscences and letters of Catherine Breshkovsky /Edited by A.S. Blackwell. Boston, 1919.

Генри Уордсворт Лонгфел[л]о (Longfellow; 1807‑1882) – американский поэт, чуткость которого сравнивали с эоловой арфой, а виртуозность подражания природе завораживала слушателей и читателей.

…дом‑музей Лонгфел[л]о (Longfellow House) с великолепным садом, разбитым в форме семиструнной лиры, находится в Кембридже, пригороде Бостона. – См.: Boston: Architecture. Boston, 1970. P. 107; Брукс Ван Вик. Писатель и американская жизнь: В 2‑х томах. М.: Прогресс, 1967. Т. I. С. 114, 228.

...посетил дочь поэта Лонгфел[л]о... – в Кембридже Л.Л. Толстой встретился с профессорами Гарвардского университета и с Алисой Мэри Лонгфелло (Longfellow; 1850‑1928). – См.: Leo Tolstoy at Harvard… //The New York Times. March 21, 1911. P. 2.

 

196. Уильям Тафт (Taft; 1857‑1930) – президент США в 1909‑1913 годах.

Корреспонденты российских газет с иронией описали пребывание Л.Л. Толстого в Америке, в том числе встречу с президентом Тафтом и выступление на митинге, устроенном «Нью‑Йоркской лигой интернационального мира в Metropolitan Temple» 16 апреля (нового стиля) 1911 года, в котором Л.Л. Толстой ссылался на беседу с Тафтом о новом политическом союзе России и США. – См.: Л.Л. Толстой и … международный мир (От нашего нью‑йоркского корреспондента) /М. В‑уръ//Приднепровский край. Екатеринославль, 23 апреля 1911 года; Л.Л. Толстой в Америке /Тоже Лео//Газета-копейка. СПб., 26 апреля 1911 года.

По возвращении в Россию летом 1911 года Л.Л. Толстой в беседах с журналистами особо подчеркивал тот факт, что именно он убедил американского президента расширять мирные инициативы: «Я могу гордиться тем, что устроил поездку в Россию американской эскадры. …президент Тафт первый настаивал на скорейшей отправке эскадры». – См.: Потемкин А. “Откровения” Толстого сына //Биржевые ведомости: Вечерний выпуск. СПб., 14 июня 1911 года; Л.Л. Толстой в новой роли //Газета-копейка. СПб., 15 июня 1911 года; Нашелся еще один “великий” человек //Земщина. СПб., 15 июня 1911 года; Хлестаковщина Л.Л. Толстого //Утро России. М., 15 июня 1911 года, № 136. С. 3; Авсеенко В. В наши дни //Петербургская газета. СПб., 16 июня 1911 года; Хлестаковщина /Musca//Раннее утро. М., 16 июня 1911 года. С. 3; Львенок в роли Хлестакова //Земщина. СПб., 19 июня 1911 года; Арабески: Дневник дачницы[: Фельетон] /Гарольд//Киевская мысль. 19 июня 1911 года, № 167. С. 4. – Отдел книжных фондов ГМТ. Коллекция В.Г. Черткова.

Однако о мирных инициативах президента Тафта, выступившего на Третьем национальном конгрессе мира в Балтиморе, русская печать сообщила еще весной. – См.: Конгресс мира //С.‑Петербургские ведомости. 22 апреля 1911 года, № 108. С. 5.

 

197. Алиса Лонгвёрс (Longworth; урожд. Рузвельт; 1884‑1980) действительно была помощницей и другом своего отца. – См.: Longworth A.R. Crowded hours: Reminiscences. N.Y.; Lnd., 1933; Brough J. Princess Alice: A biography of Alice Roosevelt Longworth. Boston; Toronto, 1975.

 

198. Теодор Рузвельт (Roosevelt; 1858‑1919) – президент США в 1901‑1909 годах.

 

199. Американский изобретатель Томас Алва Эдисон (Edison; 1847‑1931) действительно считал фонограф одним из самых важных своих творений и в 1908 году прислал его в Ясную Поляну. – См.: Переписка Толстого с Т. Эдисоном //Л.Н. Толстой[: В 2‑х книгах]. М.: Изд‑во АН СССР, 1939 (Литературное наследство. Т. 37‑38). [Кн.] II. С. 330‑338. См. также: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 188, 218; Л.Н. Толстой и США: Переписка… С. 914‑920.

Встреча Л.Л. Толстого с Т.А. Эдисоном состоялась 22 марта 1911 года. – См.: Tolstoy visits Edison: Son of the famous writer sees all of the inventor's treasures //The New York Times. March 24, 1911. P. 1.

Л.Л. Толстой посвятил этому событию специальный очерк. «Меня интересовал один из американских гениев – Эдисон, и на днях я увиделся с ним. Он живет недалеко от Нью‑Йорка и от городка Нью-Арка, в Оранже. Меня поразил вид местности, на которой расположены эдисоновские мастерские. И ожидал увидеть лаборатории вроде наших университетских, ожидал встретить уже дряхлого старика, работающего над какой-нибудь ретортой или электрическим аппаратом. И был удивлен, когда увидел совершенно другое. Только в молодой стране электричества и техники возможен такой размах труда и размеры его, какие я встретил у Эдисона.

На нескольких акрах земли громадные фабричные здания в 7‑8 этажей. Мастерские, склады, амбары, конторы и пять тысяч рабочих. Все это эдисоновская фабрика – фабрика граммофонов, электрических батарей, кинематографических лент, аккумуляторов, цементных изделий, химических препаратов и т.д.

У Эдисона запатентовано несколько сот изобретений, из которых многие изготовляются в его Оранже.

Эдисон начал свою карьеру с продажи газет, потом был телеграфистом на станциях. Теперь он не только всемирная знаменитость, но и миллионер, директор многих компаний его имени. Происхождением он канадец. Есть два тома его биографии со всеми указаниями его трудов. Теперь ему 64 года. Эдисон одновременно о Бел[л]ем изобрел телефон, за этим следует сложный двойной, четверной, восьмерной телеграф, т.е. телеграфирование по одному проводу двух, четырех, шести и восьми известий сразу, затем фонограф, говорящий телеграф, цветной и говорящий кинематограф, электрические батареи для автомобилей и множество других.

Эдисон встретил нас в своей библиотеке и был очень любезен со мной. Я напомнил ему о том, что он подарил отцу фонограф, который ему был полезен и за который он был благодарен. Эдисон сказал, что валики с голосом отца у него бесспорно сохраняются и что их можно получить у него, когда угодно, но что жаль только, что отец мой не мог говорить громче. Эдисон глуховат, так что надо ему говорить на ухо. Он сам не огорчается этим. Рад, что ничего лишнего не слышит. Это еще бодрый, свежий старик, совершенно седой, бритый, с быстрыми движениями и быстрым, проницательным взглядом голубых глаз. Высокий ростом, с приятным, добрым голосом.

Прежде всего он показал мне модель цементной постройки для рабочих. Идея его выливать из цемента в стальные формы готовые домики для рабочих. Он утверждает, что такие домики будут обходиться очень дешево и что прочность их вечная. Он уже сделал ряд опытов в этом деле. Цемент потом полируется и красится под какое угодно дерево, на нем делаются орнаменты и получаются таким способом удобные для жилья, красивые постройки, стены которых можно наполнять из чего угодно, если заливать их цементом. Толщина стен очень небольшая, в вершок. Эдисон, по‑видимому, очень заинтересован этой новой идеей, и, действительно, она заслуживает, мне кажется, большого внимания. Самая дорогая часть всякой постройки, материал, этим удешевляется в сотни раз, потому что земля, щебень, глина, руда, камень – все может служить им и все это можно найти.

Потом Эдисон повел меня в свою любимую лабораторию, куда никто не допускается. Здесь он показал мне еще одно новое исследование свое, которое также за последнее время его очень увлекает. Это опыты создать из никеля путем электрической очистка никелевую бумагу. Такая бумага, во‑первых, вечная, во‑вторых, настолько тонка, что полное собрание сочинений Толстого можно было бы напечатать в одной книжечке. Эдисон говорит, что сталь и металл должны в будущем заменить дерево и бумагу, как они уже заменяют здесь их во многом. Даже многие вагоны товарных поездов здесь делаются из стали и железа. Весь уголь перевозится в них. Кстати, товарные поезда здесь доходят до 100 вагонов длиной, и вагоны крупнее наших. С одним из помощников Эдисона я обошел его фабрики. Лифты поднимали и опускали нас на верхние и нижние этажи.

Рабочие [вы]глядят неважно. В некоторых отделениях, там, где проявляют кинематографические эдисоновские ленты, рабочие работают десять часов в день за полтора доллара в душной атмосфере и темноте, тускло освещенной лишь красными лампочками. Громадные черные цилиндры вертятся в ваннах, промывая ленты. Все, конечно, двигается электрической энергией. В корпусе, где фабрикуются граммофоны, условия работы также очень тяжелые, особенно в верхнем этаже, где изготовляются восковые валики.

Нелегка и участь барышень, обязанность которых целый день стоять у фонографа и слушать его, проверяя готовые в продажу экземпляры. Они до того привыкают к этой музыке, что не слышат ее, а только слышат дефекты машины. Не помню точно цифр, но, кажется, полтора миллиона граммофонных валиков фабрикуется в Оранже ежегодно. Как видите, Эдисон – настоящий американец, гений его развился и развивается в делах, в непрестанном упорном труде. Он работает с раннего утра и до поздней ночи, иногда просиживая за занятиями до утра. Он постоянно выдумывает все новое и новое и упорно достигает своих целей, не жалея никаких средств, когда ему нужно добиться чего‑нибудь. Рассказывают, что он теряет иногда десятки тысяч на своих опытах, но зато всегда добивается определенных конечных выводов. Теперь цветной и говорящий кинематограф его готов, и весной он пустит его в продажу. Он оказал мне, что иллюзия жизни получается удивительная. Видишь настоящих двигающихся людей, и все они говорят. Эдисон был очень внимателен ко мне, и я рад, что был у него.

Это кудесник нашего времени, это величайший гений». – См.: Новое время. СПб., 2/15 мая 1911 года, № 12620. С. 2.

Александр Грейам Белл (Bell; 1847‑1922) – английский изобретатель, предложивший в 1876 году одну из первых конструкций телефона.

 

200. В литературе об Эдисоне стараются не упоминать старшего сына изобретателя, Томаса Альву Эдисона‑младшего (1876‑1935), из‑за которого в начале века в американской печати возник скандал.

В 17 лет он бросил школу и некоторое время работал на предприятиях отца, пока в 1895 году одно из них не закрылось. Через несколько лет – по слабости характера и зависти к успеху отца – он вошел в контакт с сомнительными дельцами, использовавшими его громкое имя и предложившими ему возглавить химическую, электрическую и сталелитейную кампании.

Все начинания Эдисона‑младшего провалились, инвесторы понесли миллионные потери, а Эдисон в 1903 году был вынужден официально потребовать от сына сменить имя и отправиться жить на ферму. Только при этих условиях он согласился выплачить сыну небольшое еженедельное пособие, с непременной росписью за полученные деньги. – См.: Stross R. The wizard of Menlo Park: How Thomas Alva Edison invented the modern world: Uncorrected proof. N.Y., 2007. P. 211‑219; Rondeau R. Lost in history: Thomas A. Edison, junior (Интернет‑издание).

В русской литературе об Эдисоне встречается ошибочное утверждение: «Старший сын изобретателя унаследовал склонности и способности своего отца и является лучшим его помощником. И мысль о том, что дело его жизни, дело, которому Эдисон посвятил всего себя, не умрет вместе с ним, а перейдет в надежные руки, эта мысль наполняет сердце старика гордостью и радостью». – См.: Каринцев Н. История одной жизни (Томас Альва Эдисон). М., 1913. С. 124.

Однако в данном случае речь шла не о Томасе Альве‑младшем, а об одном из его младших братьев (Уильям Лесли, 1878‑1937; Чарльз, 1890‑1969; Теодор Миллер, 1898‑1992), получивших хорошее образование и продолживших дело отца. – См.: Simonds W.A. Edison: His life, his work, his genius. Lnd., 1935; Silverberg R. Light for the world: Edison and the power industry. Princeton, 1967. P. 199‑200, 214.

 

201. B одном из очерков Л.Л. Толстой назвал точное место встречи: нью‑йоркский клуб XX столетия, «где барон d’Estournelle Constant говорил о миссии Америки в деле всеобщего мира». – Новое время. СПб., 4/17 апреля 1911 года, № 12594. С. 2.

Известный французский дипломат, общественный и политический деятель, лауреат Нобелевской премии мира за 1909 год, барон Поль Анри Бенжамен Детурнель (д’Этурнель) де Констан (1852‑1924) бывал в России, в том числе в феврале 1910 года, когда он возглавлял парламентскую делегацию Франции и от ее имени послал приветственную телеграмму Л.Н. Толстому в Ясную Поляну.

Убежденный пацифист, он еще в марте 1905 года обращался к Л.Н. Толстому за содействием, но не нашел понимания. Тем не менее барон Детурнель де Констан продолжал призывать людей в разных частях света к всеобщему миру. – ПСС. Т. 58. С. 15, 318; Т. 75. С. 238; Т. 81. С. 95.

 

202. “Надо бросаться в воду” (фр.).

 

203. В очерке, предназначенном для русских читателей, Л.Л. Толстой отметил свое посещение колледжа в местечке Велслей или Уэллсли (Wellesley College) в 12‑ти милях от Бостона – высшего учебного заведения для женщин, открытого в 1875 году. – См.: Новое время. СПб., 4/17 апреля 1911 года, № 12594. С. 2. См. также: American universities and colleges /Ed. by A.J. Brumbaugh. Washington, 1948. P. 925‑927; Tolstoy visits Wellesley… //The New Yorks Times. March 18, 1911.

 

204. Телеграмма неизвестна.

 

205. Сохранившиеся документы подтверждают высказанное выше предположение относительно датировки первой поездки в Америку. Кроме того, возвращение весной 1911 года во Францию обсуждалось в переписке с родными и, судя по всему, не было таким стремительным.

Еще в начале апреля 1911 года Л.Л. Толстой сообщил С.А. Толстой о своих планах:

«10 апреля <нового стиля> 1911 <года.

Нью‑Йорк>

Милая мамá,

Я уезжаю отсюда 6 мая, так что буду в Париже 1‑го <мая> старого стиля. Пишу, чтобы Вы знали, что писать туда. Теперь занят очень.

                                                                  Целую.

Ваш Лева».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14514. Л. 1. Автограф. Курсив мой. – В.А. Письмо и конверт с клише отеля Лафайет.

Через несколько дней после получения этого сообщения в Ясной Поляне читали первую открытку Л.Л. Толстого, отправленную из Парижа:

«Вернулся из Америки. Пожалуйста, пишите сюда. Все здоровы. Путешествие было очень интересно и удачно. Дора давно на ногах и быстро поправилась. Как Вы и у вас?

Увижу Вас весной или ранним летом.

                                             Целую крепко.

Лева

13 апреля <нового стиля> 1911 <года>

Париж». – Там же, № 14515. Л. 1 об. Автограф.

Открытка получена в Ясной Поляне 18 апреля (ст. стиля) 1911 года. – Там же. Л. 1.

В тот же день С.А. Толстая откликнулась на известие сына:

«18 апреля <ст. стиля> 1911 г<ода.

Ясная Поляна>

Сегодня получила твое письмо, милый Лева, о том, что ты вернулся к своей семье в Париж, и очень этому порадовалась. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 691. Л. 5. Автограф.

 

206. Через некоторое время, 4 мая (нового стиля) 1911 года Л.Л. Толстой писал матери о своем состоянии: «<…> Несмотря на Америку, денежные дела сносны как будто. Зато душевные очень тяжелы. О них писать не могу. Как Вы управляетесь, бедная, с Вашими заботами? Рад буду увидеть Вас. Квартиру я пересдал, все здесь кончаю.

Дора едет в Швецию 10 июня н<ового> ст<иля>. Я, м<ожет> б<ыть>, поеду с ними. М<ожет> б<ыть>, прямо в Россию. Целую Вас крепко.

Ваш Лев.

<…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14516. Л. 1‑2. Автограф.

 

207. Сroquis – набросок, беглая зарисовка карандашом с натуры (фр.).

 

208. О том, как болезненно переживал Л.Л. Толстой разрыв с Жизелью, свидетельствует и его письмо матери из Хальмбюбуды, куда Толстые отправились в начале июня, немного раньше предполагавшегося времени:

«9 июня н<ового> ст<иля> 1911 <года>

Halmbyboda

Дорогая мамá, вот я опять в моей старой Швеции, в тех счастливых условиях, которые Вы знаете давно и которые мне принесли столько блага в жизни.

Не знаю, как пойдет жизнь дальше. Сейчас буду здесь жить несколько недель, а там в П<етербур>г и к вам в бедную Ясную.

Да, жизнь – дивный сон, подчас тяжелый, подчас спокойный, иногда полный бреда, иногда счастливый. Посылаю Вам стихи, которые написал, подъезжая к Швеции… По ним Вы поймете мое настроение. В Париже все прикончил, как будто никогда туда не вернусь, здесь все по‑прежнему хорошо, но жить здесь долго не в силах.

Напишите о себе, как только получите это письмо, о себе и других и о делах.

Семья Доры очень жалеет Вас и, как во всем мире было, люди нормальные все на Вашей стороне.

Горько думать и говорить, но удивительное дело, как конец отца послужил к забвению всей его философской деятельности и морали. Каждому не только противно говорить о толстовском учении, но и думать, исключая самых несчастных людей. Трудно быть пророком и человеком в то же время. Пророчество отжило свое время. Нужны люди трезвой разумной мысли и, главное, такого же труда. Поэтому мне так понравилась Америка и ее люди.

Сейчас на время скульптуру оставил и хочу писать – пьесу для Парижа, Лондона и Америки и еще одну вещь. Между тем скульптура очень удачна. Посылаю вырезки из французск<их> газет. Сделал еще один бюст графа Мернера, шведа, писателя, моего нового парижского друга. Очень хорошо, даже сам знаю. В то же время другой товарищ сделал мой прекрасный бюст, перед которым все разевают рты.

В Париже и Америке я оставил свой крошечный след и рад этому не для славы, а потому, что многие связи с добрыми людьми <установились>.

Вот стихи:

Здравствуй, Северное море!

Вечно серый свод небес,

Коль развеешь мое горе,

Чудо будет из чудес!

 

Солнце Юга измотало

Душу пылкую мою;

Сердце русское устало,

Все изранилось в бою.

 

За два года испытаний

Сколько трепетных свиданий,

Сколько страстных ожиданий,

Тайных слез, надежд, рыданий…

 

Бедная любовь, рабыня…

Скована, запрещена…

Ты, единая святыня,

Попрана, загублена…

 

Tout cela entraînerent.

Целую Вас нежно.

Ваш любящий

Лев».

– Там же, № 14517. Л. 1‑3 об. Автограф. Tout cela entraînerent. – Все это увлекало (фр.).

… Посылаю вырезки из французск<их> газет… – В конверт заказного письма вложены вырезки из французских газет, датированные 12 и 14 мая (нового стиля) 1911 года. В рецензиях на очередную выставку в Национальном Салоне cочувственно отмечены, в числе других, скульптуры Л.Л. Толстого, представившего два бюста: отца и дочери Нины. – Там же. Л. 4‑6.

… Сделал еще один бюст графа Мернера, шведа, писателя, моего нового парижского друга. Очень хорошо, даже сам знаю… – о графе Биргере Мёрнере (Mörner) и о судьбе бюста, сделанного Л.Л. Толстым, см. в Главе 7.

… В то же время другой товарищ сделал мой прекрасный бюст, перед которым все разевают рты… – кто лепил в Париже Л.Л. Толстого и какова судьба этого бюста, установить не удалось.

 

209. Еще одна деталь, позволяющая со всей определенностью утверждать, что речь идет именно о весне 1911 года, когда Владимир Карлович Саблер (1845‑1929) только приступил к исполнению своих обязанностей. – См.: Новый обер‑прокурор Св. Синода //Новое время. СПб., 4/17 мая 1911 года, № 12622. С. 4‑5.

 

210. 16 июня (ст. стиля) 1911 года С.А. Толстая записала в ежедневнике: «Сережа, Миша и Илья уехали, а неожиданно приехал Лева. Ничего не делала, все разговоры и кошмарная продажа Ясной Поляны, перепись вещей и всего, что касалось любимого, близкого человека. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 347.

 

211. Л.Л. Толстой ошибся: этот приезд был уже после смерти Л.Н. Толстого (см. выше).

Что касается пребывания Л.Л. Толстого в Ясной Поляне летом 1910 года, то он приехал неожиданно даже для С.А. Толстой. Вероятно, кто‑то из родных сообщил Л.Л. Толстому о тяжелейшей ситуации в семье, вызванной приступами обострившейся истерии у С.А. Толстой. Этим продиктована телеграмма, 29 июня 1910 года отправленная из Петербурга Л.Л. Толстым:

«<В> Засеку Толстым

Телеграфируйте Северную гостиницу здоровье мамá вышлите <экипаж> пятницу <в> Ясенки <к> скорому

Лева».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14492. Л. 1. Датируется по почтовому штемпелю на обороте телеграммы.

Пятница выпала на 2 июля 1910 года. В этот день С.А. Толстая записала в дневнике: «… К обеду приехал сын Лева, оживленный и радостный. Ему приятно быть опять в России, в Ясной Поляне и видеть нас. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 129.

 

212. Речь идет о Дмитрии Николаевиче Толстом (1827‑1856).

Приступ, о котором пишет Лев Львович, действительно имел место, но только значительно раньше, весной 1908 года. М.С. Сухотин (см. о нем примеч. 158 к Главе 19 Книги I), бывший в то время в Ясной Поляне, записал в дневнике 12 апреля 1908 года: «С месяц тому назад со Л[ьвом] Н[иколаевичем] был обморок и затем временная потеря памяти. Сегодня за обедом это повторилось, хотя не было полного обморочного состояния. … Он сидел бледный, с посиневшим носом и, видимо, плохо понимал, что кругом него говорилось. Д[ушан] П[етрович Маковицкий] стал уговаривать его прилечь. Л[ев] Н[иколаевич] воспротивился: „Да что вы, со мной ничего, я просто очень крепко спал, так крепко, что, когда проснулся, все забыл; тут был брат Митенька (умерший тому назад лет 50), не знаю, во сне или в действительности”. …» – См.: Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников… Т. 2. С. 378‑379. См. также: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого... Т. I. С. 207; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 3. С. 56‑57.

Л.Л. Толстой в это время был в Ясной Поляне. И хотя в его дневниковых записях этот момент не зафиксирован, он, естественно, знал об этом припадке отца. – Ср.: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 278‑283.

Характерно, что в переписке с С.А. Толстой сразу же после кончины Л.Н. Толстого эпизод с Митенькой возник как прямое доказательство давней недееспособности отца. Так, 23 ноября (ст. стиля) 1910 года Л.Л. Толстой рассказал матери о своих консультациях со знакомыми юристами по поводу завещания отца: «<…> B случае оспаривания завещания надо, говорит Маклаков, все взвесить раньше. Все записать. Свидетельские показания чужих, не родни. Выписки из дневника. События лета и т.д. Все сведения к медицинской экспертизе. Россолимо тут мог бы быть очень полезен. Маклаков говорит, что забывчивость отца была, пожалуй, больше, чем простое беспамятство, когда он вдруг спрашивал брата Митеньку и не узнавал близких. Но надо, чтобы живые чужие свидетели под присягой показали правду. Лакей Илья Васильевич один <подтвердит>, но этого мало. Надо найти других лиц, бывших очевидцами его умственной ненормальности. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14533. Л. 1 об.‑2. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

Л.Л. Толстой надеялся на сочувствие давнего друга семьи Толстых, адвоката В.А. Маклакова (см. о нем в примеч. 179 к Главе 10 Книги I). Однако известный юрист, депутат Государственной Думы, член ЦК партии кадетов; знакомый, корреспондент и адресат Л.Н. Толстого, посетитель Ясной Поляны отказался участвовать в скандальной процедуре признания великого писателя недееспособным уже после его смерти (см. об этом ниже).

Невропатолог, профессор Московского университета Григорий Иванович Россолимо (1860‑1928) 19‑21 июля 1910 года был в Ясной Поляне и по просьбе детей Толстых консультировал С.А. Толстую, отклонившую все рекомендации известного специалиста. – См.: ПСС. Т. 58. С. 81, 257, 458; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 152; Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 289‑291.

Илья Васильевич Сидорков (1858‑1940) с 1893 года служил в доме Толстых.

Л.Л. Толстой еще летом 1910 года считал, что лечить надо прежде всего отца, а не мать. – См.: Гольденвейзер A.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 139; Толстая А. Отец… Т. 2. С. 454.

25 ноября 1910 года он вернулся к этому вопросу в письме С.А. Толстой: «<…> Я глубоко убежден в том, что отец сделал завещание, будучи ненормальным умственно. Ведь все эти признаки слабости мозга есть: <писать> руками в воздухе, думать, что его ненавидят, думать, что брат его жив, и т.д. Все это полное расслабление мозга. Я убежден, что если бы этого не было, не было бы и завещания. Если эти явления были не постоянными, то ведь то, что их порождало, было постоянным. Надо составить список устных этих проявлений умственной ненормальности и тогда наверняка начать процесс. <…>» – ОР ГМТ Архив С.А. Толстой, № 14535. Л. 1 об. Автограф.

Так как от судебного процесса по поводу завещания Л.Н. Толстого вскоре решено было отказаться, то и эпизод с Митенькой на многие годы исчез из переписки Л.Л. Толстого. Тем не менее, в начале 20‑х годов, работая над циклом очерков, составивших позднее книгу «В Ясной Поляне: Правда об отце и его жизни», Л.Л. Толстой восстановил события лета 1910 года в Ясной Поляне и в этой связи вспомнил случай с Митенькой, но в ином контексте.

 

213. Вероятно, речь идет о несохранившихся документах, связанных с пребыванием Л.Л. Толстого в Ясной Поляне с 4 по 13 апреля 1908 года. – ПСС. Т. 78. С. 123. 12 апреля 1908 года в «Заметках об отце» Л.Л. Толстой для себя пометил: «… Нового в отце, кроме большой доброты, я вижу именно, как я выразился, какую‑то повышенную чувствительность по отношению ко всем явлениям жизни. …

… Он все тот же, со всеми своими чертами характера, и эти черты стали как‑то мягче и тоньше. Ко мне отец отнесся замечательно добро и внимательно. Первые дни он был искренно [рад] моему приезду…». – См.: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 278‑279.

По возвращении в Петербург Л.Л. Толстой писал матери:

«25 апр[еля 19]08 г[ода]

Милая мамá,

я получил Ваши два письма, первое с припиской папá, которая меня очень тронула. Одно могу сказать ему, что я недостоин его любви и говорю это совершенно искренно. Рад же, главное, тому, что мне стало ясно то, что раньше было темно и что мучило меня. Это [то], что, в сущности, как я всегда и чувствовал и чувствую, у нас с папá одна душа и тот же путь. Разница только в том, что он указывает конечный свет на этом пути, а я стараюсь указывать неровности, препятствия и ямы по дороге. Мне казалось раньше, что эти две деятельности противоречат одна другой, что они исключают одна другую. Теперь мне ясно, что это не так, что они вполне совместимы, даже что одна без другой невозможны. Могущий вместить да вместит. …» – Там же. С. 280.

…Ваши два письма… – известно только первое письмо от 14 апреля 1910 года с припиской Л.Н. Толстого. – ПСС. Т. 78. С. 123. Другое письмо, вероятно, не сохранилось: в архиве Л.Л. Толстого писем матери за период между 5 марта и 4 мая 1908 года нет. – ИРЛИ, ф. 303, № 687.

 

214. Точная запись в Дневнике Л.Н. Толстого за 4 июля 1910 года звучит так: «Приехал Лева. Небольшой числитель, а знаменатель ∞». – ПСС. Т. 58. С. 75. Числитель – по мнению Л.Н. Толстого, данные человека; знаменатель – как он ими распорядился.

 

215. Вскоре после отъезда сына С.А. Толстая 4 сентября 1910 года отправила Л.Л. Толстому коротенькое письмецо: «Сегодня утром получила твое письмо, милый Лева, и пожалела, что эту недельку не прожила еще с тобою, хотя я и тревожила тебя, но ты меня умиротворял и трогал своей любовью. <…>» – ИРЛИ, ф. 303, № 689. Л. 33. Автограф. Курсив С.А. Толстой.

 

216. Такие письма В.Г. Черткова Л.Н. Толстому за 1910 год неизвестны. В письме Т.Л. Сухотиной-Толстой, действительно, В.Г. Чертков 7 июля 1910 года заметил, что присутствие Л.Л. Толстого резко ухудшило ситуацию в доме Толстых. – ПСС. Т. 58. С. 448‑449.

 

217. 14 августа 1910 года в дневнике А.Л. Толстой появилась запись: «<…> Лева мне прямо сказал, что я виною всему, что происходит между стариками<…>» – ОР ГМТ. Архив А.Л. Толстой, п. 2, № 12. Л. 70 об. Автограф.

Сама А.Л. Толстая позднее писала: «Горе мое было в том, что я не жалела (С.А. Толстую. – В.А.), я сердилась… А насколько было бы легче отцу, если бы мы, его близкие, жалея мать, могли „со смирением и любовью“ отнестись к ней.

… Я была слишком молода, чтобы это понять». – См.: Толстая А. Отец… Т. 2. С. 458.

 

218. 30 июня 1910 года С.А. Толстая записала в дневнике: «… Разговоры с Таней только еще более расстроили меня: в них было с ее стороны столько жестокого осуждения и столько безжалостности и невозможно исполнимых требований, что я еще больше расстроилась. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 125.

В том, что С.А. Толстая была больна, не было сомнений ни у кого, кроме младших сыновей. Вместе с профессором Г.И. Россолимо в Ясную Поляну был приглашен еще Дмитрий Васильевич Никитин (1874‑1960), домашний врач Толстых в 1903‑1904 годах. Их официальный диагноз был неутешителен: «Дегенеративная двойная конституция: паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой. В данный момент эпизодическое обострение». – См.: ПСС. Т. 58. С. 458; Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 291; Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 145.

 

219. С появлением в Ясной Поляне А.Л. Толстого обстановка в доме еще больше накалилась. С.А. Толстая обрела дополнительную поддержку и 26 июля 1910 года записала: «… Сыновья мои [младшие] очень добры, солидарны между собой и со мной. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 159.

В вocпpиятии Л.Н. Толстого младшие сыновья тоже были объединены. Тогда же, 26 июля 1910 года он записал в Дневнике: «Сыновья, Андрей и Лев оч[ень] тяжелы, хотя разнообразно каждый по‑своему». – ПСС. Т. 58. С. 84.

Очевидец происходящего в тот же день заметил: «… Андрей Львович настроен, что называется, „агрессивно“. Льву Николаевичу он очень тяжел. …» – См.: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 294.

 

220. Ни С.А. Толстая, ни Л.Л. Толстой не захотели и не сумели услышать признание Л.Н. Толстого в том, что В.Г. Чертков является самым близким ему человеком. Болезненная реакция С.А. Толстой известна: она настояла на том, чтобы запретить встречи Толстого с Чертковым, не понимая, что тем самым приближает трагическую развязку. 6 августа 1910 года она записала: «… Лев Ник[олаевич] строг и холоден, а мне при виде его холодности так и слышится жестокий возглас мужа: „Чертков самый близкий мне человек!“ (А не жена!) Ну, по крайней мере, физически он не будет самым близким. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 169. Курсив С.А. Толстой.

 

221. В последние месяцы жизни у Толстого было иное толкование самого понятия память. Так, 17 марта 1910 года он записал в Дневнике: «… Вчера ничего не помню значительного. …». См. также запись от 27 марта 1910 года: «…забыл… Забыл. Я все пустое забыл. …» – ПСС. Т. 58. С. 28. Курсив мой. – В.А.

Через месяц, 18 мая 1910 года он вновь вернулся к осмыслению проблемы памяти: «… Память? Как часто память принимают за ум. А не видят того, что память исключает ум, несовместима с умом, с умом самобытного решения вопросов. Одно заменяет другое. …» – Там же. С. 53.

 

222. Завещание Л.Н. Толстого было подписано 22 июля 1910 года. Текст его и «Объяснительную записку» к завещанию см.: Там же. Т. 82. С. 227‑230.

 

223. Работа успешно продвигалась, и через несколько сеансов, 12 июля 1910 года С.А. Толстая отметила: «Днем позировала Леве, он лепил мой бюст, и сегодня стало более похоже, он талантлив, умен и добр. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 140.

Скульптурный портрет С.А. Толстой был закончен в августе 1910 года и остался в Ясной Поляне.

 

224. Николай Константинович Муравьев (1870‑1936) принимал участие в составлении двух завещаний: одного, подписанного Л.Н. Толстым в Ясной Поляне 1 ноября 1909 года, и другого завещания, подписанного тайно от С.А. Толстой и других членов семьи в лесу, близ деревни Грумонт. В эти дни Н.К. Муравьев в Ясную Поляну не приезжал. – См.: Толстая А. Отец… С. 442.

 

225. Одна из характерных сцен зафиксирована в дневнике С.А. Толстой 23 июля 1910 года: «… Когда я узнала, что опять едет к нам Чертков, опять меня всю потрясло, и я расплакалась; проходившая мимо Саша плюнула громко и резко чуть ли мне не в лицо и закричала грубо: „Тьфу, черт знает, как мне надоели эти истерики!“

Какое грубое создание. Просто непонятно, как можно так оскорблять мать, которая ровно ничего ей не сделала и ни слова ей не сказала. И какое страшное и злое у ней было при этом лицо. …» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 155.

 

226. В процессе обсуждения официального текста завещания Л.Н. Толстой 10 апреля 1910 года записал в Дневнике: «… Какой большой грех я сделал, отдав детям состояние. Всем повредил, даже дочерям. Ясно вижу это теперь. …» – ПСС. Т. 58. С. 36.

 

227. Л.Л. Толстой не вполне точен. У него было свое состояние, однако столичная жизнь и большая семья требовали куда бóльших денег, чем было в наличности. Поэтому денежный вопрос постоянно обсуждался в переписке Л.Л. Толстого с матерью уже тогда. Так, одно из последних писем из французской столицы весной 1910 года целиком посвящено этому.

«Милая мамá, сегодня получил от Крестецкого земства, которое не уплатило в срок и задержало платеж Вам, письмо, что оно еще задержит его. Мне очень неприятно, что я не посылаю Вам в срок, но случилось так, что второе земство заказало громадный книжный заказ тысяч на пять, и денег сейчас не довольно, чтобы выслать Вам. Пожалуйста, потерпите. Мне ни за что не хочется бросать „Доброго Дела“, как оно ни трудно. Во всяком случае, через месяц деньги будут Вам высланы. Вы поймете, что я не виноват и что деньги целы, и поймете, что дело мое принципиальное и мне дорогое. Оно сильно развивается и идет хорошо.

Едем 7‑го <июня>. Петя поправляется медленно, хотя не кашляет.

31 мая <нового стиля 19>10 <года>

Париж

Если очень нужны деньги, напишите, пришлю сейчас». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14486. Л. 1 об. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

«Доброе Дело» – книжный магазин и склад Л.Л. Толстого, просуществовавший в Петербурге с осени 1904 по 1912 год. – См. о нем подробнее: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 180‑181.

Любопытен и один проект, о котором Л.Л. Толстой писал С.А. Толстой в 20‑х числах августа 1910 года в Кочеты, где в имении Сухотиных в это время жили родители:

«<…> Думал еще об одном плане.

Что, если бы Вы при жизни отдали Ясную детям? Мы бы разделили все при жизни стариков. Сейчас же каждый из нас стал бы работать на своем куске. Построились бы многие, – первый я, Андрюша, м<ожет> б<ыть>, Таня, Саша, Сережа! Жизнь бы здесь закипела ключом. Вы были бы свободны от хозяйства. Держали бы только столько людей, коров, лошадей, сколько Вам нужно. Сократили бы всю Вашу безумную роскошь. Мы бы Вам давали, так или иначе, все, нужное для усадьбы. Усадьбу могли бы отдать пожизненно или совсем Вам. Как было бы весело и хорошо всем! Переживете отца, сделаете из дома его музей, не переж<ив>ете, он останется дома. Мысли, над которыми не мешало бы Вам подумать.

Покажите это письмо папá и просите прочесть. Что он скажет<?>

Я уверен, что ему это понравится уже по одному тому, что он сам будет в более приятном положении. Это важнее истории с Чертковым. Тут дело касается всех нас и наших семей. Но об этом, м<ожет> б<ытъ>, Вам не захочется думать. Простите, что пишу так.

Л<ева>.

Странно сказать, но ведь Ваше одиночество оттого, что дети все в разброде и в Ясной, при существующих условиях, жить долго не могут, а если сделать, что говорю <я>, будет совсем другое, и Вы живая найдете себя и успокоитесь». – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14500. Л. 1 об.‑2 об. Автограф.

Ответ С.А. Толстой неизвестен. В конце августа 1910 года она была не в состоянии всерьез обсуждать подобные планы. Вероятно, по поводу этого письма Л.Н. Толстой 28 августа 1910 года заметил: «Письмо от Левы – нехорошее очень. Помоги Господи. …» – ПСС. Т. 58. С. 97.

 

228. Более точно, убедительно и бескомпромиссно сформулировал суть случившегося М.С. Сухотин в письме В.Ф. Булгакову 5 июня 1912 года:

«<…>Л<ев> Н<иколаевич> любил В<ладимира> Г<ригорьевича> исключительно нежно, пристрастно и слепо; эта любовь довела Л<ьва> Н<иколаевича> до полного подчинения воле В<ладимира> Г<ригорьевича>. Владимир Г<ригорьевич> тоже очень сильно любил Л<ьва> Н<иколаевича>, но не только сильно, но и  в л а с т н о; эта властность довела Л<ьва> Н<иколаевича> до поступка, совершенно не согласного с его остальными верованиями (т.е., до завещания). Если бы Л<ев> Н<иколаевич> видел, до каких не согласных с его желаниями разветвлений дошли чувства и поступки лиц, принимающих прямое или косвенное участие в исполнении этого завещания, то, наверное, огорчился бы и раскаялся в том, что поддался уговорам Черткова. Вот мое основное убеждение. <...>

Те фальшивые ноты, которые я слышу в заключительном аккорде, завершившем жизнь Л<ьва> Н<иколаевича>, главным образом явились следствием того пагубного влияния, которое оказывал Чертков на своего учителя. Тем не менее я снова повторяю, что я не обвиняю в этом Черткова, как не могу обвинять кукушку, не могущую петь соловьем. Гораздо больше меня удивляет и огорчает соловей, забывающий свое чудное пение и из любви к кукушке старающийся не петь, а куковать. <…>» – РГАЛИ, ф. 2226, оп. 1, ед. хр. 1103. Л. 13. Маш. копия. Разрядка М.С. Сухотина. См. также: Абросимова В.Н., Краснов Г.В. Последний секретарь Л.Н. Толстого (По материалам архива В.Ф. Булгакова) //Известия Академии наук. Серия литературы и языка. М., 2002. Т. 61, № 3. С. 51‑52.

 

229. Сцена эта известна в нескольких вариантах, совпадающих в основных деталях. А.Б. Гольденвейзер 6 июля 1910 года записал: «… По дороге домой Владимир Григорьевич рассказал мне, что его разговор со Львом Львовичем (пока мы [с Л.Н. Толстым. – В.А.] играли в шахматы) кончился довольно печально. Владимир Григорьевич говорил ему, чтобы он не полагался только на слова матери, чтобы он сам наблюдал, расспросил сестру [Сашу]; а то он рискует остаться в дураках. Разговор велся в дружелюбном тоне, но когда Владимир Григорьевич повторил еще раз выражение „в дураках“, Лев Львович рассердился и закричал:

– Ты дурак! Все знают, что ты идиот!

И, наконец, стал, не переставая, кричать:

– Дурак, дурак, идиот! – тряся перед собою кулаками.

Владимир Григорьевич ушел от него, сказав, что его ругательства не могут его обидеть. …» – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 101.

На следующий день Л.Л. Толстой как будто бы опомнился. «… Мы были уже одетые внизу, когда вниз сбежал Лев Львович и сказал Владимиру Григорьевичу:

– Мамá хочет с тобой поговорить. Гораздо лучше, правда, объяснитесь, чем тянуть эту историю. Мне очень жаль, что у нас был с тобой вчерашний разговор. Я погорячился. Мне это очень неприятно.

– Как я рад от тебя это слышать, – сказал ему Владимир Григорьевич. – Благодарю тебя, мне это, правда, очень радостно…» – Там же. С. 103.

Несколько иначе ситуация выглядит в изложении переписчицы, жившей в Ясной Поляне, дружившей с А.Л. Толстой и однозначно принявшей ее сторону, Варвары Михайловны Феокритовой (1875‑1950): «<…> Вчера уже Лев Львович говорил <…> с Чертковым, и они, кажется, поссорились, потому что сегодня, 7‑го июля, Лев Львович сказал мне за завтраком, что он назвал Черткова идиотом и что он, конечно, не подал бы ему больше руки, если бы не Л<ев> Н<иколаевич>.

– Да я его на порог бы не пустила, с лакеями с лестницы спустила, если бы не папá, – ответила С<офья> А<ндреевна>, радуясь такой хорошей поддержке.

В это время вошла Саша, и Лев Львович просил прекратить разговор и не передавать ей его. <…>» – См.: Феокритова В.М. Последний год жизни Л.Н. Толстого: Записки. – РГАЛИ, ф. 508, оп. 1, ед. хр. 278. Л. 33. Машинопись с авторской правкой. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 134.

Эпизод этот имел продолжение. В критический для всех участников день тайного подписания Л.Н. Толстым завещания, 22 июля 1910 года Л.Л. Толстой обратился к Черткову – когда-то «милому другу Диме» – с таким письмом:

«22 июля <19>10 г<ода>

Ясная Поляна

Владимир Григорьевич,

твое появление в доме моих родителей каждый раз, с тех пор, что я здесь, как ты сам видел вчера, глубоко волнует мою мать и крайне вредно для ее слабого здоровья. Расстраивая мать, ты этим самым расстраиваешь отца, у которого вчера болела печень, так что он плохо спал ночь. На нас, детей, волнение родителей действует также очень чувствительно. Говорю это, чтобы ты видел, до какой степени эти волнения сильны и не здоровы. Не для того, чтобы оберечь собственный покой. Было бы естественно, чтобы ты прекратил свои посещения, хотя бы временно, несмотря на приглашения родителей, и ограничил свои отношения с отцом письменно. Но, может быть, ни ты, ни отец, ни мать ради отца не желает этого, и посещения твои будут продолжаться. Тогда я очень прошу тебя сделать все возможное для установления с матерью простых и открытых добрых отношений. Скажи ей, что ты готов все сделать, чтобы успокоить ее, чтобы твое появление у них не было ей тяжелым, что ты жалеешь, что осуждал ее, что признаешь, что она больна и слаба, – вообще что‑нибудь такое человечное, доброе. Тогда все могло бы устроиться, и отношения всех вас и нас стали бы нормальными. Не говори никому, ни отцу, ни друзьям об этом письме.

Не отвечай мне на него много, не сердись на меня и верь, что я лично не желаю ничего, кроме покоя родителей и доброго к тебе отношения. Нельзя осуждать слабую и больную женщину и требовать от нее самообладания, в котором она бессильна. Надо щадить ее последние дни. Такое мое впечатление. Ей я внушаю всячески, чтобы она великодушно, с добротой и любовью подходила к тебе. Вот все.

Лев.

Рад был бы переговорить с тобой, но до конца, без волнения. А то мы назвали друг друга дураками и этим ограничились. Это грустно, не правда ли?» – ОР ГМТ. Архив В.Г. Черткова, № 60341. Л. 1‑2 об. Автограф. О письме и реакции В.Г. Черткова на него см.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 159.

 

230. Л.Л. Толстой не вполне точен: 7‑9 июля 1910 года В.Г. Чертков бывал в Ясной Поляне, 10 июля Л.Н. Толстой ездил вместе с ним на прогулку, а вот появление В.Г. Черткова 12 июля 1910 года вызвало такую нервную реакцию Софьи Андреевны, что Лев Николаевич должен был отказаться от совместной верховой езды с давним другом. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 133‑142.

15 июля 1910 года С.А. Толстая сама разрешила В.Г. Черткову приезжать в Ясную Поляну. – Там же. С. 146. Только после обращения к нему Т.Л. Сухотиной-Толстой 26 июля 1910 года В.Г. Чертков, действительно, больше не бывал в Ясной Поляне. – См.: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 296, 413.

 

231. Известный пианист, профессор Московской консерватории с 1906 года, А.Б. Гольденвейзер оказался в числе немногих близких к Толстому людей, чья лояльность новой власти не вызывала сомнений. Когда в штатном расписании Московской консерватории в конце 1920 года появилась должность проректора, то выбор пал на Гольденвейзера. Через полтора года, 2 октября 1922 года он был избран ректором консерватории и исполнял эти обязанности до конца сентября 1924 года.

В 1932‑1934 годах профессор А.Б. Гольденвейзер вновь стал заместителем директора, а с 1939 по 1942 год – директором консерватории. – См.: Московская консерватория: 1866‑1966. М.: Музыка, 1966. С. 288, 296, 329, 652; Воспоминания о Московской консерватории. М.: Музыка, 1966. С. 220.

 

232. Л.Н. Толстой возобновил верховые прогулки 10 мая 1910 года. Кроме А.Б. Гольденвейзера, вместе с Львом Николаевичем выезжали В.Ф. Булгаков или Д.П. Маковицкий.

Л.Л. Толстой дважды летом 1910 года сопровождал отца. Первый раз – 3 июля 1910 года, на следующий день после приезда в Ясную Поляну, они ездили в сгоревшее Овсянниково к М.А. Шмидт. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 130.

Позднее, готовясь к лекции в Америке весной 1911 года, Л.Л. Толстой так вспоминал об этой поездке: «… Я забыл передать интересный разговор мой с отцом по дороге в Овсянниково, ездили с ним туда вдвоем верхом. Я сказал ему, что замечаю в России улучшение, что в России проснулось национальное чувство и что я рад, что наконец осуществляется моя давнишняя мечта перехода крестьян от общины к частному землевладению. Отец иронически засмеялся.

– Что они только делают! – вскричал он с негодованием. – Что они только делают! Эти разбойники, преступники! Вешают, обирают, насилуют.

Возражать уже нельзя было и не хотелось. Он весь горел злобой и негодованием. Не помню точно всех его слов, но он закончил так: „Оставим это и забудь, пожалуйста, все, что я сказал“…» – См.: Сын и отец… //Лица… Т. 4. С. 286.

Вторая поездка – в день, когда ливень застиг наездников в лесу, – состоялась 9 июля 1910 года. – См.: ПСС. Т. 58. С. 77; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 136; Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 105.

 

233. Л.Л. Толстой ошибся: на следующий день с Л.Н. Толстым ездил В.Г. Чертков. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 137. 11 и 12 июля 1910 года Л.Н. Толстого сопровождал Д.П. Маковицкий. – Там же. С. 140. И только 13 июля Л.Н. Толстой отправился на прогулку верхом вместе о А.Б. Гольденвейзером и М.С. Сухотиным. – Там же. С. 142; Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 115‑116.

 

234. Судя по Дневнику Л.Н. Толстого, записям членов его семьи, В.Ф. Булгакова и Д.П. Маковицкого, так Гольденвейзера никто не называл. Летом 1910 года молодой музыкант вместе с женой, Анной Алексеевной Гольденвейзер (урожд. Софиано; 1881‑1929) жил в Телятенках у Чертковых, часто приезжал в Ясную Поляну, играл с Л.Н. Толстым в винт, в шахматы или отвлекал его от мучительных размышлений исполнением его любимых музыкальных произведений. 25 июля 1910 года Л.Н. Толстой записал в Дневнике: «… Говорил с Львом. Тщетно. … Тут ночует хороший Гол[ь]денв[ейзер]». – ПСС. Т. 58. С. 83.

Налицо очевидная оппозиция: сын Лев – Гольденвейзер. Так что со стороны Л.Л. Толстого, возможно, была и некоторая доля зависти по отношению к Гольденвейзеру. Показательно также, что прозвище «Гольден‑Мольден» появилось только после смерти Л.Н. Толстого в письме матери из Петербурга от 23 октября 1911 года:

«<…> Сегодня завтракал у Мити Олсуфьева. Каковы редакторы сочинений Л<ьва> Н<иколаеви>ча? Гольден‑Модьден, о котором папá писал, что ему с ним „почему‑то“ неприятно, и Хирьяков, с которым общего у папá собственно не было ничего.

Вообще я сторонюсь от имени отца, как от какой‑то нечисти, вокруг которой насели гады. Сам он – там, где‑то далеко, хороший, великий, чистый. Но нужны века, чтобы величье его встало во всей полноте, свободное от тех нечистот, вроде Черткова, Гольдена и др<угих>, которые насели на него и в конце концов уморили. В чем же их заслуга? Ровно ни в чем, кроме отрицательного, но этого пока еще не видно достаточно ясно. Когда мухи съедят засиженный ими труп и разлетятся, то останутся одни кости, <тогда> ясно будет, что мухам нужна была только падаль, которой они кормились, а не живой человек и его учение. Мне это ясно, как день, потому что иначе разве бы слышали о „Гольден<‑>Мольдене“ и Черткове и их компании. Они бы жили где‑нибудь „по Божье<му>“, для души, избегая мирской суеты, в которой они „исполняют волю покойного“. Хороша воля и хороши исполнители ее. Воля, чтобы вызвать в людях недоброту и ненависть, исполнители, с которыми ему было самому невмоготу. От которых он бежал и умер. Отвратительно.

Готов бежать сам куда‑нибудь подальше, в теплые чужие края, чтобы не жить этим или, во всяком случае, не слыхать об этом. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14526. Л. 1‑2 об. Автограф. Датируется по содержанию.

…у Мити Олсуфьева… – Д.А. Олсуфьев (см. о нем в примеч. 146 к Главе 8 Книги I), член Государственного совета; посетитель Ясной Поляны, корреспондент и адресат Л.Н. Толстого.

… Каковы редакторы… – вскоре после смерти Л.Н. Толстого его душеприказчики начали готовить к изданию не публиковавшиеся раньше сочинения. В.Г. Чертков составил свою редакционную коллегию, в которую вошли только те, кому он лично доверял и кто никогда не задавал ему неудобных вопросов, в том числе и А.Б. Гольденвейзер. – См.: Чертков В. От редакции //Посмертные художественные произведения Льва Николаевича Толстого: В 3‑х томах. М.: Издание А.Л. Толстой, 1912. Т. I. С. 3‑4.

…“почему‑то” неприятно… – в «Дневнике для одного себя» Л.Н. Толстой 3 августа 1910 года записал: «Ездил с Гол[ь]д[енвейзером]. Мне с ним отчего‑то тяжело». – ПСС. Т. 58. С. 130. Разговор во время прогулки зашел о завещании и положении Л.Н. Толстого в семье, что было Толстому неприятно. Ср.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 196‑199.

Александр Модестович Хирьяков (1863‑1946) – журналист, сотрудник издательства «Посредник». 14 августа 1910 года Л.Н. Толстой отметил в Дневнике присутствие давнего знакомого: «Вечером Хирьяков приятный, Гол[ь]денв[ейзер], Димочка». – ПСС. Т. 58. С. 93.

Димочка – сын Чертковых, Владимир Владимирович Чертков (1889‑1964).

 

235. В Дневнике Л.Н. Толстого дважды – в минуты особенно резкого отчуждения от сына – появилось его полное имя.

Л.Л. Толстой не вполне точно цитирует запись от 11 июля 1910 года. Ср. в Дневнике у Толстого: «Жив еле[‑]еле. Ужасная ночь. До 4 часов. И ужаснее всего б[ыл] Л[ев] Л[ьвович]. Он меня ругал, как мальчишку и приказывал итти в сад за С[офьей] А[ндреевной]. … Не могу спокойно видеть Льва. Еще плох я. …» – Там же. С. 78.

Во второй раз полное имя сына появилось в «Дневнике для одного себя» 1 августа 1910 года (см. об этом ниже примеч. 239).

 

236. Тот факт, что Л.Л. Толстой кричал на отца, отмечен многими. – См.: Толстая С.А. Дневники…Т. 2. С. 139; Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год жизни… С. 278; Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 112.

См. также запись разговора А.Л. Толстой с братом:

«<…> – Это тебе папá сказал, что я его назвал дрянью?

– Он мне сказал, что ему даже показалось, что ты его назвал дрянью.

– И хорошо, что он не расслышал, я ему еще гораздо хуже сказал. <...>». – ОР ГМТ. Архив А.Л. Толстой, п. 2, № 11. Л. 45 об. Автограф. См. также: Феокритова В.М. Последний год жизни Л.Н. Толстого. – РГАЛИ, ф. 508, оп. 1, ед. хр. 278. Л. 42‑43.

 

237. ПСС. Т. 58. С. 79.

 

238. Эта запись в «Дневнике для одного себя» 29 июля 1910 года имеет продолжение: «… Я совершенно искренно могу любить ее (С.А. Толстую. – В.А.), чего не могу по отношении к Льву. Андрей просто один из тех, про к[отор]ых трудно думать, что в них душа Божия (но она есть, помни). Буду стараться не раздражаться и стоять на своем, главное, молчанием.

Нельзя же лишить миллионы людей, может быть, нужного им для души. Повторяю: „мож[ет] б[ыть]“. Но даже если есть только самая малая вероятность, ч[то] написанное мною нужно душам людей, то нельзя лишить их этой духовной пищи для того, чтобы Андр[ей] мог пить и развратничать и Лев мазать и… Ну, да Б[ог] с ними. Делай свое и не осуждай.. …» – Там же. С. 129.

 

239. Эта запись от 1 августа 1910 года в «Дневнике для одного себя»: «… Оч[ень] тяжело. Льва Львовича не могу переносить. А он хочет поселиться здесь. Вот испытание! …» – Там же. С. 130 (см. об этом выше примеч. 235).

В тот же день А.Л. Толстая записала такой разговор с отцом: «<...>

– Да, да, оказывается, Лев хочет поселиться здесь, а он мне очень, очень тяжел, но я должен приготовиться, чтобы перенести это как нужно. Мне прямо тяжело его присутствие, ну, да, нужно крепиться. <...>» – ОР ГМТ. Архив А.Л. Толстой, п. 2, № 12. Л. 21 об.‑22. Автограф.

 

240. Л.Л. Толстой забыл, что прошел уже месяц со дня его приезда в Ясную Поляну (см. выше).

 

241. Точная запись от 7 августа 1910 года звучит так: «… С Львом все также тяжело, но слава Богу, нет недоброго чувства». – ПСС. Т. 58. С. 132.

 

242. Там же.

 

243. Вероятно, это было в первые дни приезда Л.Л. Толстого в Ясную Поляну, когда, по словам очевидцев, Л.Л. Толстой был «…пока довольно миролюбив». – См. запись от 3 июля 1910 года в кн.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 88.

4 июля 1910 года С.А. Толстая записала: «… Лева сегодня говорил, что он вчера случайно подстерег на лице Льва Николаевича такое прекрасное выражение человека не от мира сего, что он был поражен и желал бы его уловить для скульптуры. …» – Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 130.

5 июля 1910 года Л.Н. Толстой даже записал в Дневнике: «С Левой немного легче». – ПСС. Т. 58. С. 76.

 

244. Эти было в первые дни его пребывания в доме. 6 июля 1910 года – до ссоры с Чертковым – Л.Л. Толстой все еще был вполне лоялен и контактен с теми, кто не поддерживал С.А. Толстую: «… Лев Львович взял меня под руку и повел вниз показывать свою работу. Он лепит Илью Васильевича [Сидоркова. – В.А.] и собирается лепить Софью Андреевну и Л[ьва] Н[иколаеви]ча. Он мне еще показывал фотографии своих прежних работ. …» – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 95.

Однако ссора с В.Г Чертковым сделала невозможным мирное разрешение конфликта «противоборствующих сторон».

 

245. Современники зафиксировали три разговора Л.Л. Толстого с отцом о скульптуре: первый – 4 июля 1910 года – касался прежде всего О. Родена и его суждений об искусстве (см. примеч. 90 к Главе 5 Книги I); второй произошел 27 июля 1910 года и в нем затрагивалась опубликованная только что статья О. Родена. – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 4. С. 307.

Третий обмен мнениями имел место 10 августа и инициатором его был Л.Н. Толстой. В записи В.М. Феокритовой, сделанной через несколько дней, трудных для всех участников событий, он выглядел так:

«<…> Л<ев> Н<иколаевич> заговорил о деревенских детишках, которых видит постоянно, особенно во время своих длинных прогулок верхом.

– Вот где скульптура, – обратился он к Льву Львовичу, – это дети, особенно деревенские, это один лучше другого!.. А то едешь верхом, выбегут эти ребятишки, голые, крошечные, толстые ножен<ь>ки… Да, дети – это самое скульптурное дело, лицо, тело – прелестно, чисто а у взрослых – отвратительно. <…>» – РГАЛИ, ф. 508, оп. 1. ед. хр. 278. Л. 125. Машинопись с авторской правкой.

 

246. Л.Л. Толстой, вероятно, забыл, что в самые первые дни своего пребывания в Ясной Поляне он намерен был лепить обоих родителей (см. выше примеч. 244). Кроме того, Д.П. Маковицкий 29 августа 1910 года записал: «Лев Львович начал было лепить бюст Л[ьва] Н[иколаевича] в естественную величину. Перед отъездом Л[ьва] Н[иколаевича] бюст был почти готов и, по‑моему, очень удачен. Советовали Льву Львовичу поехать с Л[ьвом] Н[иколаевичем] в Кочеты и там кончить ваяние. Но он, надеясь на память свою, решил окончить в Ясной без позирования Л[ьва] Н[иколаевича]. …» – См.: Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 4. С. 336.

 

247. Последний раз Л.Л. Толстой видел отца 15 августа 1910 года, когда провожал родителей в Кочеты к Сухотиным. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 176.

Какое‑то предчувствие томило его. Вот как запомнился этот момент В.М. Феокритовой, безусловно, не симпатизировавшей Л.Л. Толстому: «<…> Даже Лев Львович почувствовал, кажется, в первый раз за все лето жалость к отцу и сознался, что мать очень мучает отца; он был так добр весь день, так мягок с нами в разговорах, что я была рада переменить свое мнение о нем. <…>» – РГАЛИ, ф. 508, оп. 1, ед. хр. 278. Л. 140. Машинопись с авторской правкой.

 

248. Это не прошло незамеченным С.А. Толстой, от которой у сына не было тайн. 20 июля 1910 года она записала: «… Мне что‑то очень жаль сына Леву. Он сегодня такой грустный, озабоченный. Всплыло ли пережитое им в Париже, встревожен ли он тем, что ему не выдают бумагу для получения заграничного паспорта, или он, нервный, устал от наших тяжелых осложнений жизни…» – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 152‑153.

 

249. «Арагонская хота» – переложение для фортепиано музыки к балету «Арагонка», который появился в результате переработки одноименной оперы известного французского композитора Жюля Массне (Massenet; 1842‑1912), которая пользовалась в Париже большим успехом. – См.: Massenet J.E.F. Aragonaise /Arranged for piano by G. Lamothe. Lnd., 1894. – See: The сatalog of printed music in the British Library to 1890. Lnd., 1985. Vol. 38. P. 206.

В мемуарной литературе о Л.Н. Толстом это первое и единственное упоминание Массне.

…хота… – от исп. jota – испанский народный танец, исполняемый в сопровождении гитары и кастаньет, при участии солиста‑певца.

 

250. Речь идет не только о глубоком душевном страдании Л.Н. Толстого в то последнее лето, о котором писали все мемуаристы, но и об очень плохой игре Л.Л. Толстого. Даже любящая сына С.А. Толстая однажды вынуждена была во всеуслышание сказать об этом. Это произошло 9 августа 1910 года. В записи А.Б. Гольденвейзера это выглядело так: «… Когда мы приехали в Ясную, то услыхали квинтет Моцарта, который кто‑то очень плохо играл в четыре руки. …

Софья Андреевна… сказала:

– Я пришла сказать, что это не я играю, это Лева и Ферре играют, так что ты, Левочка, на меня не сердись. Это не я. … Они так колотят (музицирующие), что я не могла там сидеть и пришла к вам. …

Лев Львович и Ферре заиграли сначала Пасторальную, а потом Пятую симфонию Бетховена. …» – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 225‑226. Курсив А.Б. Гольденвейзера.

Аналогичная запись в дневнике менее впечатлительной слушательницы В.М. Феокритовой: «<…> После обеда Лев Львович и Ферре сели играть в четыре руки и, надо сказать, играли ужасно. Мы затворили их со всех сторон и пошли в канцелярию, а С<офья> А<ндреевна> побежала к Л<ьву> Н<иколаевичу> объявлять, что это не она так плохо играет. <…>» – РГАЛИ, ф. 508, оп. 1, ед. хр. 278. Л. 121. Машинопись с авторской правкой.

Ферре – вице-губернатор Смоленской губернии, в недавнем прошлом – статский советник Тульского губернского статистического комитета Василий Юльевич Фере (род. в 1864 году), бывавший в доме Толстых. – ПСС. Т. 66. С. 358; Памятная книжка Смоленской губернии на 1910 год. Смоленск, 1909. С. 23; Памятная книжка Тульской губернии на 1910 год. Тула, 1910. Отд. I. С. 6.

Вольфганг Амадей Моцарт (Mozart; 1756‑1791) и Людвиг ван Бетховен (см. о нем выше примеч. 142 к Главе 4) были в числе любимых композиторов Л.Н. Толстого. – См.: Толстой С.Л. Очерки былого… С. 363‑387.

В Яснополянском доме Толстых среди нот, сохранившихся в зале, есть и ноты, которыми могли воспользоваться незадачливые исполнители и в этот день. См.: Beethoven L. van. Duos, Trios, Quartette, Quintette, Sextette, Septett, Conserte u Symphonien: Fur Pianoforte zu vier Handen /Arrangiert von Hugo Ulrich und Robert Wittmann. Leipzig, S.A. – Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне. Кп‑1124/64, М‑11897.

В комнате секретарей сохранились другие ноты. См.: Mozart W.A. Trio, Quartette, Quintette, Concerte und Symphonien: [Fur Pianoforte zu 4 Handen] /Arrangiert von Hugo Ulrich und Robert Wittmann. Leipzig, S.A. Bd. 1‑2. – Там же. Кп‑2130/11, М‑5178.

 

251. Спустя три недели после приезда гостей в его имение Кочеты Тульской губернии М.С. Сухотин 8 сентября 1910 года записал в дневнике: «… У нас в Кочетах с 15 авг[уста] гостили Л[ев] Н[иколаевич] с Сашей, Маковицким и летающей взад и вперед С[офьей] А[ндреевной]. К нам он перебрался, чтобы хоть на время отдохнуть от постыдных сцен, которые ему устраивает С[офья] А[ндреевна]. Все надеялись, что она останется в Ясной, но в последнюю минуту она тоже собралась и прикатила со всеми. Несчастное, но и не вызывающее к себе симпатии существо! …»

А 22 сентября 1910 года М.С. Сухотин заметил: «Уехал несчастный старик в Ясную Поляну. Там, наверно, снова начнутся тяжелые приставания графини. Сам Л[ев] Н[иколаевич] ожидает чего‑то нового». – См.: Абросимова В.Н. Уход Л.Н. Толстого: По дневниковым записям М.С. Сухотина 1910 г. и переписке Т.Л. Сухотиной-Толстой с C.Л. Толстым 1930‑х годов //Известия Академии наук. Серия литературы и языка. М., 1996. Т. 55, № 2. С. 64‑65. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. C. 176‑202; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 4. С. 322‑358.

 

252. В 1905 году Л.Л. Толстой издал два произведения отца, ранее запрещенных цензурой: «Где выход?» и «Разрушение ада и восстановление его». – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 137.

Как только брошюры вышли из печати, ими серьезно заинтересовались власти, пришедшие в себя после революции 1905 года. Уже 6 апреля 1906 года Л.Л. Толстой писал матери: «<...> У меня неприятность с брошюрой «Где выход» продолжается. Завтра нашу заведующую вызывает в суд следователь по важнейшим делам. И больно, и смешно, и гадко. Не знаю, чем кончится. Верно, и меня вызовут в суд или оштрафуют. <...>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14359. Л. 1 об. Автограф.

…нашу заведующую… – речь идет об Ольге Яковлевой, заведующей книжным магазином и складом Л.Л. Толстого «Доброе Дело» (см. о нем ниже).

Разбирательство длилось несколько лет. 25 июля 1910 года в Ясную Поляну приехали урядник и становой «арестовывать Льва Львовича или взыскать залогу пятьсот рублей». – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 163.

В тот же день А.Л. Толстая записала в дневнике:

«<…> Я сидела в канцелярии и писала. Входит Лева:

– Где бы мне взять 500 рублей?

– Зачем?

– Меня приехали арестовывать и требуют залог.

Я сказала, что у меня нет, и он по телеграфу выписал эти деньги.

Какая нелепость: Лева, не разделяющий, осуждающий взгляды отца, печатает из‑за наживы его произведения, как “Восстановление Ада”, а пришло время расплаты – и хвост поджал. <…>» – ОР ГМТ. Архив А.Л. Толстой, п. 2, № 12. Л. 3. Автограф.

…“Восстановление Ада”… – речь идет о легенде Л.Н. Толстого 1902 года «Разрушение ада и восстановление его». Издание этой легенды Л.Л. Толстым прошло мимо исследователей творчества Л.Н. Толстого. – ПСС. Т. 34. С. 546‑549.

Как только деньги уряднику были уплачены, незваные гости удалились из Ясной Поляны.

 

253. В недатированном письме матери Л.Л. Толстой осенью 1904 года так объяснил свой замысел: «<…> Главная цель моя – это “Посредник” в Петербурге, народная книга и сношение с деревней, земствами и другими. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14311. Л. 1. Автограф.

Книжный магазин и книготорговый склад «Доброе Дело» Л.Л. Толстого был открыт на Бассейной улице в доме № 4 (см. выше примеч. 227).

 

254. События развивались несколько иначе. Суд дважды откладывался. Сначала Л.Л. Толстой отнесся к этому спокойно и 1 сентября 1910 года писал из Петербурга С.А. Толстой:

«Милая мамá, оказалось, что суд будет 13‑го сент<ября>, а не 3‑ьего. Урядник мне напутал. Сессия начнется 3‑ьего, от этого вышло так. Я не горюю потому, что здесь много дела, но жаль Вас и Ясной. Я простился с Вами, при щемящем сердце отъезжал и думал о Вас. Только Вы сами, внутренней силой и твердостью можете устроить тот покой, который нужен в Ясной. Да будет так‑то и потому‑то и баста. От папá этого ждать нельзя. Он слишком всегда был и есть мягок. <…> Итак, еще раз до свидания и еще раз крепко, нежно целую, желая увидать Вас более спокойной и радостной на будущее лето.

Ваш Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14498. Л. 1‑1 об. Автограф.

Однако 13 сентября 1910 года суд был отложен повторно. Через несколько дней, 16 сентября 1910 года Лев Львович из Петербурга писал С.А. Толстой:

«Милая мамá <…> Паспорт, кажется, мне дают. Уезжаю на днях в Париж. Здесь масса дела. Продавал дом, но дают мало – 150 тысяч, так что чистых только 103 <тысячи>. Думаю продать, если хорошо дадут, чтобы исключительно заниматься скульптурой, но ничего еще не решаю без жены. Выписываю их в Париж, как только возьму паспорт. Дора была огорчена отсрочкой суда и телеграфировала<: “> I awfully unhappy<;> what to do?<”>

Она уже уложилась.

Вернусь к 20‑му <ноября>. Позову Маклакова защищать. Было неприятно в суде на скамье всяких убийц и мошенников. Глупое положение и очень тяжелое, когда на тебя смотрит толпа. Спасибо, я умею быть спокойным, когда нужно. Не хватило православных присяжных, была половина лютеран, а они не судят церковные дела.

Посылаю перевод на 310 рублей. Вычел 1900, как было <о>говорено. И то денег нет, и будем опять бедствовать. Еду в Париж в 3‑ьем классе за 36 рублей. Занял 1000 р<ублей> у бедной Альмединген. Вижу во сне отца и все нехорошо как‑то.

Целую всех нежно и желаю спокойствия. <…>

17 сен<тября>.

P.S. Уезжаю завтра. Целую. Поздравляю.

Лев».

– Там же, № 14499. Л. 1‑2 об. Автограф.

… Продавал дом… – продажа в 1910 году не состоялась.

…<“>I awfully unhappy<;> what to do?<”> – Я очень несчастна<;> что делать? (англ.). Эта телеграмма сохранилась в архиве Л.Л. Толстого. Судя по почтовому штемпелю получателя, она была получена в Петербурге 13 сентября 1910 года. – ИРЛИ, ф. 303, № 852. Л. 1.

... Вернусь к 20‑му... – cуд над Л.Л. Толстым как издателем запрещенных брошюр отца был вторично отложен до 20 ноября 1910 года. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 200.

О В.А. Маклакове см. выше в примеч. 212.

…церковные дела... – Л.Л. Толстой привлекался к суду за богохульство по 1‑2 частям статьи 73 Уголовного уложения.

…у бедной Альмединген… – вероятно, речь идет о вдове редактора «Родника» Е.Н. Альмединген (см. о ней в примеч. 70 к Главе 14 Книги I). 5 ноября 1910 года она поблагодарила Л.Л. Толстого за возвращенный ей с процентами долг. – ИРЛИ, ф. 303, № 121. Л. 20‑21 об. Автограф.

… Поздравляю… – 17 сентября – именины С.А. Толстой; 23 сентября – годовщина свадьбы Толстых.

 

255. Накануне суда, 19 ноября 1910 года Л.Л. Толстой писал матери:

«Дорогая, милая, бедная мамá, пишу Вам в свободную минуту. Завтра мое дело, но сейчас слышал, что оно отложено ввиду “нашего траура”. Это будет очень досадно, и я все‑таки буду просить его слушать. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14505. Л. 1. Автограф.

Действительно, дело Л.Л. Толстого рассматривали в суде в закрытом порядке 20 ноября 1910 года, вскоре после смерти Л.Н. Толстого, поразившей даже тех, кто не сочувствовал ему и не разделял его взгляды. Естественно, что решение было принято в пользу Л.Л. Толстого без какого бы то ни было существенного сопротивления властей. – См.: Дело графа Л.Л. Толстого //Петербургская газета. 21 ноября 1910 года, № 320. С. 12; Русское слово. М., 21 ноября/4 декабря 1910 года, № 269. С. 2.

 

256. «Ни от сумы, ни от тюрьмы не отрекайся!» – См.: Пословицы и поговорки русского народа: Сборник В. Даля. М.: ГИХЛ, 1957. С. 293.

 

257. Поглощенность скульптурой видна уже в первом письме Л.Л. Толстого матери, отправленном в начале октября 1910 года из Парижа:

«8 oct<obre нового стиля 19>10 <года>

Paris

Милая мамá,

Снова в Париже, все в сборе. Снова 9‑ть часов работы в сутки.

В Салоне выставлен бюст Нины, кот<орый> критика хвалит. Посылаю документ. Дети в порядке. Дора мила, как всегда.

Что у вас?

В ноябре я, м<ожет> б<ыть>, съезжу в П<етербур>г на дело.

Целую Вас нежно.

Ваш любящий

Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14501. Л. 1. Автограф.

… Посылаю документ… – о каком документе идет речь, установить не удалось.

 

258. Упоминание об этой работе встречается в двух последующих письмах Л.Л. Толстого. Так, 20 октября (нового стиля) 1910 года он писал С.А. Толстой: «<…> У нас жизнь идет благополучно. <…> Я леплю, делаю красивую вещь для весеннего салона – мать с ребенком. <…>» – Там же, № 14503. Л. 2. Автограф.

2 ноября (нового стиля) 1910 года Л.Л. Толстой упомянул об этой скульптуре, но в другой тональности: «<…> Пишу Вам страшно усталый от чрезмерной работы и вообще парижской жизни. <…> Погода адская. Холод, дождь, град. Дети учатся в своем Lycée. Жизнь кругом кишмя кишит. Мне здесь работается хуже, чем в Ясной. Нужна тишина. Хотя делаю очень красивую вещь – мать с ребенком у груди. Писать не о чем, вот поэтому пишу редко. Будьте здоровы. Целую Вас, папá и Сашу. Что издание?

Лев».

– Там же, № 14504. Л. 2. Автограф.

…Lycée… – лицей (фр.).

… Что издание?… – С.А. Толстая выпускала очередное собрание сочинений Л.Н. Толстого. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 201, 211 и др. (см. об этом выше).

 

259. Л.Л. Толстой сразу же откликнулся на известие об уходе отца из Ясной Поляны и просил родных уточнить картину происходящего. 31 октября (ст. стиля) 1910 года В.Ф. Булгаков в дневнике приводит текст полученной телеграммы Л.Л. Толстого из Парижа: «Обеспокоенный известиями парижских газет, прошу телеграфировать». – См.: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 391.

Одновременно Л.Л. Толстой публично разъяснял свое понимание произошедшего:

«Письмо в редакцию

 

М[илостивый] г[осударь]. По поводу отъезда моего отца из Ясной Поляны пишут так много неправды в иностранных и русских газетах, пишут, например, грязные и несправедливые догадки, что Лев Николаевич уехал от семейных неприятностей, оттого, что семья желала продать его сочинения за миллион и т.д., что я решился высказать мой взгляд на удаление отца от мира. Я думаю, что Львом Николаевичем тут руководила исключительно религиозная идея: одиночество в Боге. Пусть мир меня осудит, пусть будет горе жены и детей, но я „должен“ спасти душу до конца, уяснить себе мою сущность в последние дни моей жизни. Вот главная и единственная причина поступка, и никаких других тут нет и не может быть,

Гр[аф] Л.Л. Толстой

Париж

31 октября [ст. стиля] 1910 г[ода]». – См.: Новое время. СПб., 5/18 ноября 1910 года, № 12447. С. 2. Курсив Л.Л. Толстого.

В беседе с корреспондентом другой русской газеты 1/14 ноября 1910 года Л.Л. Толстой высказался в том же духе: «… Желание отца уйти от мира я объясняю религиозным мистицизмом». – См.: Беседа с гр. Л.Л. Толстым //Русское слово. М., 2/15 ноября 1910 года, № 252. С. 3.

Сам же Л.Н. Толстой в Оптиной Пустыни 28 октября 1910 года так оценил случившееся: «… Но вот сидим в вагоне, трогаемся, и страх проходит, и поднимается жалость к ней, но не сомнение, сделал ли то, что должно. Может быть[,] ошибаюсь, оправдывая себя, но кажется, что я спасал себя, не Л[ьва] Н[иколаевича], а спасал то, что иногда и хоть чуть[‑]чуть есть во мне. …». – ПСС. Т. 58. С. 124.

 

260. Еще до отъезда Л.Л. Толстого из Парижа русские репортеры с беспокойством заметили:

«1/14 ноября <1910 года>. Париж

Лев Львович Толстой, работающий у известного скульптора Бурделя в academie de la grande chaumière, уже три дня не был в академии: говорят, он был спешно вызван семьею в Ясную Поляну.

Здешние друзья Толстого – Трубецкой, Бернштейн-Синаев, Аронсон – осаждаются интервьюерами, но не могут удовлетворить любопытства, не имея никаких сведений о самом событии». – Биржевые ведомости. СПб., 2 ноября 1910 года, № 11999. С. 5. См. также: Дни нашей скорби. М., 1911. С. 60.

…у известного скульптора Бурделя… – работал ли Л.Л. Толстой осенью 1910 года в мастерской Эмиля Антуана Бурделя (Bourdelle; 1861‑1929), установить не удалось. С 1893 по 1908 год Э. Бурдель был помощником в мастерской О. Родена, выделявшего его среди современных скульпторов, и в течение многих лет переводил в бронзу работы мастера. Одновременно два раза в неделю он преподавал в академии, которую они с Роденом открыли в 1900 году. – См.: Валериус С. Прогрессивная скульптура ХХ века: Проблемы и тенденции. М.: ИЗО, 1973. С. 55, 484, 572, 577.

…academie de la grande chaumière… – частная школа Гранд Шомьер (большая хижина – фр.), в которой Э. Бурдель преподавал с 1909 года и в которой занимались русские скульпторы. – См.: Бурдель Э.А. Искусство скульптуры. М.: Искусство, 1968. С. 92‑93, 289.

П.П. Трубецкой в мае‑июне 1910 года в последний раз был в Ясной Поляне, рисовал и лепил Л.Н. Толстого верхом. – См.: ПСС. Т. 58. С. 59‑60, 62; Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 233‑241; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. C. 321‑323; Маковицкий Д.П. У Толстого… Кн. 4. С. 259, 265‑270.

Лев (Леопольд) Семенович Бернштейн-Синаев (1867‑1944) с 14‑ти лет жил в Париже, работал под руководством О. Родена; в 900‑е годы приезжал в Россию, встречался с Толстым; в 1910 году участвовал в конкурсе на памятник Александру II; в 1911 году в Париже сделал медаль в память Л.Н. Толстого. – См.: Художники русского зарубежья… С. 147‑148.

Наум Яковлевич Аронсон (1872‑1943) летом 1901 года жил в Ясной Поляне, рисовал и лепил Л.Н. Толстого и членов его семьи. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 20, 484.

Л.Л. Толстой покинул Париж 5/18 ноября 1910 года. В тот же день один из русских журналистов сообщил из французской столицы информацию для читателей своей газеты: «Проживавший здесь Лев Львович Толстой, получив из „Астапова“ телеграмму, что положение Льва Николаевича крайне угрожающее, выехал отсюда с первым поездом». – См.: Отъезд в Астапово гр. Л.Л. Толстого //Русское слово. М., 6/19 ноября 1910 года, № 256 С. 3. Позднее об этом сообщили и другие газеты. – См.: Новое время. СПб., 7/20 ноября 1910 года, № 12449. С. 3.

 

261. Это было 8 ноября 1910 года, когда появились первые экстренные выпуски газет с пространными некрологами, первыми откликами иностранных и отечественных литераторов, а также разными фотографиями Л.Н. Толстого. – См.: Русское слово. М., 8/21 ноября 1910 года, № 257. С. 1‑5.

На следующий день в рубрике “Разные известия” газета поместила коротенькое сообщение о возвращении Л.Л. Толстого: «Со вчерашним курьерским поездом брестской дороги в Москву прибыл из Парижа Л.Л. Толстой, вчера же выехавший в Ясную Поляну. Л.Л. Толстой узнал о смерти отца уже в дороге из газет». – Там же, 9/22 ноября 1910 года, № 258. С. 6. См. также: Новое время. СПб., 9/22 ноября 1910 года, № 12451. С. 3.

 

262. Шествие крестьян (швед.)

 

263. На полотне, которое крестьяне несли перед гробом Л.Н. Толстого на длинных шестах в день похорон, 9 ноября 1910 года, было написано: «Лев Николаевич, память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны». – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 363. См. также отчет о похоронах Л.Н. Толстого: Новое время. СПб., 10/23 ноября 1910 года, № 12452. С. 2; Там же, 14/27 ноября 1910 года, № 12456. С. 4.

 

264. Иная точка зрения в других мемуарах. Хорошо знавший Толстого и видевший его летом 1910 года А.Б. Гольденвейзер писал: «… Л[ев] Н[иколаевич] лежал, как живой. Только бороду немного испортили еще в Астапове при снятии двух масок. … Каждый, остановившись, смотрел на прекрасное лицо усопшего…». – См.: Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого… Т. II. С. 364-365.

Никогда не встречавшийся с Толстым молодой поэт Валерий Яковлевич Брюсов (1873‑1924) приехал в Ясную Поляну проститься с великим писателем. Одним из последних он вошел в комнату, «откуда все вынесено, кроме стоящего в нише бюста брата Л.Н. Толстого – Николая.

В открытом гробу лежит Толстой. Он кажется маленьким и худым. На лице то сочетание кротости и спокойствия, которое свойственно большинству отошедших из этого мира. Говорят, Толстой сильно изменился.

Нельзя замедлить в этой комнате ни минуты… А так хочется остановиться, всмотреться, вдуматься… Это – Толстой, это – человек, который магической силой своего слова, своей мысли, своей воли властвовал над душой своего века. Это – выразитель дум и сомнений не одного поколения, не одной страны, даже не одной культуры, но всего человечества нашего времени. Здесь он лежит, свершив свой подвиг и завещав людям еще много столетий вникать в брошенные им слова, вскрывать их тайный смысл, на который он успел лишь намекнуть…

– Господа, проходите, проходите! не задерживайтесь!

Мы вышли в сад. После этих мгновений, проведенных пред лицом Толстого, словно что‑то изменилось в душе. Не хочется думать о тех мелочах, которые занимали две минуты тому назад. …» – См.: Брюсов В.Я. На похоронах Толстого: Впечатления и наблюдения //Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников… Т. 2. С. 456‑457.

Кроме того, стоит вспомнить первое впечатление художника Леонида Осиповича Пастернака (1862‑1945), приехавшего 8 ноября 1910 года в Астапово писать этюд с Л.Н. Толстого на смертном одре. Корреспондент «Киевской мысли» П.А. Виленский в тот же день телеграфировал в редакцию своей газеты: «Беседовал [с] Пастернаком. Сказал, [что] Толстого рисовал, писал неоднократно; последний раз видел его год назад. Лицо мне [Л.О. Пастернаку. – В.А.] кажется сильно исхудавшим. [В] верхней части чувствуется много страданий. Такое выражение лица бывало [у] Толстого при жизни, но редко. Теперь осело. Видно, последнее время сильно томился». – См.: Смерть Толстого: По новым материалам[: Сборник]. М., 1929. С. 295‑296. Курсив мой. – В.А.

Этой наблюдательности и душевной деликатности в ноябрьские дни 1910 года явно не хватило Л.Л. Толстому.

 

265. Описание похорон см. в кн.: Толстой С.Л. Очерки былого… С. 259‑263.

 

266. Легенда о «зеленой палочке» была частью «Воспоминаний», которые он начал писать в 1905 году. У его брата Николеньки (см. о нем примеч. 56‑57 к Главе 3 Книги I) была «…тайна, посредством которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми, не будет ни болезней, никаких неприятностей, никто ни на кого не будет сердиться, и все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями. (Вероятно, это были Моравские братья, о которых он слышал или читал, но на нашем языке это были муравейные братья.) …

Муравейное братство было открыто нам, но главная тайна о том, как сделать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы нечаянно счастливы, эта тайна была, как он нам говорил, написана им на зеленой палочке, и палочка эта зарыта у дороги, на краю оврага старого Заказа, в том месте, в котором я, так как надо же где-нибудь зарыть мой труп, просил в память Николеньки закопать меня. …» – ПСС. Т. 34. С. 385.

…Моравские братья… – религиозная секта, возникшая в Богемии в XV веке. Ее основателем был выдающийся чешский мыслитель Петр Хельчицкий (Chelčický; 1390‑1460), создавший свое «учение о справедливости».

Каждый из детей Толстых по‑своему запомнил легенду о «зеленой палочке». И.Л. Толстой так писал об этом: «…в вершине оврага есть место с насыпной почвой и тропинкой между дубами. …

Вот тут‑то, по рассказам папá, его брат Николенька закопал таинственную зеленую палочку, с которой он связал свою наивно‑детскую легенду. „Если кто‑нибудь из муравейных братьев найдет эту палочку, тот будет счастлив сам и силою любви осчастливит всех людей“. …» – См.: Толстой И.Л. Мои воспоминания… С. 139. См. также: Толстой С.Л. Очерки былого… С. 261‑262.

 

267. 12 ноября 1910 года Л.Л. Толстой покинул Ясную Поляну, предварительно долго проговорив с младшей сестрой Александрой и старшим братом Сергеем. – См.: Русское слово. М., 13/26 ноября 1910 года, № 262. С. 3.

По возвращении в Петербург он отправил в редакцию «Нового времени» письмо, которое смутило многих. В день похорон Л.Н. Толстого газета напечатала статью В.В. Розанова «Толстой в литературе», которая заканчивалась так: «Да не поднимется ни один злобный и разделяющий голос. Как Толстой не любил „разделений“!» – См.: Новое время. СПб., 9/22 ноября 1910 года, № 12451. С. 5. Курсив В.В. Розанова.

Л.Л. Толстой органически не мог принять этого призыва. Смерть отца и тяжелейшее душевное состояние матери вызвали в нем желание предать огласке события последних месяцев с тем, чтобы общественное мнение заклеймило В.Г. Черткова, о котором Л.Н. Толстой вскоре после знакомства с ним 6 апреля 1884 года писал в Дневнике так: «Он удивит[ельно] одноцентренен со мною. …» – ПСС. Т. 49. С. 78.

Л.Л. Толстой не мог даже предположить, как остро переживал его отец вынужденную разлуку с Чертковым. Накануне ухода из Ясной Поляны, 26 октября 1910 года Толстой писал своему другу и единомышленнику: «Нынче в первый раз почувствовал с особенной ясностью – до грусти – как мне недостает вас…

Есть целая область мыслей, чувств, к[отор]ыми я ни с кем иным не могу так естественно [делиться], – зная, что я вполне понят, – как с вами. …

... Я чувствую что‑то недолжное, постыдное в своем положении, и иногда смотрю на него – как и должно – как на благо, а иногда противлюсь, возмущаюсь. …

Очень вы мне недостаете. Нa бумаге всего не расскажешь. Ну хоть что‑нибудь. Я пишу вам о себе. Пишите и вы о себе и как попало. Как вы поймете меня с намека, так и я вас. …» – Там же. Т. 89. С. 230‑231.

Тем не менее, именно Черткова один из сыновей Толстого – через неделю после его похорон – обвинил в смерти отца.

«Кто виновник

 

Считаю долгом пока публично объявить следующее.

С документами в руках всему миру я могу показать, что прямым и единственным виновником тяжелой душевной драмы, поведшей за собою печальный конец моего отца, [виновником] его нечеловеческих страданий является не кто иной, как В.Г. Чертков, преданный друг моего отца, но друг узкий и непорядочный, не понимавший своих обязанностей по отношению к Льву Николаевичу, как живому человеку.

Он вовлек его в тайные поступки, несвойственные природе отца, – поступки, вызвавшие тяжелые внутренние муки отца и борьбу, разлучившие его внутренне и внешне с семьей и закончившиеся кошмаром.

Нa одного Черткова поэтому падает вина преждевременной смерти отца, на его тщеславное, безграничное, одностороннее и неумное влияние, под которым жил последние годы своей жизни, а особенно месяцы, мой старый, бедный отец, и будущее докажет это.

Я жил в Ясной Поляне этим летом два с половиной месяца. Я жил там, и страдал, и хотел и старался помочь всячески положению и что-нибудь понять. Но понять что-либо или сделать что-либо было невозможно, – так тайно и искусно овладел моим отцом Чертков, пользуясь своей близостью с Львом Николаевичем и ежедневными свиданиями. Я не знал, чем объяснить внезапную перемену ко мне отца, писавшего мне еще недавно: „с истинною любовью отец твой Л[ев] Т[олстой]“, трогательно примирившегося со мной словесно и письменно после наших идейных, основных жизненных несогласий, и в душе своей искренно меня любившего. Я из сердечной деликатности не смел прямо спросить, в чем дело. Большинство других членов семьи было в том же положении.

Видя, что я бессилен, я уехал. Теперь для меня раскрылась тайна трагедии, которая, вероятно, раскроется в будущем всему миру.

Как гордый сын отца моего и исключительной по достоинствам, самоотверженной матери моей, больной, разбитой незаслуженными страданиями и горем, как граф Толстой, потомок тех же родовых русских семей, из которых мы вышли, считаю долгом моим еще раз повторить, смело и открыто, что я считаю В.Г. Черткова злейшим врагом отца моего, как живого человека, злейшим врагом всего образованного общества и всего цивилизованного мира, хотя, может быть, и невольным.

Он отнял у нас Толстого.

Если бы не было Черткова подле отца в последние годы и месяцы его жизни, отец мог бы еще спокойно прожить несколько лет в Ясной Поляне подле горячо любимой им и горячо любившей его семьи. С поселением Черткова в Телятинках и началось роковое… Уверен, что все добрые, правдивые, честные люди понимают чистые чувства мои.

Граф Лев Львович Толстой».

– Новое время. СПб., 16/29 ноября 1910 года, № 12458. С. 4.

Тональность письма и многочисленные неточности свидетельствуют о том состоянии, в котором находился Л.Л. Толстой в этот момент. На следующий день газета «Русское слово» перепечатала его письмо с таким комментарием: «Л.Л. Толстой думает, что ему удалось открыть трагедию его великого отца. Но эта трагедия, конечно, много сложнее, чем кажется Л.Л. Толстому, и объяснять ее одним влиянием В.Г. Черткова – это значит умалять ее значение и дать лишний раз подтверждение тому, что великие люди обыкновенно остаются непонятыми своими близкими». – Русское слово. М., 17/30 ноября 1910 года, № 265. С. 3.

Семейные разногласия выплеснулись на страницы газет. – См.: И.Л. Толстой по поводу письма брата //Там же, 18 ноября/1 декабря 1910 года, № 266. С. 3; Граф С.Л. Толстой по поводу письма брата //Там же, 19 ноября/2 декабря 1910 года, № 267. С. 3.

В открытом письме в газету «Новое время» Л.Л. Толстой не упомянул о завещании отца. Однако 16 ноября 1910 года в тульском окружном суде последнее завещание, тайно подписанное Л.Н. Толстым, было обнародовано и молчать об этом, по мнению Л.Л. Толстого, было просто нельзя. В его новом письме главное обвинение снова было предъявлено В.Г. Черткову:

«Правда во имя его

 … Обвиняю Черткова в том, что он вовлек отца в тяжелую внутреннюю борьбу, в умалчивание о завещании от самых близких ему людей, – тогда как сам завещатель хотел объявить им о своем намерении, что привело отца к страшным душевным страданиям и преждевременной смерти. На это обвинение, повторяю, у меня есть несомненные письменные доказательства самого последнего времени.

Если бы у Черткова была хоть капля чувства и понимания того, что отец мой, как и моя мать, по природе своей, не терпят ничего скрытного, никакой тайны, то он при жизни бы, а особенно в последние месяцы, пользуясь своей близостью с Львом Николаевичем, постарался избавить его от страданий, тогда как он делал все в обратном направлении.

Не отвечая на низкие нападки на меня в обществе и печати, не имея никаких других целей, имея свое определенное мнение о содержании завещания, не хочу сказать ничего, кроме того, что говорю, сказал и считаю долгом говорить, именно теперь, в видах истины, и думаю, что я не только имею на это право, но я обязан перед всеми теми, кому дорога была жизнь Льва Николаевича и кому дорога правда, во имя его.

Гр. Л.Л. Толстой

19‑го ноября 1910 года». – Новое время. СПб., 20 ноября/3 декабря 1910 года, № 12462. С. 4. Курсив Л.Л. Толстого.

И вновь родные должны были оспаривать точку зрения Л.Л. Толстого. – См.: Кто виновник? Письмо гр. И.Л. Толстого //Русское слово. М., 21 ноября/4 декабря 1910 года, № 269. С. 2; Александра Львовна о письме Л.Л. Толстого //Там же, 24 ноября/7 декабря 1910 года, № 271. С. 4.

Обвиняя Черткова, Л.Л. Толстой, однако, вовсе не настаивал на публичном разбирательстве. Отправив открытое письмо в редакцию газеты, он в тот же день, 19 ноября 1910 года признался матери: «<…> Конечно, процесса судебного не поведу, хотя мог бы выиграть. Мудрое и беспристрастное правосудие должно было бы решить дело в нашу пользу. Все в один голос сочувствуют нам, кроме жидов и лицемеров. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14505. Л. 2. Автограф.

Через день, 21 ноября 1910 года в беседе с Николаем Константиновичем Никифоровым (род. в 1856 году), печатавшимся под псевдонимом “Капе”, Л.Л. Толстой не высказал серьезного намерения оспорить в суде завещание отца. – См.: Последнее слово сына великого писателя (Беседа с гр. Л.Л. Толстым) //Петербургская газета. СПб., 22 ноября 1910, № 319. С. 2. См. также: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей… Т. II. С. 53; Т. IV. С. 338.

Однако в тот же день одна из московских газет, ссылаясь на информацию своего петербургского корреспондента, писала: «Граф Л.Л. Толстой очень хлопочет о непризнании духовного завещания своего отца. Л[ев] Л[ьвович] послал большую записку председателю совета министров (П.А. Столыпину. – B.A.), в которой изложил свои предположения, что отец написал завещание уже не будучи в здравом уме и твердой памяти. Л[ев] Л[ьвович] просит Столыпина принять его для более детальных переговоров по этому предмету. П.А. Столыпин отказался принять графа Льва Львовича, мотивируя это тем, что не считает возможным входить в рассмотрение подробностей вопроса и полагает, что единственный путь расследовать это дело есть путь судебного разбирательства. Лев Львович не удовлетворился ответом и сегодня посетил обер‑прокурора синода Лукьянова с просьбой помочь ему и поддержать его ходатайство. Лукьянов ответил, что Л[ев] Л[ьвович] направился не к той инстанции: синод не входит в разбор вопроса о юридической правильности завещаний, с этим надо обращаться к судебной, а не к духовной власти. Личное же его мнение, что притязания Л.Л. [Толстого] имеют мало оснований и едва ли власть судебная встанет на его сторону». – См.: Ходатайство гр. Л.Л. Толстого о непризнании духовного завещания Льва Николаевича //Столичная молва. М., 22 ноября 1910 года, № 153. С. 3. См. также: Руль. М., 22 ноября 1910 года, № 261. С. 5.

Сергей Михайлович Лукьянов (1855‑1935) – доктор медицины, автор многих научных работ, создатель специальной противочумной лаборатории близ Кронштадта; обер‑прокурор Святейшего Синода с февраля 1909 до мая 1911 года.

Общественное мнение было шокировано выступлениями Л.Л. Толстого. Из газетных комментариев приведу один, на мой взгляд, весьма выразительный: «Борьба против литературной деятельности отца при его жизни, борьба против его посмертной воли, борьба против его религиозных убеждений, – война объявлена по всему фронту.

С живым она была делом только жалким и комическим; с мертвым она имеет характер кощунства. …» – См.: Яблоновский С. Ничтожество //Русское слово. М., 25 ноября/8 декабря 1910 года, № 272. С. 2.

Как и прочие документы, касающиеся Л.Н. Толстого, слухи о встречах и беседах Л.Л. Толстого с влиятельными лицами в правительстве и Синоде мгновенно разошлись по всей России. Л.Л. Толстой был вынужден выступить с их опровержением:

«… Заявляю, что к обер‑прокурору синода я не обращался и у него не был, что к П.А. Столыпину с запиской о признании недействительности завещания отца я не обращался, что лично я рад распоряжению отца относительно его сочинений (хотя бесконечно страдаю за него, зная, какой дорогой ценой оно ему досталось), что я не хотел и не хочу оспаривать завещание, – и высказал и еще выскажу мой взгляд на кончину Льва Николаевича единственно потому, что считаю его крайне важным, во имя правды и добра, помимо всяких других побуждений.

Прошу все газеты, кому дорога память отца и та любовь, которой мы живы, напечатать это письмо и потом замолчать.

Прошу искренно прощения у тех, кому тяжело было, как мне самому больше всех, мое негодование, не вполне исчерпывающее сложные причины страданий Льва Николаевича в последние месяцы жизни, но, повторяю, обоснованное.

Довольно. Пусть мир и тишина установятся. Дела, а не речи.

Граф Лев Львович Толстой.

Петербург. 26‑го ноября 1910 года». – Там же, 28 ноября/11 декабря 1910 года, № 275. С. 5. См. также: О признании недействительным завещания Л. Толстого: Ходатайство сына графа Л.Л. Толстого //Петербургская газета. СПб. 28 ноября 1910 года, № 319. С. 5; Письмо графа Л.Л. Толстого //Столичная молва. М., 29 ноября 1910 года, № 154. С. 3.

Итак, Л.Л. Толстой после вынесения ему оправдательного приговора 20 ноября 1910 года (см. об этом выше примеч. 255) отправился в Ясную Поляну к больной матери. Вечером 30 ноября 1910 года он уехал в Париж, предварительно известив об этом С.А. Толстую. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14506. Л. 1 об.

Этот прием умолчания в мемуарах Л.Л. Толстого должен быть особо отмечен. Те полмесяца, которые он провел в Петербурге наедине со своим горем, были заполнены такой безумной эпистолярной активностью, о которой ему потом захотелось забыть. Что он и сделал, ни в ранних, ни в поздних мемуарах не восстанавливая газетную борьбу с В.Г. Чертковым. Показательно также, что младшую сестру Александру, которая – по завещанию Толстого – становилась его единственной душеприказчицей, Л.Л. Толстой ни в одном из трех писем не упомянул.

 

268. По приезде в Париж Л.Л. Толстой не сразу, а через неделю отправил в Ясную Поляну первое письмо (см. о нем выше примеч. 165), что при его трепетном отношении к С.А. Толстой ранее наблюдалось крайне редко и всегда было мотивировано. Читая это письмо, надо только помнить, что 23 декабря по новому стилю – это 10 декабря по‑старому, то есть прошло чуть больше месяца со дня смерти отца.

«23 дек<абря нового стиля 19>10 г<ода>

Париж

Дорогая, милая мамá, я не писал эти дни, пока не получил Вашего письма. Кто с Вами? Рад был бы пожить с Вами, но сам я плох и думаю, что вряд ли могу помочь Вам. Одно скажу, что я искренно думаю, что Вы ни в чем не виноваты и Вы не могли не нервничать, не безумствовать даже при том положении, в каком Вы были до смерти отца. Как винить человека в том, что он подле огня корчится, кричит, мучит других. Виноваты поджигатели, а не пострадавшие. Не могу без ненависти и отвращения думать о Черткове. Впрочем, Бог с ним. Гнева он во мне уже не возбуждает.

Я работаю, хочу кончить начатое, рисую, читаю, слоняюсь немного по Парижу, когда на сердце скверно. Возможно, что в январе уеду вдруг на 3 месяца в Америку. Возможно, что там буду читать лекции. Возможно, что никуда не поеду отсюда до весны. Потребность думать и глубоко, до дна. Обложился Кантом, Шопенгауэром, Декартом и читаю всюду, где могу. Надо уяснить, в чем же правда, если христианство – ложь, и что такое жизнь. Ni plus, ni minus. Конечно, надо десятки лет, чтобы добраться. Не пью, не курю. Здоровье получше, но кашель еще есть. Интересно жить, но тяжело. Если вздумаете, приезжайте сюда с кем‑нибудь. Многое уяснится вам.

Целую Вас, милая моя, много раз.

Ваш Лев.

Видел вчера милого Николая Гагарина, с которым провел вечер в St. Cloud.

Шопенгауэр говорит: есть три этапа морали:

1) Эгоизм

2) Жалость

3) Аскетизм.

Увы, отец не сошел в своей жизни с первой ступени. Вторая была не достигнута даже в конце жизни. К чему же все это его учение?

Не лучше ли христиан магометане, буддисты и другие?

Отрицание форм и материи приводит к неделанию, к абсурду и мешает действительной жалости.

Вообще уход и смерть отца послужили не торжеству его взглядов, а <стали> подтверждением их слабости и односторонней узости.

Великая душа была у него и благородное сердце, но этого мало для того, чтобы понять смысл жизни и дать людям истинные перспективы их жизни и поведения. Величайший художник, отец был слабый философ. Мораль без философии, даже с глубочайшей философией, как у Канта, мало ценная вещь, не нужная никому, потому что жизнь идет не по морали, а совсем по другим законам. Это все равно, как если бы для того чтобы двигать поезд, машинист все бы чистил только свою машину. Мало, чтобы она была чиста, нужно, чтобы в ней был уголь, чтобы в ней были все винты на месте, вода, смазка и т.д.

Дело не так просто, как кажется.

Ваш всегда.

Л<ева>».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14507. Л. 14 об. Автограф. Курсив Л.Л. Толстого.

Сочинения немецкого философа Иммануила Канта (см. о нем выше примеч. 49) Л.Н. Толстой читал в оригинале в течение всей жизни. В конце 80‑х годов он находился под сильным обаянием кантовского открытия, согласно которому есть только звездное небо и человек на земле. В письме Н.Н. Страхову от 16 октября 1887 года Л.Н. Толстой обсуждал ценность «Критики практического разума» И. Канта и заметил: «…наша свобода, определяемая нравственными законами, и есть вещь сама в себе (т.е. сама жизнь)…» – ПСС. Т. 64. С. 105‑106. В статье «Религия и нравственность» Л.Н. Толстой в 1893 году особо выделил «гениального Канта, прямо поставившего свою этику независимо от своей метафизики…». – Там же. Т. 39. С. 20.

В 1903 году Л.Н. Толстой включил высказывание И. Канта в сборник «Мысли мудрых людей на каждый день»: «Вечно новым и постоянно возрастающим удивлением и благоговением две вещи наполняют душу, чем чаще и постояннее ими занимается размышление: звездное небо надо мною и закон нравственности во мне». – Там же. Т. 40. С. 101.

В последние месяцы жизни Л.Н. Толстой рассматривал И. Канта и Артура Шопенгауэра (см. о нем примеч. 15 к Главе 1 Книги I) как философов, которые думают не для публики, а для себя. – См.: Булгаков В. Л.Н. Толстой в последний год его жизни… С. 104.

В отличие от Канта, Шопенгауэр – в восприятии Толстого, – был блестящим, но поверхностным мыслителем. – ПСС. Т. 39. С. 20. В «Круг чтения», над которым Л.Н. Толстой работал в 1904 году, он включил два фрагмента из сочинений Шопенгауэра. – Там же. Т. 41. С. 83‑84, 160‑161; Т. 42. С. 592, 599.

В ноябре 1908 года в потоке присылаемой литературы Л.Н. Толстой приметил книгу А. Шопенгауэра «О религии: Диалог» (СПб., 1908) и советовал М.С. Сухотину обязательно прочитать ее. – См: Маковицкий Д.П. У Толстого… Т. 3. С. 251.

Рене Декарт (Descartes; 1596‑1650) – французский философ и математик.

… Ni plus, ni minus… – ни плюс, ни минус (латин.).

О художнике Николае Гагарине см. выше примеч. 164.

 

269. Бюст дочери Нины был выставлен в весеннем Салоне 1911 года (см. об этом выше в примеч. 208).

 

270. «Это прекрасно» (фр.).

 

271. Карл Биргер Мёрнер (Mörner; 1867‑1930) в 1906‑1910 годах был консулом в Сиднее. – См.: Bonniers Lexikon. Stockholm, 1965. Bd. 10. S. 361. Его второй брак с австралийкой Мэри Хеллен Макмиллан (Macmillan; 1867‑1921) был заключен в Лондоне 29 июня 1910 года.

 

272. Судьба этой работы Л.Л. Толстого неизвестна (см. о ней выше примеч. 258).

 

273. Л.Л. Толстой не вполне точен: осенью 1911 года все его три сына поступили в Тенишевское училище, которое ставило своей целью дать воспитанникам среднее образование, привить интерес к знанию и навыки самостоятельной работы, а также дать необходимые в жизни коммерческие знания. Кроме того, в этом училище большое внимание уделялось физическому развитию детей и укреплению их здоровья. – См.: Справочная книжка Тенишевского училища. Пг., 1915. С. 3.

После двухлетнего пребывания в Париже детям надо было заново освоиться в России. И потому 24 сентября 1911 года Л.Л. Толстой писал из Петербурга матери: «<…> Мальчиков отдали к Тенишеву. Оттуда через несколько лет в Правоведение. Теперь надо обрусить детей. Авось что‑нибудь выйдет из них лучшее, чем мы. Только в них смысл жизни, и это грустно для личного счастья. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14524. Л. 1 об. Автограф. Курсив мой. – В.А.

Училище было открыто 8 сентября 1900 года и названо в честь князя Вячеслава Николаевича Тенишева (1843‑1903), содействовавшего организации в России обучения нового типа. Как вспоминал Павел Львович Толстой, в этом училище «много внимания уделялось искусству. Оно было настолько современным, что в нем не ставили отметок, только короткие словесные характеристики. О Пете было написано: “ленивый и неумелый”, а обо мне – “достаточно способный”». – Из личного архива Т.Л. Балдовской.

 

274. Императорское училище правоведения было заведением закрытого типа и призвано было готовить «образованных деятелей для государственной службы». – См.: Ко дню XXV юбилея Императорского училища правоведения: 1835‑1910 (Истор. очерк) /Составил Г. Сюзор. СПб., 1910. С. 9.

Часть воспитанников из российских потомственных дворян обучалась на казенный счет, остальные – на собственный. Л.Л. Толстой еще 22 апреля 1908 года обратился к Николаю II с покорнейшей просьбой зачислить трех его сыновей кандидатами на стипендии Высочайшего имени. После долгого ожидания, 30 октября 1908 года он получил положительный ответ управляющего канцелярией прошений, принимаемых на имя Его Императорского Величества, барона Александра Андреевича Будберга (1853‑1914), но вакансий не было. – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 154‑155.

В мае 1913 года Паля сдал экзамены и был принят в Училище правоведения. В начале сентября 1913 года Л.Л. Толстой в письме матери особо подчеркнул это обстоятельство: «<…> Паля в мундирчике и ходит в Правоведение. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14581. Л. 1 об. Автограф.

Вероятно, первый год, как и предполагал Л.Л. Толстой, за старшего сына надо было платить. 29 января 1913 года он привел в письме матери такие аргументы: «<…>теперь большой вопрос<:> брать Палю из Тенишевского и весной отдавать в Правоведение. Уже взяты учителя, а завтра буду в Правоведении для окончательного уяснения вопроса. Первый год будем платить, а там надеемся, что Паля выдержит экзамен на казенный счет. Нужно привести в порядок бумаги, дворянское свидетельство и т.д. <…>» – Там же, № 14567. Л. 1. Автограф.

Из письма Л.Л. Толстого Николаю II от 12 мая 1915 года следует, что старший сын оправдал его надежды и с весны 1914 года учился на казенный счет. Летом 1915 года аналогичное решение было принято – с согласия Государя Императора – и в отношении второго сына Толстых, Никиты. – См.: «Время идет интереснейшее…» //Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1992 год… С. 161‑162.

 

275. О пристрастии Л.Н. Толстого в молодости к картам и о возникавших в этой связи долгах см.: ПСС. Т. 59. С. 37 и др.; Переписка Л.Н. Толстого с сестрой и братьями... С. 39‑42. См. также: Краткий биографический очерк, написанный со слов графа Л.Н. Толстого женой его гр. С.А. Толстой 25 октября 1878 года[: 2‑я редакция] //Лев Толстой: В 2‑х книгах. М.: Изд‑во АН СССР, 1961 (Литературное наследство. Т. 69). Кн. 1. С. 512; Шевцов В.В. Карточная игра в России (конец XVI – начало XX в.): История игры и история общества. Томск, 2005. С. 115‑127.

 

276. Капитан в отставке Александр Михайлович Исленьев (1794‑1882) был заядлым игроком, часто рисковал и вынужден был расплачиваться землями, ему принадлежавшими. Так случилось и с селом Красным Тульской губернии. – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 479.

 

277. О состоянии Л.Л. Толстого в начале 1912 года вполне ясное представление дает его письмо матери от 17 января 1912 года из Петербурга:

«<…> Жизнь наша идет своим ходом. Дети учатся, русский язык налаживается для Пети и отчасти Нины. Старшие говорят и учатся совсем хорошо. Их очень хвалят в Тенишевском училище. Я по‑прежнему плох. Плох Бог знает, почему. Все кажется ни к чему, кроме семьи. Но одна семья опять мало. И так вертишься, как белка в колесе. К тому же не могу переносить этих холодов и климата в том смысле, что чувствую себя закупоренным и замерзшим, как все кругом. Полужизнь. <…>

Мы видаем мало народу. У меня целый лист визитов, но в 20  мороза ездить не хочется. Собак морозить. Начал еще пьесу, но не двигается, да и все тут. Лепить негде – все комнаты отданы под детские и жизнь. Вот так и существую, не удовлетворенный жизнью, даже не ища больше.

Кашляю, грудь стала слабей. Хочу летом поехать в горы с Вестерлундом. Здесь англичане, балы, выставки, рауты, завтраки, обеды, театры. Но это скучно, дорого и ни к чему больше, чем многое другое. Целую Вас и зову, еще зову.

Ваш Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14540. Л. 1‑2 об. Автограф

 

278. Кто именно ввел Л.Л. Толстого в Литературно-Художественное общество в Петербурге, установить не удалось. Через некоторое время Л.Л. Толстой сочинил следующее стихотворение:

«                                                     КЛУБУ

Есть в Петербурге учрежденье,

Его шестнадцатым зовут.

Его на Невском помещенье,

Его дела идут зер гут!

Оно зовется очень мило:

“Художества – Литератур”!

Но в нем совсем другая сила

Царит чрезмерно, чересчур!

Литературы, правда, много, –

Есть книги длинные шкафов (?!),

Есть списки игроков, где строго

Ведется запись их долгов…

Есть и художество, картины,

Две, три банальненькие ню,

Есть музыка, когда кретины

Храпят бесстыдно и вовсю…

Есть биллиард и есть портреты

Литературных всех мастей;

Есть фраки, есть и эполеты,

Буфет и погреб для гостей…

Но что всего прелестней в клубе,

За что ему златой венец:

Там топит горе свое в Мумме

Член, разорившийся вконец…»

 

– ИРЛИ, ф. 303, № 7. Л. 16. Черновой автограф.

…Зер гут… – очень хорошо (нем.)

…Мумму (Мумис)… – воплощающий благоразумие и принципы порядка (греч.).

 

279. 3 июля/20 июня 1912 года Л.Л. Толстой писал из Хальмбюбуда:

«<…> Вообще в данную минуту в мире, как это ни страшно, по‑моему, опаснее всего и ближе всего сложная, страшная международная война. Мне кажется, что она зреет и должна скоро разразиться. Это будет, м<ожет> б<ыть>, одна из самых кровопролитных войн в истории человечества. Сохраните это письмо, чтобы будущее поколение прочло в нем мое пророчество. Голос отца смолк, люди разочаровались в успехе его учения, и все варварство наше скоро откровенно развернется перед нами. Целую Вас и Кузминских.

Ваш Лев».

– ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14549. Л. 2. Автограф.

И, действительно, 2 октября 1912 года началась первая Балканская война, в которой Балканский союз (Болгария, Сербия, Греция и Черногория), опиравшийся на поддержку России, сражался с Турцией. Русская пресса внимательно следила за ситуацией. – См: Война на Балканском полуострове //Новое Время. СПб., 1/14 октября 1912 года, № 13131. С. 4. Через несколько дней газета подтвердила: «Балканская война наконец началась. …» – См.: Война //Там же, 5/18 октября 1912 года, № 13135. С. 3.

Не успели подписать 30 мая 1913 года мирный договор в Лондоне, по которому часть турецкой территории отходила странам-победительницам, как внутри них 29 июня 1913 года вспыхнула вторая Балканская война, в которой Болгария противостояла трем бывшим союзницам, к которым присоединились Румыния и Турция. 10 августа 1913 года Болгария признала поражение и подписала в Бухаресте крайне не выгодный для себя мирный договор, по которому ее земли частично отошли победителям. Балканские войны всего год спустя переросли в Первую мировую или Великую войну.

 

280. Л.Л. Толстой приехал в Ясную Поляну 30 июля 1913 года. Шло время, и 26 августа 1913 года С.А. Толстая отметила в ежедневнике: «… Вели втроем: Лева, Булгаков и я – длинные разговоры о войне, об общественном устройстве и т.п.». – См.: Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 395.

Летом 1913 года Кузминские не приезжали в Ясную Поляну.

 

281. Начальник артиллерии Крымской армии Аркадий Дмитриевич Столыпин (1821‑1899) вместе с Л.Н. Толстым участвовал в ночной вылазке в ночь с 10 на 11 марта 1855 года при обороне Севастополя. – ПСС. Т. 47. С. 38, 327; Т. 59. С. 283‑286, 309 и др.

В последние годы своей жизни генерал Столыпин бывал в московском доме Толстых. Достоверно известно, что Л.Л. Толстой не только мог его видеть, но в апреле 1887 года играл с ним в карты. – См.: Толстая С.А. Письма к Л.Н. Толстому… С. 383‑385, 392. См. также: Толстая С.А. Дневники… Т. 1. С. 340; Толстой С.Л. Очерки былого… С. 367.

 

282. Это более поздняя точка зрения. А.А. Столыпин (см. о нем выше в примеч. 93) в конце 80‑х годов подружился с С.Л. Толстым, а потом и с его младшим братом. – См.: Толстой С.Л. Очерки былого… С. 173.

 

283. Сведений о нем найти не удалось. В эти годы увлечение оккультизмом, хиромантией, разного рода гаданиями и предсказаниями судьбы наблюдалось в разных слоях общества. Мистическое настроение, охватившее царскую семью, распространилось на правительственные круги и затронуло интеллектуальную часть обеих столиц. Так, в Россию неоднократно приезжал доктор философии Шарль (Карл) Перрен (Charles Edmond Perrin; 1887‑1974), пользовавшийся столь большим влиянием, что после февральской революции о нем отдельно расспрашивали шефа жандармов и последнего министра внутренних дел Александра Дмитриевича Протопопова (1866‑1917). – См.: Падение царского режима… Т. I. С. 1‑8, 111, 146‑155; Т. IV. С. 3, 31; Т. VII. С. 394. См. также: Последние дни императорской власти: По неизданным документам /Составил А. Блок. Пг.: Алконост, 1921. С. 9‑10, 21.

В Петрограде Ш. Перрен останавливался, как правило, в «Гранд Отеле», принимал посетителей и продавал им свою книгу «Хиромантия». Судя по объявлениям в газетах, в книжные магазины она не поступала. – См.: Новое время. Пг., 8/21 июля 1915 года, № 14125. С. 1; 13/26 июля 1915 года, № 14130. С. 1; 18/31 июля 1915 года, № 14135. С. 1; 12/25 августа 1915 года, № 14160. С. 1; и др.

 

284. Из контекста неясно, о какой гостинице идет речь: «Северная Пальмира», расположенная в Финском переулке, 4, или «Большая Северная гостиница» на Невском проспекте, 118.

 

285. Федор (Теодор) Львович Толстой (1912‑1956). В день рождения сына, 19 июня/2 июля 1912 года Л.Л. Толстой телеграфировал брату Андрею с просьбой передать это сообщение С.А. Толстой. Однако А.Л. Толстой приехал в Ясную Поляну только через две недели и потому еще в конце июня (ст. стиля) 1912 года С.А. Толстая ничего не знала о рождении внука. В недатированном письме, которое по содержанию условно можно отнести к первой половине июля (нового стиля) 1912 года, Л.Л. Толстой в этой связи писал: «Милая мамá, я получил Ваше письмо от 23‑го июня. А я уже 19‑го <июня ст. стиля> телеграфировал Андрюше, чтобы он передал Вам о рождении Феодора. Теперь его уже окрестили, Дора встала и выходит. Все вошло в нормальную колею. <…>» – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14550. Л. 1. Автограф.

 

286. В первоначальном варианте Л.Л. Толстой так объяснил загадочное слово: «<…> Мариус потом любил петь какую-то молитву, услышанную им во время этой службы, которую он называл: “Дегуянна, дегуянна, дегуянна!” <…>» – Там же. Архив Л.Л. Толстого. Кп‑23789, № [1]. Л. 82. Черновой автограф.

Возможно, новорожденный своим внешним видом напоминал Мариусу ящерищу (игуана=iguane).

 

287. В июне 1913 года М.О. Меньшиков (см. о нем выше примеч. 84) напечатал несколько статей, в которых остро ставил проблему национальных бед России. Так, рассказывая о суде над двумя молодыми негодяями-убийцами, он сделал такой вывод: «… Все испробовать, все пережить, всем пресытиться – это черта падающей жизни, обреченной какому‑то верховному проклятию». – См.: Меньшиков М. Письма к ближним: Повышенное любопытство; Грех Хама //Новое время. СПб., 2/15 июня 1913 года, № 13370. С. 5.

В двух других статьях известный журналист говорил о невоспитанности, в том числе и парламентской, как об одном из основных грехов народных. – См.: Меньшиков М. Письма к ближним: Невоспитанность //Там же, 4/17 июня 1913 года, № 13371. С. 4; Меньшиков М. Удивляться нечего //Там же, 6/19 июня 1913 года, № 13373. С. 4; и др.

 

288. Незадолго до отъезда в Швецию, 12 мая 1913 года Л.Л. Толстой вместе со старшими сыновьями приехал на несколько дней в Ясную Поляну. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14575. Л. 1; Толстая С.А. Дневники… Т. 2. С. 391.

19 мая 1913 года, вернувшись в Петербург, он сообщил С.А. Толстой точную дату отъезда в Швецию. – ОР ГМТ. Архив С.А. Толстой, № 14577. Л. 1 об. А в одном из недатированных писем из Хальмбюбуды он так рассказывал о своих душевных переживаниях:

«<…> Я немного лепил. Сделал бюст Пети. Пишется плохо. Читаю. В общем, внутри все‑таки скверно, хотя внешне покойно и комфортабельно. Внутри скверно потому, что нет творчества, нет удовлетворения, кругом чужое, чуждое, а главное, в душе нет вдохновения, ничего не хочется.

Жизнь, как пожертвование личности для других, для детей у меня, – тяжела. Оторваться совсем не хватило духу, а на время, наполовину не выходит. Не знаю, в чем спасенье. Вот уже который год то же тяжелое настроение. Нужно найти и находить радость и удовольствие не в развлечениях и наслаждениях, а в труде и творчестве, в подвиге, если возможно. А их‑то и нет, и на них‑то нет сил и побуждения и, если не будет, то плохо. Я пришел к очень материалистическим заключениям насчет значения жизни. Это горение материи. Надо, чтобы это горение было сильно, чтобы была сильна борьба в этом горении, чтобы чувствовать тепло. Чем сильнее костер жизни, тем мы счастливее и другие кругом счастливее. Не надо сжигать ни себя, ни других, но надо разжигать. Отсюда живи, как хочется, борись, ешь, пей и наслаждайся, но не делай зла другим, не туши их жизненного огня. Вот вся философия. <…>» – Там же, № 14548. Л. 1‑2 об. Автограф.

Находясь в таком смятенном состоянии, Л.Л. Толстой отправил в Россию статью, в которой сопоставил положение на родине с тем, что из года в год наблюдал в Швеции. Выводы были неутешительны, и общее впечатление от прочитанного никого не могло обрадовать. В частности, Л.Л. Толстой писал:

«… Оказывается же, что в Россию пришел из Скандинавии всего один только человек – Рюрик, может быть, и с братьями своими, но попросту со своей семьей и дружиной. … Вспомнил об этом интересном открытии, окунувшись в шведскую жизнь. Может быть, оттого, что во мне течет кровь Рюрика, каждый раз, что я приезжаю в Швецию, я чувствую, что приехал куда‑то домой, в мой старый, старый почтенный дом, где все так устроено, где все так чисто, так уютно и культурно.

Почему тяжело жить в русской деревне и почему легко в скандинавской? Причин много, но вот главные.

Жизнь поставлена в определенные рамки правильного труда. Нет праздников, нет пьянства, нет нищенства, хулиганства, озорства и темноты.

Народ устроен, грамотен, самостоятелен. Свобода и право стоят на стороне интересов каждого. Нет вредных соблазнов, как у нас, ни для народа, ни для образованных классов, И вот, благодаря этим условиям, легко живется, легко дышится. …

Сегодня воскресенье. В деревне отдых. Чем развлекается шведский народ на празднике? А вот чем. Идут на стрелковые праздники, стреляют, получают призы, пьют кофе. Стреляют и женщины, и девушки, и дети. Кроме того, утром назначены собрания трезвенников при церквах. Там поют, читают лекции. Загляните в это время в русскую деревню. Там уже с утра орут пьяные голоса подле шинков или казенной лавки, там уже дерутся в кровь, ругаются, валяются, как животные, пьяные на земле. Там толпы нищих осаждают паперти церкви. Там конокрады спешат увести краденую лошадь. Нет, лучше на родине Рюрика, особенно, когда дома ничем помочь нельзя! Это „ничем помочь нельзя“ худший бич русской жизни.

Ну, скажите мне, пожалуйста, чем я помогу в Туле, когда громадный дворец винной монополии с ужасающим цинизмом, выросши на окраине города, ежечасно разливает, рассылает и распродает винную отраду (так! – В.А.) на всю губернию?!» – См.: Толстой Л.Л. Шведские впечатления и мысли //Новое время. СПб., 10/23 июня 1913 года, № 13377. С. 3.

…подле шинков… – подле кабаков. – См.: Словарь современного русского литературного языка: В 17‑ти томах. М.; Л.: Наука, 1965. Т. 17. Стб. 1401.

Статью Л.Л. Толстого заметили. Первым буквально на следующий день откликнулся М.О. Меньшиков:

«Обращаю внимание читателя на „шведские мысли“ графа Л.Л. Толстого, напечатанные вчера в „Новом Времени“. …

Не все Варяги сразу отходят из России, но постепенно они куда‑то бегут – и почти неудержимо.

Не все Рюриковичи откровенно прощаются с отечеством, как делает Л.Л. Толстой, – но слишком уж многие держат себя на отлете. Как у перелетных птиц, у них нет уже постоянного гнезда, – нынче здесь, завтра – там». – См.: Меньшиков М. Отшествие Варягов //Новое время. СПб., 11/24 июня 1913 года, № 13378. С. 4.

Через неделю Л.Л. Толстой предоставил своему оппоненту и читателям новые аргументы:

«Не думайте, М.О. Меньшиков и все русские, знающие меня, что я навсегда уехал в страну Варягов и простился с отечеством. Нет, я не сделал этого и теперь, и вообще никогда не уеду совсем ни к Варягам, ни к французам, ни к другим. Не сделаю ни для себя, ни для своих детей. Гнездо мое в Петербурге, и только на короткое время я уезжаю сюда, чтобы набраться новых сил, и если бы не семейные условия мои, совершенно перестал бы сюда ездить. Я стараюсь воспитывать из моих четырех мальчиков русских людей и сам не перестаю и не перестану оставаться русским.

… В Швеции за последние годы замечается крайне вялый прирост населения, и если так будет продолжаться, число смертей здесь скоро будет равняться, если не превышать число рождений.

Народ сытый, привыкший к жирной пище и мертвым формам своего жития, начинает сначала изнутри, несмотря на внешний румянец, чахнуть и портиться. Может быть, на вид этого еще далеко нет, но людям, знающим страну и народ, ясно видно, что это народ, кончивший или, во всяком случае, кончающий свою историческую роль и ждущий других молодых наций на смену. Отсюда, главным образом, та боязнь перед Россией, о которой упоминает М[ихаил] О[сипович] в своей, как всегда интересной, статье. Швеция боится русской свежей крови, чувствуя свою слабость. Швеция боится нашего нашествия, и сколько я ни бился, доказывая шведам, что мы о них и во сне не видели, они не верят и никогда не поверят.

Каждый день в шведских газетах статьи о мнимых русских шпионах, осматривающих шведские крепости, и из года в год страх перед русским нашествием увеличивается, несмотря на все увеличивающиеся в Швеции торгово-промышленные сношения с нами.

На шведских глазах Россия все глубже вбирается в Финляндию и приобщает ее к своей молодой культуре; не удивительно поэтому, что Швеция сама ждет для себя той же очереди, если не в этом, то в следующих веках. Есть что-то в инстинктах русских и в чувствах шведов, что заставляет их до сих пор смотреть друг на друга как на врагов, и поэтому нисколько не удивительно, что Швеция держит себя настороже против нас, в случае возникновения войны. Сама Швеция стремится лишь к вооруженному нейтралитету, и, конечно, только если заставят обстоятельства, если вражеские войска займут ее территорию, она будет вовлечена в войну. …

В заключение мой взгляд на будущее Швеции. Думаю, что неизбежно она подвергнется сильному влиянию русской жизни и культуры, но будет ли это влияние проведено старыми средствами, то есть войной, или новыми, – то есть торгово-промышленными и другими сношениями и простым нашествием русских людей сюда хотя бы только на летние месяцы, – об этом пророчествовать трудно. Если успехи мира будут велики и войн между державами больше не будет, то понятно, что Россия мирным же путем в два, три столетия все же завоюет родину Рюрика и тем завершит его историческую миссию.

Впрочем, людям свойственно ошибаться, а прежде всего мне». – См.: Толстой Л.Л. Шведские мысли и впечатления //Там же, 19 июня/2 июля 1913 года, № 13386. С. 4.

 

289. Известно, что манифестация крестьян готовилась еще в конце 1913 года с участием опытного оратора Свена Гедина (см. о нем примеч. 144 к Главе 19 Книги I). – См.: Русский инвалид: Газета военная. СПб., 1 января 1914 года, № 1. С. 6.

Наибольшую активность проявили сторонники вооружения Швеции, собравшиеся в Упсале 13‑15 декабря 1913 года и принявшие «Воззвание к крестьянам – землякам Упланда».

О грандиозной демонстрации 24 января/6 февраля 1914 года 31‑ой тысячи шведских крестьян в поддержку решения шведского парламента (ригсдага) усовершенствовать национальную оборону и ввести особый военный налог на крупные состояния и доходы писали русские газеты, особенно те из них, что были ориентированы на русскую армию. В частности, подчеркивалась в отчетах из шведской столицы готовность крестьян нести дополнительные расходы по усилению вооружения страны. – Там же, 25 января 1914 года, № 20. С. 3.

Позднее «Русский инвалид» отметил и студенческую массовую демонстрацию в Стокгольме в поддержку монарха, национальной обороны и идеи создания свободной и сильной Швеции. – Там же, 30 января 1914 года, № 24. С. 2.

Однако этим дело не ограничилось. 50‑титысячная демонстрация противников войны состоялась в Стокгольме 8 февраля (нового стиля) 1914 года у резиденции премьер-министра Карла Стаафа (Staaff; 1860‑1915). На следующий день после беседы с королем он подал в отставку, парламент был распущен и новые выборы состоялись весной 1914 года. В общественном мнении Швеции и на этот раз победили сторонники здравого смысла и сохранения нейтралитета. – См.: Конституционный кризис в Швеции //Биржевые ведомости: Утренний выпуск. СПб., 6/19 февраля 1914 года, № 13990. С. 1, 5. См. также: История Швеции. М.: Наука, 1974. С. 418‑419, 673; The Riksdag: A history of the Swedish parliament /Edited by M.F. Metcalf. N.Y., 1987. P. 217.

 

 

Подготовка текста, публикация и комментарий Валерии Абросимовой


Текст мемуаров здесь


Сайт создан в системе uCoz